Ракетный полет из Каменного Брода в Санкт-Петербург и обратно, или романтическое путешествие барона фон Мюнхгаузена на берега реки Лугань
Шрифт:
В горле у него что-то грозно заклокотало.
– Томас, - позвал меня барон, не опуская пистоля, - там, в коридоре стоит бочонок с порохом. Будь добр, принеси!
Гаскойн, Чеб и Ен расступились, и я в мгновение ока исполнил просьбу моего друга. Маленький пузатый бочонок опустил на землю на полшага впереди барона.
Карл Иероним, не сводя глаз с застывшего Прыщщина, достал из левого кармана коротенький фитиль и сунул его мне в руки:
– Томас, вставь эту штучку в бочонок и приготовь огниво!
Никогда не думал, что руки могут двигаться так быстро! Не минуло
– Сейчас Томас подожжет фитиль, а потом запустит этим бочонком в вас, господа!
– произнес Мюнхгаузен звонким голосом.
– Мы-то успеем укрыться в доме, а вот ошметки ваших тел гробовщики и могильщики еще долго будут собирать по всей округе.
Конный ряд за спиной Прыщщина дружно попятился. Но их предводитель все еще изображал из себя скульптуру всадника на коне.
– Кроме того, в сарае стоит мортира большого калибра с немалым запасом ядер, - нервно кашлянув, сказал Гаскойн.
– А я и мои друзья Чеб и Ен - опытные артиллеристы...
Прыщщин издал злобный рык сквозь зубы, круто развернулся на коне и выехал с подворья. Рейтары немедля последовали его примеру.
– Но берегитесь, барон Мюгазин или кто вы там есть на самом деле, - за забором Прыщщин остановил коня и снова повернулся к нам.
– Я немедля отправляюсь в Москву! Месяца не пройдет, как я вернусь с бумагами от московского губернатора, с войсками и артиллерией! Ужо тогда мы с вами поговорим по-другому!
– Томас!
– барон весело подмигнул мне.
– Поджигай фитиль! Сейчас мы устроим маленький салют в честь боярина Прыщщина!
Салют, впрочем, устраивать не пришлось. Из-за забора донеслось беспорядочное хлюпанье конских копыт по дорожной грязи. Враг ретировался.
– Виктория, господа!
– Гаскойн достал из кармана камзола большой белый платок и вытер вспотевший лоб.
– Виктория, но не полная, - сказал Карл Иероним, опуская пистоль.
– Враг отступил, но не разбит. И он обещал вернуться... Господа, у нас есть не более месяца для подготовки достойной встречи!
5.2
Наскоро позавтракав в таверне, мы прямо за столом собрали рабочее совещание, чтобы обсудить, как нам быть дальше. Конечно же, позвали и будущего тестя барона Андрея Тудыйогохату.
– Пан Андрей, - барон раскурил трубку, затянулся и пыхнул дымом, - прежде всего, я хотел бы узнать, что это за прыщ на ровном месте у нас образовался?
– Боярин Прыщщин Кузьма Ефремыч, - отец Марийки горько вздохнул и пожал плечами.
– Живет в поместье где-то под Старобельском. Оброк мы платим ему ежегодно, но сам Ефремыч в наши края наведывается редко: раз-другой в три года, не чаще. Называет себя хозяином здешних земель... А есть ли у него на это бумаги государевы - то мне не ведомо...
Он вздохнул, опустил глаза и тихо добавил:
– А еще этот старый черт звал мою Марийку к себе в дворовые девки. В баньке, значит, прислуживать...
– Вот негодяй!
– Карл Иероним выпучил глаза.
– Старый ловелас! Нет, господа, нужно найти способ поставить этого зарвавшегося мерзавца на место! Раз и навсегда! Ваше мнение?
– Чугунолитейному заводу здесь быть, - Гаскойн решительно ударил ладонью по столу.
– И никакие Прыщщины мне не указ! Я занимаюсь государевым делом! Мной уже спланировано расположение заводских строений и двух будущих улиц жилых домов - Английской и Почтовой!
– Факторию мы тоже твердо решили ставить именно здесь, - сказал Артур Чеб.
– И мне, и Джону нравятся здешние края!
Молчаливый Ен кивнул, соглашаясь, и поддакнул:
– Здесь хорошая транспортная развязка! Можно сказать, восточные ворота в страну!
Я про себя с усмешкой отметил, что Чеб и Ен загорелись ставить в Каменном Броде свою торговую точку не столько потому, что здесь хорошие места и выгодные пути, а по большей части по тому, что оба по уши влюбились в младших дочерей Андрея Тудыйогохаты: Артур - в восемнадцатилетнюю Екатерину, а Джон - в семнадцатилетнюю Оксану. Что же касается Гаскойна, то он тоже завел себе пассию. Вдовушка Вера Гунько, живущая неподалеку на безымянном хуторке, скрашивала его вечера и ночи. Впрочем, хуторок не долго был безымянным: с легкой руки Артура Чеба его стали называть "Вера-Гунько", что местные жители почти сразу трансформировали в название "Вергунка".
– Мы построим здесь фортификационные сооружения и будем обороняться!
– Лицо Карла Чарльза раскраснелось от возбуждения.
– Покажем кузькину мать этому Кузьме!
– Хорошо сказано, Карл!
– Мюнхгаузен снова пыхнул табачным дымом.
– Мне нравится ваша решительность!
Он сделал паузу, снова затянулся и выдохнул, затем продолжил:
– Только вот времени на строительство серьезной фортификации у нас нет: напомню, господа, что в нашем распоряжении всего лишь месяц. Кроме того, Карл, чем вы собираетесь вооружить наш форт, даже если его удастся построить столь быстро? У нас в наличии всего восемь ружей, семь пистолетов, не очень большой запас свинцовых пуль и всего пять маленьких бочонков с порохом.
– Еще у нас есть пушка, Карл!
– Гаскойн не собирался сдаваться.
– Мы зададим хорошую трепку этому Трыщ... Дрыщ... Прыщщину!
– Я ни на йоту не сомневаюсь в вашем мужестве, Карл!
– Мой друг снова окутался табачным дымом.
– Но позволю себе напомнить, что к пушке у нас имеется всего три ядра, да и те пустотелые.
Гаскойн словно подавился воздухом, закашлялся. Потом сказал:
– Но, Карл... Я собирался проводить здесь только динамические испытания новой модели орудия, а не участвовать в боевых действиях!
– Я вас и не упрекаю, друг мой!
– Барон миролюбиво улыбнулся.
– Я всего лишь веду к тому, что придется поискать иные способы защиты, чтобы отстоять наши мечты от посягательств этого мужлана Прыщщина!
Мюнхгаузен поднялся со скамьи, прошелся туда-сюда вдоль стола, задумчиво хмуря брови, и снова обратил взгляд к нам:
– Прыщщин обещал вернуться, заручившись поддержкой московского губернатора, не так ли?
Мы дружно закивали. Пан Андрей вздохнул:
– Московский губернатор, говорят, его дальний родственник. То ли троюродный дядя, то ли двоюродный дедушка...