Радужная вдова
Шрифт:
– Говорю же вам – обычные бабьи пересуды. То-се…
– Вы сказали, что встречали в этот день московский поезд?
– Ну да. Сашка брала у Шандора отпуск. Даже отдала ему какие-то бабки.
– Работала в Москве?
– Не поверите – учиться поступала.
– В смысле?
– Да не бойтесь, не повышала квалификацию у московских путан, нет. Это она уже второй год подряд. Я ж говорю, Сашка была очень целеустремленной, знаете, не раз она могла и Шандора на место поставить. Даже за меня как-то вступилась. – Наталия улыбнулась той самой светлой улыбкой, с которой действительно говорят хорошее, вспоминая ушедших. – Она в институт поступала. Учиться вздумала на старости лет. По-моему, в какой-то экономический, что-то вроде… управления, есть такой?
– Есть. В Москве, как в Греции, все есть.
– Один клиент ей подсобить вздумал. Надул, конечно.
– И что?
– На общих основаниях провалилась в прошлом году. Там все замазано. Потом приехала, рассказывала про студентов на иномарках с мобильными телефонами, смеялась…
– Если не путаю, вступительные экзамены проводятся летом.
– Да. Только в этом году она скопила денег и решила рвануть в какую-то частную школу бизнеса, все книжки по экономике читала. А до этого хотела в художественную школу, вроде рисовала неплохо. Путаная она у меня была. Все чего-то мечтала.
– В художественную, а потом по бизнесу?
– Она хотела изменить свою жизнь, что здесь такого?
– И когда она брала отпуск?
– В конце апреля.
– Что ж это за школа такая, с экзаменами в апреле?
– А почему вы у меня это спрашиваете? Да еще таким тоном, будто я в чем-то виновата? У вас что, каждый человек в чем-то виноват?! Уже потому, что он просто живет?
– Ну вот, вспылила. – Прима посмотрел на Наталию и снова почувствовал опустошающую ватную слабость в желудке – если еще не язва, то где-то близко. – Я понимаю, что к работникам правоохранительных органов у тебя выработалось отношение то еще: хороший мент – мертвый мент. Так?
Она улыбнулась, но ничего не ответила.
– Только, Наталия, мы расследуем убийство твоей лучшей подруги, давай попытаемся быть на одной стороне.
– Но и вы не давите так на меня. Знаете, я ведь тоже не железная.
– Попытаемся восстановить мир? Так будет лучше.
Она кивнула:
– Ладно. – В глазах ее снова были слезы, и Прима подумал, что нервишки у Наталии Смирновой прилично расшатаны. Весьма прилично.
– Значит, весь май ее не было в городе? – спросил Прима.
– Приезжала пару раз, документы какие-то оформляла и снова в Москву. Я ей говорю: пустая башка, чего мотаешь туда-сюда, деньги зря тратишь? И все книжки по бизнесу читала, где-то с полгода. Всерьез собиралась поступать.
Интересное получалось дело – выходит, последний месяц гражданка Яковлева изображала из себя прилежную абитуриентку и вроде как была вне зоны криминальных отношений, и вот она приезжает в город, и такая неожиданная развязка. Старые долги?
– А почему она ездила так далеко? Под боком Ростов – учись себе на здоровье, и рядом с домом.
– Ростов?! Вы смеетесь. Да ее там каждая собака знала, аж тошно было. Нет. Она хотела изменить свою жизнь. Вообще! Понимаете?
– Понимаю. Но на какие средства? Угла своего нет, а жизнь в Москве дорогая.
– Не знаю. – Наталия несколько замялась.
– Может, она просто собиралась работать в Москве? А учеба – это все так, для отвода глаз, чтоб можно было ксиву предъявить? Ведь не жалуют в столице… залетных.
– Зачем так говорить? Кого там жалуют?
– Я просто рассуждаю. Давай попытаемся рассуждать вместе: сбережений у нее, чтоб обустроиться в Москве, судя по всему, не было. Вы ж получаете не ахти какие деньги? Не в пример моим, но не ахти?
– Да так, вроде откладывала понемногу, но в основном только на шмотки и хватало.
– Ну согласитесь, Наталия, вы обе женщины, и вас должны были интересовать эти темы: на что жить будешь? Может, есть у тебя кто? А как то, а как се?
– Хорошо. Для вас шлюшка – это прямо штамп на всю жизнь, так получается?
Прима промолчал. Наталия продолжала:
– Может, она и собиралась по ночам подрабатывать, но вот именно для того, чтобы было на что жить. Но главное – она собиралась учиться. Хотела поставить на прошлом точку. Очень хотела.
– Прямо так сбежать от Шандора и работать на улице в Москве? Наталия, мы же договорились уважать друг друга. Можно, конечно, считать подполковника милиции старым пердуном, но вот лопухом?.. Вряд ли стоит.
– Да ничего я не считаю. Вы лезете прямо в душу. Я у нее то же самое спрашивала – мол, что, работу в дорогих гостиницах нашла? Есть у тебя кто? Она сказала, что есть. Но боится сглазить. Поэтому ничего говорить не будет. Пока все не решится. А потом, мол, и расскажу и все такое. Знаете, обычно она со мной всем делилась, а тут такое… Но по дереву стучала, чтоб не сорвалось: Наталка, не обижайся, у тебя не дурной глаз, но я решила – пока никому. Вот, собственно, и все. Так что было у нее, на что в первое время обустроиться. Виды какие-то она имела.
– Это действительно все? Подумайте как следует, вспомните, может, чего мельком называла? Это может быть очень важно!
– Да нет. Говорю же вам – нет. Я тоже пыталась разузнать… Знаете женское любопытство? Сильнее его только женское желание выболтать все тайны. Но тут оказался совсем другой случай. Я говорю – Сашку было за что уважать.
Прима тогда подумал, что, возможно, она и права. Только вот как вышло – старые грехи тянут нас в прошлое, и ничего ты с этим поделать не можешь. Возможно, Александра Афанасьевна Яковлева действительно хотела что-то поменять в своей жизни, но оказалось – не суждено. Прима подумал, что нужно будет поработать со всеми свидетелями, поглядеть, что там нароют в ходе экспертного исследования, что даст работа со следами, с этой музыкой – магнитофон на автореверсе больше суток прокручивал одну и ту же кассету на громкости, весьма близкой к предельной, из-за чего соседи и всполошились. Видать, последний танец для Александры Афанасьевны стал танцем смерти. Кто-то был у нее. Последний клиент?
Именно тогда Прима попросил Наталию Смирнову дать знать, если она соберется уехать из города. Тогда еще не было проведено опознание и дурные предчувствия еще не начали мучить Приму.
Теперь Прима пил чай из рододендрона и думал о том, что Наталию Смирнову не могут найти уже больше суток. На звонки она не отвечает. Она предупреждала, что ей будет страшно оставаться одной в Сашиной квартире, хотя какие-то Натальины вещи там и остались, поэтому пока, некоторое время, она поживет у родителей. Но старики уже сутки не видели дочери. Может, уехала в Ростов? Но почему не предупредила? Не брать же с нее подписку?