Рамсес II Великий. Судьба фараона
Шрифт:
— Нет, конечно. — Тиа наконец позволил себе улыбнуться. — К ним приведут танцоров и певцов.
— Я хочу на это посмотреть.
— Разве что тайком…
Глава 12
Новая звезда в небе
Па-Рамессу, Тиа и Именемипет наблюдали за представлением с забранного решетками балкончика в большом зале Дворца Удовольствий. Для наложниц, среди которых горделиво восседала Униа, устроили роскошное пиршество, и певец под аккомпанемент арфы призывал своих слушательниц помнить о том, что удовольствия этой жизни эфемерны:
Нет человека, который неПа-Рамессу часто слышал, как эту песню напевали рабы и слуги во дворце и даже конюхи за работой; раньше она казалась ему довольно нудной. Однако высокий голос исполнителя, испускавшего трели почти небесного звучания, придавал ей другой смысл.
Угощение подали и тем, кто присутствовал на празднике тайно. Пробуя салат из огурцов с кислым молоком, Па-Рамессу думал о жизни девушек, за которыми он подсматривал, и об их удовольствиях. Внимали ли они этому поэтическому уроку мудрости? Он в этом сомневался: девушки продолжали болтать между собой, пока звучала и эта песня, и следующая. Только когда подали десерт, их взгляды обратились к музыкантам, да и то только потому, что возле них появились трое молодых, как и они сами, и обнаженных танцоров и стали извиваться в такт мелодии менее сладкой, чем предыдущая. Звенели браслеты на щиколотках у танцоров, гремели систры и бубен, им вторил навязчивый писк флейты. Было очевидно, что гибкие, как лианы, и быстрые, как осы, танцоры распалили чувства наложниц своими откровенными телодвижениями.
— Такое зрелище для них — настоящая пытка, — заметил Тиа.
— Зато подстегивает воображение, — с улыбкой отозвался Именемипет.
У танцоров была светлая кожа и волосы, на основании чего Па-Рамессу заключил, что они — хетты, которым благодаря таланту удалось избежать участи чернорабочих, уготованной их менее удачливым соотечественникам.
— Так пусть остаются во дворце наложниц жить, — шутливо предложил Именемипет.
— Жаль только, что они не могут делать детей, — заметил Па-Рамессу.
Трое сотрапезников засмеялись.
Управитель Дворца Женщин Хормин пришел спросить, всем ли довольны его гости. Умение держать язык за зубами явно не входило в число его достоинств, поскольку перед слушательницами снова предстал певец и завел куда более фривольную песню, чем предыдущая, а танцоры стали в такт покачивать бедрами и отбивать ритм пятками.
Бык восстал, Могущественный бык, который убивает своих врагов, Прекрасный на поле боя, сияющий, как солнце, Рассеивающий страшные тучи над Страной Хора, Который затылком заставляет катиться бронзовую гору, Который позволяет вздохнуть полной грудью бывшим пленникам, Который мстит за Хикупта его соперникам…Это была
Когда пир закончился, Па-Рамессу отправил Именемипета к старшей хозяйке Дворца Женщин с просьбой прислать к нему Унию. Что до посланника, то принц знал, что и эту ночь тот проведет со своей возлюбленной, носившей необычное имя Ди-Таит, «Дар Таит», богини-покровительницы ткачества.
Бык, восстав, не был настроен ложиться вновь. Он познал вкус победы и наслаждения.
Однако удовольствие не может длиться вечно: узнав, что хетты снова захватили несколько провинций на востоке, в Ханаане, а именно Хару, Дьяхи [23] и Упи, Сети решил, что пора им отведать египетских стрел и сабель.
— Хетты — сильный противник, поэтому я предпочитаю держать их на расстоянии, — пояснил фараон сыну. — Если подпустить их к нашей границе, в конце концов они не устоят перед искушением и пересекут ее. Так что мы не можем допустить, чтобы они присвоили плодородные земли, жители которых, племена шасу и апиру, не могут оказать им сопротивление. Ты понимаешь, о чем я говорю?
23
То же, что Ретену (Северная Сирия). (Примеч. пер.)
Па-Рамессу энергично кивнул. Он был внимателен на уроках географии и знал названия и расположение на карте регионов, в которые не раз вторгались египетские армии со времен фараона Тутмоса III.
— Хетты заняли наш Кадеш, — сказал он, желая показать свою осведомленность.
— Верно. Кадеш принадлежал нам со времен Тутмоса Менхепера. Хетты, воспользовавшись нашей слабостью, захватили его. Князь Хатти, судя по всему, полагает, что тем дело и кончится. Мы должны показать ему, что он ошибается, — воинственным тоном заявил Сети.
Визирь Небамон и военачальник Пер-Ту закивали.
— Нельзя отдавать им такие богатства и власть над этими землями, — подхватил визирь.
— Сейчас самое лучшее время для военных действий, — заметил военачальник. — Начался период засухи, а это значит, что дожди и грязь не задержат нас в пути. Световой день долог, и мы сможем делать большие переходы.
— Я тоже так думаю, — согласился Сети.
Па-Рамессу с восхищением посмотрел на отца. Мальчик лучился энергией и гордостью — так пламя испускает тепло.
— Я жду твоего приказа, божественный отец, — сказал он.
Сети положил руку на плечо младшему сыну. Он тоже им гордился.
Предположение Па-Рамессу о том, что хетты представляют собой куда более значительную силу, чем племена техену и машауаш, подтвердилось, когда ему, как почетному командующему армией, сообщили, что в поход выступит двадцать тысяч солдат и триста колесниц, за которыми последует обоз.
Правда, один приказ отца поставил Па-Рамессу в тупик: в этом походе не будет женщин. Вопрос первый: во время других кампаний командирам разрешалось брать с собой наложниц, верно? Верно, поскольку плотские утехи снимают напряжение и благотворно сказываются на самочувствии мужчины во время длительных военных действий (однако Сети не преминул уточнить, что в военные походы принято брать с собой наложниц второго порядка). Второй вопрос: почему эта кампания должна стать исключением? Потому что своим присутствием женщины могут помешать реализации планов. Сомнительный ответ, за которым Па-Рамессу усматривал совсем другой мотив. Очевидный.