Радужная вдова
Шрифт:
– Я тебя понимаю, Рыжий. – Игнат оглядел старого друга и спросил: – Ты что, оправдываешься?
Лютый посмотрел на него в упор, на мгновение в нем появилось что-то бычье, потом вздохнул.
– Наверное, да, – сказал Лютый неожиданно, и в следующую минуту они оба рассмеялись.
– Чучело, – проговорил Игнат дружелюбно.
– Но только перед тобой и перед Андрюхой… Ну а с другой стороны, что здесь такого? – Лютый усмехнулся. – Сейчас отгуляем, а с завтрашнего дня я им такое свадебное путешествие закатил. Андрюха еще не знает! Багама-мама… Яхты, гольф-клубы!.. Молодежь живет своей жизнью. Им это тоже не повредит – больше будут уважать.
– Да они, по-моему, и сами по себе ребята толковые.
– Тут ты прав, брат, они и без Щедрина, и без Лютого кое-чего стоят. А теперь будут стоить больше.
– Выпить, что ли? – вдруг сказал Игнат.
– А то! Хочешь – айда, водки махнем.
– Ладно, подожду. Вчера нагрузился. Вот молодые приедут – поздравим.
Лютый посмотрел на часы:
– Вот-вот должны быть… Видишь? Твои, «командирские».
– Носишь иногда? Часики из военторга?
– Теперь я могу себе это позволить. Теперь уже – да! А где мои?
– Здесь. – Игнат протянул руку. – Золотой браслет…
Лютый кивнул. Он испытывал к часам прямо-таки патологическую страсть и почти мистическое уважение, считал материальным воплощением времени и мог говорить о них бесконечно.
Лучшим подарком для Лютого были редкие часы, и сам он обожал дарить наручные и, как мальчишка, гордился своей коллекцией.
– Лучшие механические часы, Игнат, – это, конечно, швейцарские «Бланкпайн», – говаривал Лютый. – Кстати, самая старая часовая фирма, существует с 1735 года. А самые точные в мире наручные часы выпущены осенью 1976 года, это уже «Omega Constellation», калибр 1021, номер, как сейчас помню, 39'050'076'. Испытания на точность хода – нулевые отклонения! Ты можешь это себе представить?! Даже знаменитый кварцевый «Лонжин» с годовым допустимым отклонением в десять секунд по сравнению с ними – фуфло! Стоят целое состояние! Кстати, владелец – испанец – пожелал остаться неизвестным. Надо думать – у людей руки длинные! Есть часы-кинозвезды – «Омега» в последнем «Джеймсе Бонде». Или известные на весь мир «Ролекс Дэйтона» Пола Ньюмена – кино «Афера» помнишь? Вот. Но это все ерунда по сравнению с той «Омегой» испанца. И знаешь почему? Потому что они единственные в мире и других таких уже никогда не будет. Это все можно, наверное, повторить, но только не такие часы. Интересно, да, единственные в мире!
Обычно в такие моменты, моменты разговоров о часах, Лютый преображался. Иногда его зашкаливало, и он пускался в рассуждения о природе времени, в философствования о концепциях и спорах, которым уже не одна сотня веков… Однажды – с тех пор прошло уже почти лет десять – они махнулись часами. У Игната были «командирские» и стоили пятьдесят рублей. У Лютого – великолепный золотой хронограф «Longines». Игнат тогда оказал Лютому одну неоценимую услугу. Ни о каком выражении благодарности он слышать не хотел, и Лютый предложил махнуться часами. Лютый пристроил «командирские» в свою коллекцию, но носил их крайне редко, мотивируя тем, что люди не так поймут. Ему для крутости было положено что-нибудь золотое и швейцарское. Когда вы только вырываетесь из нищеты, все эти игрушки многого стоят. Тракторные цепи на шее, малиновые пиджаки, мобильные телефоны на столе в ресторане и малиновые «шестисотые» под вашей задницей… Теперь Лютый понимал, что все это было с голодухи. Теперь это стало мишурой, и Лютый мог себе позволить появиться на самом дорогом и престижном сборище Москвы, на свадьбе своего младшего брата, на мероприятии, которое станет поворотным и возвестит и врагам, и друзьям о рождении, наверное, самого могущественного объединения, на мероприятии, собравшем и криминальных авторитетов, с которыми раньше не клеилось, и элиту страны, которая раньше могла и побрезговать, и где наряды, драгоценности, автомобили и наручные часы уже являлись информационными поводами для колонок газет и журналов, – теперь Лютый мог позволить себе появиться здесь в стареньких «командирских» часах, купленных в военторге за пятьдесят рублей.
– Да, Игнат, теперь я могу себе это позволить. Еще год назад не мог, а теперь – могу. – Лютый перешел на шепот и состроил комичную гримасу: – Вся эта рафинированная публика, из тех, кто раньше даже руки бы не подал, – они все очень любят деньги и по большому счету уважают лишь силу…
– Знаю! – так же шепотом ответил Игнат. – Так говорят в кино…
– Разденься я сейчас догола, они и не подумают, что Лютый псих, они скажут, что он – эксцентричный… Потому что у него есть очень много того, что они любят, а у психов этого нет.
– Мудреешь, Рыжий, – усмехнулся Игнат. – Это уже лучше.
– Не. Я все это и раньше знал. Только я в это не верил, думал, что все это из книжек. А вот теперь прошел сам. Такая школа жизни.
– Что ж, довольно неплохо для мальчика с заводских окраин, – сказал Ворон.
– Для мальчиков, Игнат, для мальчиков… Потому-то я и предлагаю тебе быть со мной. Ты мне нужен. Ты же видишь, что сегодня создается нечто… Но я прекрасно понимаю, что лезу прямо в стаю акул. – Лютый сделал еще один большой глоток шампанского. – И когда мне пустят первую кровь – а без этого невозможно – и вся стая будет готова разорвать меня – ты же знаешь, они чувствуют кровь, – мне будет очень нужно, чтобы кто-нибудь меня прикрыл. Понимаешь?
– Понимаю.
– Ну тогда в чем дело, если понимаешь?
– Понимаю, Лютый. Но пока это невозможно. И это вовсе не мой личный каприз.
– Ну вот что ты заладил? И что это за херня?! Сколько ваших уже давно работают…
– Не совсем. Там, откуда я ушел… Просто так оттуда не уходят. Мне дали такую возможность, и это дорого стоило.
– И что?
– Ты был одним из главных клиентов, Лютый, – тихо произнес Игнат. – Мы оба были очень близко к черте… стояли на грани.
– Что это значит? Похоже на рок-н-ролльную песенку.
– Ты бродил очень недалеко от фокуса оптического прицела. Возможно, сейчас кое-что начнет меняться. Ты вовремя начал выруливать из криминала. Очень вовремя.
– Сукин ты сын. И контора ваша сучья.
– Я здесь ни при чем. И в первом, и во втором случае.
– Но теперь, когда ты ушел…
– Все верно. Но должно пройти время.
– Во как все разложил. Прошлое так и будет держать нас за… за…
– За яйца, – усмехнулся Игнат.
Лютый тоже улыбнулся.
– Ладно, предположим, – произнес он. – А что ты говорил про время? Сколько ждать? Год?
– Не думаю. Я же говорю – сейчас многое начало меняться.
– Значит, меньше.
– Скорее всего так.
– И чем будешь заниматься?
– Самое лучшее – собственное охранное агентство, сам себе голова.
– Скажи сразу – «наемник», – усмехнулся Лютый.
– Говорю. – Игнат дружелюбно смотрел на него.
– И что?
– Но пока не тяну. Финансы, романсы… и все остальное. Поэтому и устроился тут в одну контору.
– Собственное агентство – твоя мечта? Рок-н-ролл никогда не умрет?
– О нет! – Теперь уже Игнат рассмеялся. – Моя мечта – плескаться в коралловых рифах с пятнадцатью голыми телками. Да… Но пока надо работать. Это все, что я умею делать.
– Если я куплю тебе агентство?
– Не сейчас. В любом случае спасибо.
– Игнат, мне действительно может понадобиться твоя помощь. Братан, как это уже бывало, но…
– В любое время, Лютый. Но пока лучше считать, что я работаю там, где работал. Пока.
– Я хочу сказать, что мы… Эта жизнь… Мы начали с задворков, пацаны… Ты прошел по секретным коридорам, я – по черным дворам, но мы выбрались. Мы оба выбрались из всего этого дерьма. Я хочу сказать, что теперь-то мы, наверное, свободны?.. И никаким козлам ничего не должны.