Радуга (сборник)
Шрифт:
Темноволосая продавщица, с блестящими глазами и приятными манерами, поймала Рози в свои сети; теперь продавщица должна сделать все возможное, чтобы эта женщина не ушла из магазина без шляпы — таковы ее служебные обязанности. Рядом с ними, прислонясь к прилавку, стоит анемичная, утомленная слишком быстрым ростом ученица с помятым лицом; вид у нее такой серенький, что ее и не приметишь; время обеденное, зал почти опустел, несколько дам — они все наперечет, — подобно Рози, словно зачарованные, бродят вокруг шляпок или пересекают помещение по дороге из кафетерия в другие отделы магазина. В глазах продавщицы Рози отличается от всех этих покупательниц только одной маленькой, несколько комичной деталью: примеряя шляпки, она без конца возится с каким-то большим портфелем, так что иногда, когда надо поднять обе руки, она подымает также и свой портфель и подносит его к самому лицу, а это крайне неудобно. «Так нельзя примерять шляпки, мешает портфель, — думает продавщица и мысленно добавляет: — наверное, в нем что-то ценное». В удивленных глазах других покупательниц мелькает та же мысль; она напрашивается сама собой. Видимо, и сама Рози, привлекшая к себе внимание публики, угадала мысли продавщицы; теперь, чтобы помочь себе, она прибегает к новому приему, впрочем, столь же неудобному: поворачивая голову и рассматривая себя в зеркале, она становится тонким каблучком туфельки на ручку портфеля, отчего портфель из коричневой кожи начинает ездить по роскошному паркету взад и вперед. «Это очень мешает, так невозможно выбирать», — вновь думает продавщица и, почувствовав новый прилив сил, решает убрать с дорога дурацкий, нескладный портфель.
— Шударыня, вам незачем утруждать шебя, — говорит продавщица задушевным голосом. Звук «с» это мило щебечущее дитя цедит сквозь зубы, так что вместо «себя» у нее получается «шебя».
— Почему шударыня не уштраивается удобнее? У наш никогда ничего не пропадает. Шударыня может быть шовершенно шпокойна. Здешь еще никогда ничего не пропало. Портфель может прекрашно поштоять у колонны, отшюда нам хорошо его видно.
Вполне здравое замечание — Рози Мюллер не может не согласиться с этим. В ее нежном сердце борются противоречивые чувства; плохо скрываемый страх перед бедностью и нуждой, материнская нежность и супружеская любовь восстают в молодой женщине против предложения продавщицы, но, с другой стороны, она пришла сюда, чтобы купить шляпку; в конце концов Рози покоряется… Правда, теперь словно невидимый магнит притягивает ее к основанию колонны. Нет, она не в силах забыть о портфеле и думать только о том, к лицу ли ей шляпка, идет ли она ей! На месте ли портфель, на месте ли ее сокровище — вот что страстно волнует душу Рози, вот в чем ее главная забота. Но нельзя недооценивать и продавщицу, даже если та говорит «шебя» и «шударыня»; разумеется, хорошенькая смуглянка, обслуживающая Рози, заметила ее состояние. Ведь знание психологии, коль скоро это касается покупателя, также входит в круг ее обязанностей, к тому же она сама берлинка и девушка не промах. От кожаного чудовища следует избавиться, иначе покупка не состоится. И вот с той убежденностью, которая сама по себе служит лучшим аргументом, девушка с теплыми карими глазами еще раз бросается на штурм.
Сударыня может без всяких опасений положить свой портфель на прилавок, там стоит Хедвиг, она за ним посмотрит. Здесь еще никогда ничего не пропадало, сударыня сама видит, у нас ничего нельзя унести. И на Хедвиг можно положиться; сударыня все время отвлекается, пусть она перестанет тревожиться, и тогда она очень быстро выберет себе подходящую шляпку.
Оглядев прилавок, большое свободное пространство между несколькими штабелями шляпок, Рози Мюллер переводит взгляд на Хедвиг; ученица, такая серая, помятая и неприглядная, производит на нее в высшей степени ненадежное впечатление, но Рози все же послушно кладет портфель — все свое достояние — на прилавок. Послушно? Да, послушно. Ибо Рози не в силах противостоять убежденному тону продавщицы, ее красноречию; она запрятывает свои опасения в самые дальние уголки сознания, чувствуя себя скованной, словно человек, который, долго и придирчиво выбирая, не нашел в магазине подходящего товара, а теперь не в состоянии удрать от продавца и выйти на улицу, пока не купит что-нибудь совершенно бесполезное.
Портфель лежит на прилавке, на натертой до блеска деревянной поверхности, окруженный справа и слева ворохом шляпок, и Рози теперь целиком отдается выбору, спрашивая себя, что купить; шляпку, похожую на колокольчик, с маленькими круглыми полями, право, очень миленькую, или же шляпку-амазонку, которая хотя и вдвое дороже, но придает ее личику благородство, видимо всегда ему присущее, но до сих пор еще не проявившееся в полной мере. Молодая хорошенькая продавщица оказалась вполне на высоте; ее дама во что бы то ни стало должна решить вопрос в пользу дорогой шляпки — такова задача продавщицы. Они без конца примеряют, выискивая все новые зеркала, при этом они непринужденно разговаривают и расхаживают взад и вперед по залу. И Рози Мюллер, преданная всей душой Гильдебранду, надевает на себя шляпку-амазонку за пятнадцать марок, хотя знает, что покинет этот магазин со шляпкой за шесть марок девяносто пфеннигов.
Но что случилось тем временем? Ведь не с портфелем же? Да нет, ничего. Просто у Хедвиг, стоящей за прилавком, от скуки закрываются глаза. Хедвиг переутомлена, она устала от роста, как часто бывает в ее возрасте, устала от стояния и от этого сухого горячего воздуха. В два часа у нее перерыв на обед — осталось еще четверть часа; тогда она сможет закусить в столовке и размять свои бедные растущие кости. А портфель? Ах, да. В нем что-то есть… По счастью, к прилавку, к ее прилавку, подходит покупательница; эта солидная и энергичная женщина до сих пор спокойно разглядывала шкафы с детскими шляпками, шляпками для маленьких девочек. Вот она вынимает несколько шляпок из штабелей, которые громоздятся на прилавке вокруг свободного пространства. Теперь свободное пространство тоже приходится использовать; вскоре оно все загромождено шляпками — белыми кокетливыми шляпками, украшенными розочками, лентами, бантиками. Покупательница со светлыми глазами спрашивает Хедвиг о ценах. А когда Хедвиг отвечает ей, эта дама — или, может, она простолюдинка — качает головой; она находит, что цены слишком высоки. Там, сзади, она видела шляпку подешевле. Не принесет ли ей барышня вон ту? И Хедвиг торопливо выполняет ее просьбу. Хедвиг в восторге, что она чем-то занята; она приносит то ту, то эту шляпку, достает шляпки с правой и с задней полки, снимает их со стола около колонны. Одним словом, Хедвиг обслуживает. А в это время смуглянка-продавщица воюет с Рози за шляпку-амазонку; вон у того большого зеркала при ярком дневном свете должен быть сделан окончательный выбор между скромной маленькой шляпкой-колокольчиком и между этой, чуть заметно, но вдохновенно изогнутой шляпкой-амазонкой. И хотя девушка уже видит, что покупательница решит в пользу шляпки подешевле, она готовится к последней атаке.
Кто помешает той даме или простолюдинке вынуть из коричневого портфеля кошелек и положить его в свою сумочку, где он, по ее мнению, будет в большей сохранности? Или же быстро и энергично, привычным движением вскрыть конверт с деньгами и удостовериться… Но тут подходит Хедвиг. Раскрытого портфеля больше не видно за ворохом белых невинных шляпок.
Тем временем спокойная, уравновешенная покупательница успела выбрать; ей выписывают чек; шляпку, показавшуюся ей сперва слишком дорогой, но поистине очаровательную, уносят к кассе; дама платит. Ну, конечно же, сударыня, лифт совсем близко. Деловито, с исключительным достоинством, держа в руках небольшой сверток, злая судьба Рози Мюллер спускается вниз, где, несмотря на затишье, как всегда, толчея. Люди входят и выходят.
А может, все произошло иначе. Как — одному богу известно! Быть может, на деньги польстилась невинная Хедвиг с голубыми скучающими глазами. Хедвиг, испытывающая тупое и вместе с тем неуклонное отвращение к затхлой атмосфере отцовского дома, от которой она готова избавиться любым путем. Украла Хедвиг? Но, боже милосердный, кто в наше время этого не делает? Разве дочь маленьких ограбленных людишек, у которых благодаря гениальной финансовой политике отобраны последние крохи, не впитала в себя опыт двух пятилетий — военного и послевоенного? Разве она не прониклась сознанием, что наш гибнущий мир держится только на незаконном обогащении, мир, наступивший после войны, когда пара башмаков считалась целым состоянием, а носовые платки — недосягаемой роскошью, когда за новую рубашку платили девичьей честью, когда в гостиницах крали все, что не запиралось, а в частных домах даже то, что было под замком. Одно движение руки и пять минут страха — вот самое наглядное и точное определение слова «кража»; одновременно оно может служить и объяснением и инструкцией. Кто помешает пятнадцатилетней девушке, у которой, откуда ни возьмись, появились и сообразительность и проворство, смелым движением переправить кошелек из известного нам портфеля в одну из бесчисленных картонок, стоящих позади прилавка; ведь здесь нет ни единого человека, которого можно было бы опасаться. Кто помешает этой девушке исследовать конверт с деньгами, нет ли в нем еще ценностей; впрочем, к чему ненужный риск? Уже при беглом взгляде видно, что в кошельке лежит стомарковая бумажка, открывающая перед Хедвиг неограниченные возможности, как только она ее разменяет. Но не падет ли на Хедвиг подозрение? На нее? Да нет же. Ведь Хедвиг такая бледная, такая серенькая; когда она стоит у шкафа с товарами, ее почти не видно. Крадет сама публика. Тех, кто стоит за прилавком, так контролируют…
Тем временем Рози Мюллер одержала победу над продавщицей и над самой собой. Со шляпкой в руках, которая ей и впрямь к лицу, она возвращается к своему коричневому сейфу: пора платить. Уже при первом взгляде, при первом уверенном движении она натыкается на пустоту; в эту секунду злой рок впивается ей в сердце. Страх заслоняет перед ней все — пространство, время, вечность, от страха под глазами у нее появляются черные тени; страх парализует ее, приводит в дрожь, внезапно погружает в безнадежность. Рози подносит руки к вискам, ее глаза наполняются слезами, ее обокрали, у нее украли работу Гильдебранда, его работу и любовь за полмесяца, ей нанесли совершенно невозместимый ущерб; по ее вине загублен кусок человеческой жизни. Он, ее муж, изводит себя работой, а она теряет деньги. Она из тех, кого вечно обкрадывают. И наш мир таков, что у таких людей, как она, можно красть: в этом мире обкрадывают именно тех, кто весело и беспечно доверяет людям, утверждающим, что за их деньгами присмотрят. Из-за Рози жизнь мужа погибнет зря.
…Конечно, в тот же момент подымается суматоха — разговоры, шум, вокруг Рози собираются люди. Рози Мюллер, похожая на маленькую девочку, внезапно и неотвратимо низверженная в детство, с помутившимся рассудком, стоит, выпрямившись, у прилавка и держит ответ. Десятки раз она перетряхивает пустой портфель… Продавщица и весь персонал жалеют бедняжку, но жажда сенсации перевешивает в их сердцах все остальные чувства; сто марок — это не шутка! А муж у нее чертежник, малышка боится — дома ей, безусловно, влетит. Заранее убежденная в абсолютной бессмысленности своих усилий, Рози принимается за поиски. Ведь если судьба к ней милостива, она потеряла деньги уже по дороге сюда. Тогда они еще лежат там, где она выронила их из портфеля: может быть, в кафе, или в дамском туалете, или просто на дороге. Но, увы, люди в Берлине часто бегают понапрасну…
В бюро находок на первый этаж, разумеется, ничего не поступило. Рози, маленькая, посеревшая Рози — сейчас ей никак не дашь больше пяти лет — рассказывает свою душераздирающую историю. Девушка сверху, ослепительная смуглая продавщица, спускается вместе с Рози; она охотно даст себя обыскать. И Хедвиг, которая находится сейчас уже в столовке, также охотно согласится на это. Две пожилые женщины, одетые подчеркнуто просто, словно провинциальные акушерки, оказываются «детективами» — этих сыщиц узнаешь за милю: ведь в таком жалком виде никто не пойдет в магазин в западной части Берлина. Но Рози вздыхает с облегчением. Детективы! Сейчас они примутся за дело. Разумеется, она считает, что на продавщицу падает подозрение. Весь мир внушает ей подозрение, всех нужно обыскать, всех надо обработать как следует, пусть вернут деньги, ведь дело касается ее Гильдебранда! Но об этом она ничего не говорит. Она стоит молча, пока записывают ее имя и адрес, стоит в своей выцветшей серой соломенной шляпке, состарившаяся на много лет, ощущая ноющую нервную боль в плечах и мечтая спрятаться и рыдать, рыдать навзрыд. Ей хочется быть одной. Ей хочется домой, к матери, хочется лечь в постель, выплакать свое ужасное горе, свою вину перед ним, перед ее бедным другом, который в прекрасные летние дни корпит за чертежным столом, чтобы она могла приехать сюда, купить себе шляпку, чтобы у нее украли самое ценное в жизни — конверт с деньгами. Рози продолжает свои показания: да, у вора было много времени, конверт с деньгами вскрыт; она положила на прилавок и выпустила из поля зрении портфель только по настоянию продавщицы. Простая справедливость требует, чтобы магазин возместил ей потерю.