Радиус взрыва неизвестен
Шрифт:
— Адамс объяснил, что картина была передана на комиссию в магазин по совету гражданки Ивановой. Иванова предупредила покупателя, что вывоз неизвестно где приобретенной картины будет затруднен. И Адамс согласился на эти условия.
— Но он уяснил, что купил краденое имущество?
— А он настаивает только на возврате мошеннически полученной с него суммы. Взыщете ли вы ее с этой «гражданки Ивановой», или оплатите за счет государства, ему все равно. Но, как я понял, судьба картины ему далеко не безразлична. В своем гневе он не удержался, буркнул, что сорвалось «выгодное дельце». Так что я посоветовал бы вам хранить ее получше! Как бы она снова не исчезла.
— Ну что ж, передайте ему, чтобы он действовал по закону, предъявил иск к «гражданке Ивановой», а уж мы его удовлетворим… когда поймаем эту торговку краденым…
— Значит, иск оформлять?
— Не только оформлять, но и тщательно защищать интересы вашего клиента. Ведь он-то потерял не только девятьсот двадцать рублей, что уплатил в магазине — уж там-то мы разберемся, как они «проводят» краденые картины, — и не только двадцать тысяч, которые дал Ивановой, но и те сто или двести тысяч долларов, которые надеялся получить со своего заказчика. Так что господина Адамса тоже надо пожалеть…
К адвокату вернулась его ехидная усмешечка. Уже спокойно собрал он свои документы и попрощался. Проводив его, я взглянул на молчаливого свидетеля этого разговора — Гордеева. Он выглядел так, как может выглядеть только дурное известие. С усилием сделав какое-то странное движение плечами, будто сбрасывая или, наоборот, принимая на себя тяжесть, он сказал:
— Какой-то коллекционер за рубежом усиленно собирает работы Эль Греко. А нам придется удвоить охрану наших сокровищ. Я звонил в Москву. Пропала «Мадонна Благородная»…
— Не принимайте этого близко к сердцу. Я привез вас сюда, надеясь обнаружить именно эту картину. А мы нашли другую…
— Я это понял, когда вспомнил ваше разочарование при взгляде на «Женщину в красном»… Но от этого нам не легче. Значит, этот «коллекционер» лучше нас знает наши хранилища! Ведь о пропаже «Женщины в красном» никто ничего не заявлял. А она, несомненно, выкрадена из какого-то музея! Как же это случилось?
— Я сообщил в управление. Там сейчас занимаются этим вопросом. Они найдут и «гражданку Иванову» и того болвана, который допустил потерю картины. Для него она, вероятно, до сих пор остается малоценной «копией»…
— На вашем месте я не был бы так спокоен. — Гордеев приглушенно вздохнул. — Если охота началась, она не окончится, пока охотник не убедится в том, что добычи не будет, или пока он не схватит эту добычу.
— Или пока не схватят его! Добыча-то в наших руках, а не в руках охотника, — довольно весело поддразнил я Гордеева.
Он промолчал, но я видел, что он очень взволнован. Однако за ужином держался спокойно. Должно быть, не хотел волновать своими переживаниями жену. Она-то ведь ничего не знала.
Утром мы вылетели в Москву.
И совершили вынужденную посадку в незнакомом городе, с рассказа о которой я и начал свою повесть.
5
И вот я сидел в своем номере гостиницы «Бристоль» в незнакомом мне городе и записывал для памяти историю с мистером Адамсом. — До назначенного Гербертом Брегманом времени оставалось не больше часа. Отложив перо, я уставился в стенку, за которой отдыхали сейчас Гордеевы. И вдруг мне показалось, что стена эта стеклянная: я отчетливо увидел все, что за нею делается.
Марта Кришьяновна, распустив свои пышные белокурые волосы и поддерживая их тяжелые волны на затылке так, словно они оттягивают голову назад, сидит за туалетным столиком и смотрит на свое отражение остановившимися глазами. Ей нужно сделать только несколько движений, чтобы сколоть прическу, но как раз на это и не хватает сил. Кажется, она сейчас уронит руки, волосы рассыплются по плечам, она склонит голову и зарыдает: для чего ей эта прическа? Кого она должна очаровывать? Мужа? Но вот он сидит рядом за письменным столом, уставившись в «Вечерние новости», и не видит ни строки — сплошные серые и черные пятна у него перед глазами. Они уже пытались поговорить о нечаянной встрече с Брегманом. Конечно, Гордеев не думает, что встреча эта намеренная, предрешенная, — столько-то здравого смысла у него есть, чтобы понимать: вынужденную посадку именно там, где находится Герберт, не спланируешь. Но и успокоить мужа Марта не может… Она действительно рада этой встрече и как только подумает о том, что через час увидит Герберта вновь, в глазах появляется беспокойный блеск, которого не скроешь ничем, разве только сидеть вот так, уставившись в одну точку, или просто прикрыть глаза ладонями. И она испуганно отпускает волосы и прячет лицо в ладонях.
Александр Николаевич молчит, хотя и видит, как рассыпалось светлое облако по плечам жены. Еще вчера он подошел бы к ней, обнял эти мягкие покатые плечи, спутал волосы, запрокинул ее лицо, прижался к нему своим лицом, но что-то произошло в мире или только в этой комнате, чье-то постороннее присутствие чувствуется все время. И ему кажется, что этот посторонний следит за ними, насмешливо кривится в улыбке, и под этим чужим глазом ничего нельзя сделать такого, что можно наедине… Александр Николаевич даже знает, чей это взгляд подглядывает за ним, — он же отражен в глазах жены!
Марта застыла перед зеркалом, неподвижная, словно неживая. Александр Николаевич выпрямляется, потом дружелюбно, весело говорит:
— Марта — весенняя птица, ты что-то долго возишься со своей прической! Наш спутник, наверно, заждался. Поедем ужинать. Как Герберт Оскарович назвал кафе? «Балтика»? Вот и поедем в «Балтику»…
Ничего не скажешь, Александр Николаевич — решительный человек. Он всегда шел напрямик, навстречу ли радости, или навстречу горю. Я так убежден, что он сейчас говорит именно это, что не выдерживаю, поднимаю трубку и звоню в сотрудничающее с нами управление. Мне хочется знать, что это за место, куда мы сегодня направимся.
Начальник отдела еще у себя. Он удивленно спрашивает:
— А чем вас интересует «Балтика»? Кафе для стиляг и иностранцев! Я в нем и не бывал ни разу.
— Там танцуют? Молодежи много?
— Кажется, да. Так, пристанище всяческой богемы. Она ведь еще не вывелась. Впрочем, там будет кто-нибудь из нашего управления, они вам дадут любую справку на месте.
Я благодарю и опускаю трубку. И сейчас же раздается звонок. Говорит Марта. Голос у нее звонкий, я бы сказал, птичий, щебечущий. Значит, она чем-то очень обрадована. Она говорит: