Ракетчики
Шрифт:
В Москве всё просто. С вокзала на вокзал, зал ожидания, поезд на Севастополь. Я думал сначала, что в Киев поедем. Славик с семьёй ехал до Запорожья. Там Петрович его передал какому-то военному из рук в руки. Прямо на платформе. А мы потихоньку добрались до Севастополя.
— Петрович, а ты и дальше с нами?
— Нет, на вокзале пересаживаюсь и обратно.
— Зачем нас так плотно опекать?
— Так положено.
— Петрович, а как тебя зовут?
— Петрович. Собирайтесь молодята, почти приехали.
— Скажи хоть что-нибудь о себе. Мы тебе обязаны. И сохранением семьи и
— Да что ж вам сказать-рассказать? Рязанское десантное. Африка, Афганистан. Да тут, как бы на гражданке, пришлось стрелять-резать. Етить-колотить… Что тут загадочного? Государственный человек.
— А что — Африка? — о гражданке у Юры язык не повернулся спрашивать.
— Стран называть не буду — подписки давал. А в общих чертах — убивал одних черножопых для прихода к власти других, как бы наших. За мир и социализм во всём мире. Всё, кончаем расспросы, поезд прибывает.
— Позвольте представиться, Щедрин Анатолий Андреевич, начальник отдела кадров части, в которой вы будете служить, если пройдете тестирование и сами не передумаете.
Это был культурный шок. Мы все обливались потом в своих тёплых северных одеждах. На улице светит яркое солнце, цветут какие-то деревья, кусты, люди по улицам гуляют в лёгкой одежде и едят мороженое.
— Мама, а что это цветёт справа?
— Я не знаю, Маш.
— Это кизил. А через пару километров вы увидите персиковые сады. Они тоже уже цветут.
Наверно, Щедрин уловил наши мысли. Он возле садов остановил машину, и дал возможность погулять. Может, местные и привыкли, но для нас это было что-то нереальное. В марте у нас лежит снег, температура — минус пятнадцать.
— Анатолий Андреевич, а вы не знаете, сколько сегодня температура?
— Плюс пятнадцать. Ну что, подышали воздухом, цветочки посмотрели, поедем?
— Ой, как тут хорошо…
— Пап, а как называется эта машина?
— Действительно, Анатолий Андреевич? Я ведь не знаю.
— Это «Рэно 21». Передрали у французов. На ЗАЗе теперь выпускают.
— И что, даже не переименовывали? Или по лицензии?
— Не переименовывали. У нас отменены законы об интеллектуальной собственности. В том числе международные.
— Пап, а мне нравится это «Рэно», оно лучше, чем «Волга» Кулакова.
— Устами младенца… Поедем, а?
— Да, да, извините, у вас, наверно, много работы…
— На сегодня моя работа — это вы.
— Скажите, меня гложет любопытство. Почему Диктатор отменил использование галстуков? Я вижу, что форма осталась старая, советская, один в один, а галстуки никто не носит.
— Это Диктатор назвал символами идеологического суверенитета: галстуки не носить, здороваться не за ладонь, а за предплечье, по-старорусски. Такого всякого очень много: вытеснение чужих песен, музыки, стихов, прозы, фильмов, слов, культурных традиций. К примеру, в школе ваша Маша будет учить исключительно русских писателей. Это вас не смущает?
— Боже, ерунда, какая. Не смущает.
КПП, система заграждений, насколько Журавлёв понимал, довольно серьёзная. Вот и военный городок. Красота!
— Летом тут очень красиво. Вам не видно: за вашим домом школа, детский сад, электрические аттракционы.
— Дядя Толя, а какие аттракционы?
— «Цепочка», «автодром», «чашечки», несколько для маленьких, я не помню их названий. Все работают без денег.
— Совсем без денег?
— Почти. Запуск по карточкам, деньги не снимаются, но есть месячные квоты. Есть ещё ограничения по возрасту. Для «цепочек» должно быть больше восьми, а для «автодрома» — десяти лет.
— Город мечты…
— Ха! К делу. Могу предложить два варианта: одна квартира на восьмом, окна на школу, вторая: на третьем, окна в разные стороны, но она на пару метров по документам меньше.
— Давайте третий, я в Северодвинске на седьмой этаж на всю жизнь находилась. Последние три года лифт не работал и никто не ремонтировал. Сами понимате…
— Лифты у нас работают, но ваш выбор.
Света покрутила краны, поклацала выключателями. Везде была мебель! В зале стоял большой телевизор «Горизонт» с пультом! Пульт работал! На кухне огромный холодильник. С продуктами.
— Анатолий Андреевич, а что, предыдущие хозяева ещё не выехали?
— С чего вы взяли? А, вы продукты увидели… Нет, Света, это я загрузил вам на первое время.
— Юра, мне страшно. Я, как та мышка, возле бесплатного сыра. Анатолий у вас тут коммунизм уже построили?
— Ха-ха! Нет пока. Вы не волнуйтесь, Юрий Григорьевич за каждую копейку расплатится потом и кровью.
— Мамочки! Юра, тебя заставят убить американского президента. Это как минимум.
— Ценю ваш юмор Светлана, но о характере службы мужа вы знать, пока, не будете. Могу только сказать, что это будет флот.
— А почему… Юра, иди сюда. Смотри. Похоже, слухи о демографической политике СССР не преувеличены.
— Две детские спальни. И в каждой по двухярусной кровати. Это власть нам даёт намек?
— Вы не переживайте, если будет мало, вам квартиру поменяют на большую.
— Вы издеваетесь, да?
— В демографической политике работает метод мягкого давления. Школы и садики с питанием и бесплатные. Как в социализме. Никаких фондов, сборов денег на ремонт. Канцтовары: тетради, ручки, линейки дети получают в школе. Не покупают. Учебники, как и раньше в СССР, выдают в библиотеке. Одежда для детей имеет низкие цены, видимо, есть государственная дотация. Дети обходятся практически бесплатно. Есть, правда, и некоторые условия. Рейтинг родителей должен соответствовать количеству детей. И наоборот. Алкашу-пролетарию придётся платить за всё и по полной уже за первого. У нас таких нет, это я образно. И, наоборот, для тех родителей, которые имеют высокий рейтинг, и могут воспитать достойных детей, применяется стимулирование для того, чтобы рожали больше. Потом включается следующий контур усилителя: большое количество детей — почётно, повышает рейтинг, открывает перспективы родителям. Это всё долго рассказывать. Постепенно сами узнаете.