Радужная пони для Сома
Шрифт:
— Радужка… — я говорю, зачем-то говорю, идиота кусок, когда надо действовать, я совсем размяк, я вообще уже не тот веселый урод Сомик, я какое-то розовое желе, неудобоваримое… Но не могу по-другому сейчас. Почему-то не могу. — Радужка… Я…
— Помолчи, Сомик… — шепчет она, тонкая ладонь ошейником, железным клеймом раба ложится на шею, тянет к себе. И я не могу не подчиниться. Неотвратимо потому что. — Иди сюда…
И я иду.
И тону, пропадаю, умираю в ощущениях. Она целуется по-прежнему не особо опытно, просто раскрывает рот, позволяя иметь себя языком,
На нежной коже след от грубого ремня джинсов, он смотрится болезненно, и я зализываю красноту с особым упоением. Лобок со светлыми волосами… Ты блондинка, да, Радужка?
Нежная блондиночка, прячущая свою нежность под безумным разноцветным всплеском…
Тонкие ноги, освобожденные от грубых джинсов, подрагивают, а маленькие ступни, на которые можно залипать вечность, поджимаются.
— Сомик… — задыхается она, неожиданно пытаясь сомкнуть ноги и оттолкнуть меня, — я не… Я… Не…
Я не позволяю ничего сказать больше и сделать.
Тяну ладонь вверх, закрывая ей рот, и в то же время раздвигаю подрагивающие ноги и жадно прижимаюсь губами к клитору.
И Радужка пораженно вскрикивает мне в пальцы, выгибается в пояснице. А я отрываюсь, облизываюсь под ее напуганным взглядом:
— Вкусная, пиздец… Не бойся, Радужка…
И опять наклоняюсь, потому что не могу устоять. Она реально вкусная. Она реально сливочкая карамель. И на вид тоже! Это же охереть можно! Я забываю про все техники, про свой немалый опыт, и просто вылизываю ее жадно и долго, добиваясь уже не стыдливого ответа, а сладких сокращений и несдержанных стонов.
А затем скольжу вверх, накрывая распахнутый рот губами, зацеловывая ее, не давая возбуждению и первой волне оргазма схлынуть.
Отрываюсь на секунду буквально, чтоб разодрать упаковку презерватива и надеть его.
Радужка наблюдает за этим с распахнутыми от шока глазами.
Что, малышка, это в первый раз у тебя? Ты ведь соврала про “катания”? Да? Я буду первым?
— Я буду первым, да? Радужка? — хриплю я ей в губы, размазывая членом влагу так, чтоб легче было входить.
Она кивает, наполняя меня первобытной радостью обладания.
И глаза распахиваются еще сильнее, когда легко проникаю внутрь, едва тормознув перед преградой.
Радужка вздрагивает и тихо вскрикивает, вжимая ногти мне в затылок.
Боль за боль, да, малышка? Все правильно…
— Сейчас пройдет, малыш, сейчас, сейчас, сейчас… — бормочу я, понемногу раскачиваясь, в глазах темно от охуительной тесноты и кайфа. Она напряженная, ей больно дико, а я не могу остановиться, просто не способен! — Потерпи…
Я еще что-то бормочу, такое же глупое, бессмысленное, чуть выхожу и мягко скольжу обратно.
Радужка ахает, жалобно сводя брови. В глазах блестят слезы, катятся по щекам, и я не могу отказать себе в удовольствии, слизываю их с розовой кожи, это так сладко!
И двигаюсь, потихоньку ускоряясь, тормозя себя изо всех сил, потому что ей больно… Но мне сейчас слишком кайфово, чтоб долго быть альтруистом, а потому я просто обнимаю свою маленькую девочку, облапливаю ее по-медвежьи, чтоб не могла двинуться, и жадно беру то, что теперь только мое. То, что мне подарено, мне принадлежит, и хер я это кому-то отдам!
Радужка уже не плачет, только тихо вскрикивает в такт моим, потерявшим всякую нежность и деликатность движениям, тонкие руки то скользят по шее, затылку, то распахиваются беспомощно, словно крылья птицы…
А я уже не здесь, я, бля, в нирване!
Прикусываю неистово бьющуюся жилку на шее, гонюсь за своим кайфом и неожиданно ощущаю, как по тонкому телу подо мной проходят судороги удовольствия. Не веря, смотрю в потерянные огромные глаза Радужки, ловлю ее ответ в этом мраке, и мир взрывается фейерверком. Таким же радужным, как и ее волосы, что дико красиво смотрятся на темных подушках дивана.
Глава 33
Когда немного прихожу в себя, выдыхаю и перекатываюсь на пол, прямо на ковер, затаскивая вялую и тяжело дышащую Радужку на себя сверху.
Она не сопротивляется, устало кладет разноцветную голову мне на грудь, позволяет укрыть себя пледом, стащенным с дивана, и облапать дополнительно.
Мы лежим с ней, в обнимку, оба в шоке от случившегося.
Ну, я думаю, что оба. Потому что я-то сто процентов в шоке.
Вообще предположить не мог, что все так случится. Слабая, на грани порно-фантазии, мысль крутилась в голове, конечно, она и заставила дом чуть-чуть прибрать… Но всерьез ее воспринимать…
Не могло мне до такой степени повезти, просто не могло.
А вот на тебе…
Повезло…
Охерительно повезло.
Вот только… С чего бы мне такое счастье обломилось?
Хмурюсь, сквозь кайфовый расслабон, потому что вообще не хочется сейчас на эту тему, не хочется ломать себе послевкусие.
В конце концов, не важно, по какой причине у меня сегодня праздник. Главное, чтоб он постоянно был со мной.
Чтоб она была со мной постоянно.
Мягко поглаживаю свой праздник по упругой заднице, потихоньку жамкаю. Без намека на продолжение, я не зверь все же, сразу после первого раза девочку укатывать… Хотя хочется, пиздец как. Но нет. Подожду. Потом оторвусь…
А пока что просто погладить, потрогать, насытить себя тактильными ощущениями…
Мысль, что надо бы что-то приятное сказать девочке, приходит в башку внезапно и застревает там гвоздем.
Бля. Вот че я за тупой урод, а? Она, наверно, на переживаниях вся, а я только и способен, что ее за задницу жамкать… Девочкам же нужны слова… Вроде… Не знаю, как-то раньше без этого всегда обходился…
Но кто у меня раньше был-то? Стоит ли вообще вспоминать и сравнивать? Явно не стоит…
Радужка — штучный товар, эксклюзив. И относиться к ней надо по-другому. Перестраивать поведение, короче.