Ранчо “Кобыла потерялась”
Шрифт:
На секунду его оставили одного в застекленной конторе, он вытащил конверт и уткнулся в то место, которое так хорошо знал.
На фотографии оно было еще хуже, чем на оригинале. Шестьдесят процентов из ста было за то, что это Г., но это также могло быть и Э, и О, и Б.
— Куда вас отвезти, патрон?
Он пока не знал. Первой мыслью было отправиться в Санбурн, но было уже поздно. Да и города там больше нет. Шахты уже многие годы заброшены, скважины зияли, большинство домов расползлись, будто сахарные, а из двенадцати тысяч жителей осталось разве что человек шестьсот. Да и те
— Не знаешь, что сталось с детьми Малыша Гарри, а?
Майлзу Дженкинсу было девятнадцать. Он наизусть знал подвиги ганменов [3] прошлых лет, особенно тех, кто был ковбоем, но о знаменитом содержателе игорных домов ничего не слышал.
— Останови около бара «Пионер Запада»… Автомобиль еще пригодится.
А пока Дженкинс поставил машину на стоянку и вернулся к бару — к его окну он прилип так же, как и у фотографа.
В этот час в «Пионере Запада» всегда было несколько старожилов.
3
Ганмен — вооруженный бандит (амер. разг).
Больше коммерсантов, чем владельцев ранчо, но некоторые действительно знавали великие времена.
— Послушайте… Малыш Гарри продал свой последний салун в тысяча девятьсот… Минутку! Джим! В каком году твоя дочь вышла замуж? Дурак, в этот год кончилась война… В тысяча девятьсот восемнадцатом. Именно в том году Малыш Гарри купил дом на этой самой улице, там, где теперь Торговая палата… к нему приехала его вторая жена. Это довольно запутанная история. У Малыша Гарри было четыре жены. Первая бросила его, чтобы развестись, не знаю уж там где… Минутку, на этой мексиканке он женился по контракту. Ну конечно!.. Он подписал ей контракт на пять лет, а пять лет спустя они расстались хорошими друзьями. Было еще две… Но именно мексиканка приезжала к нему в Тусон, когда он удалился от дел.
Все думали, что у Малыша Гарри было много денег… Ну а начали они жить довольно бедно, всего-то с одной служанкой… Бороду он отпустил длинную, совсем седая была. Ходил с палкой, и жена его поддерживала под руку, а следом за ними бежала маленькая собачонка. Кажется, какой-то писатель приехал из Нью-Йорка писать о нем книгу, но он не захотел.
— А дети?
— Их у него было трое или четверо… Помню мальчика… Он их отправил учиться на Восток, и я не знаю, возвращались ли они когда-нибудь сюда или нет.
В те времена Кэли Джон жил на ранчо. Наверное, он встречал Малыша Гарри на улицах Тусона, но не обращал на него внимания. Правда, цвет бороды его удивил. В Санбурне Малыш Гарри, когда был лет на двадцать моложе, носил квадратную бородку, еще почти черную. Где Кэли Джон видел старика и старуху с маленькой собачонкой, бредущей следом? Ему казалось, что в каком-то магазине или в лавчонке.
Какая разница. В этой истории ничего не прояснялось. Баул принадлежал англичанину Роналду Фелпсу. Правильно!
Фелпс наверняка знал гамблера в Санбурне, и наверняка мы его встретим потом в Тусоне. Правильно!
Он мог приобрести у него старые проспекты, старые программки, фотографии, афиши, которыми был набит баул, — разве не все англичане в какой-то мере маньяки и коллекционеры?
Все это было логично.
Но каким образом в том же бауле, если вещи были Малыша Гарри, могло оказаться письмо, которое тот написал, а значит и отправил, и, следовательно, письмо это должно было находиться у его адресата?
И как могла там оказаться всего одна бумага, присутствие которой среди этих вещей уже совсем не поддается никакому объяснению? Эта бумага тоже была в бумажнике у Кэли Джона, но он предпочитал не смотреть на нее, чтобы не читать имени другого.
«Форм Пойнт, 15 января 1897 Настоящим удостоверяется, что нижеподписавшиеся Джон Эванс по прозвищу Кэли Джон, девятнадцати лет, и Энди Спенсер, девятнадцати лет, проживающие у своих родителей в Форм Пойнт, договорились… «
Документ этот сочинил другой, потому что он работал в городе типографом и ему случалось сочинять подобные бумаги для своего патрона.
«Кэли Джон и Энди Спенсер пускают в общее пользование сумму в двести долларов, которая послужит им общим капиталом для отправки к мексиканской границе, чтобы начать там заниматься разведением скота или поисковыми работами.
Каковыми бы ни были результаты этого мероприятия, оба обещают не нарушать своего союза до истечения двадцати лет… «
Как это казалось тогда долго — двадцать лет! И каким стариком тогда им казался сорокалетний мужчина!
Сколько времени прошлой ночью не отпускали Кэли Джона навязчивые видения? Он снова видел свою мать, в снегу, перед изгородью их фермы, и лицо другого, с темными горящими глазами, — черты у другого тогда были тоньше и лицо более нервное.
Под этой частью документа они расписались собственной кровью. В двух экземплярах, и каждый бережно хранил свой экземпляр в бумажнике.
Когда они приехали, то были совсем детьми. Узнали про шахту в Санбурне. Три года жили как пионеры Запада. Стали ли они мужчинами?
Сегодня, если немного подтолкнуть Кэли Джона, он, наверное, стал бы утверждать, что мужчиной становишься только лет в шестьдесят.
Но ведь никуда не деть и то, что на тех же самых листочках, где еще было место, они в 1902-м дополнили текст, когда получили два смежных земельных участка, чтобы построить там то, что должно было называться ранчо «Кобыла потерялась» (это целая история, касающаяся Матильды):
«Нижеподписавшиеся подтверждают ранее данные обязательства. Они будут совместно обрабатывать участки, полученные ими соответственно на имя каждого в горах Тусона, близ Джейн-Стейшн, и что участки эти будут представлять собой один надел.
Каждый из совладетелей тем не менее будет иметь право потребовать свою часть в случае своей женитьбы».
Еще плюс пять лет. Ни у того, ни у другого не было невесты, а жизнь, которую они вели, не давала им возможности видеть много девушек. Тем не менее слово «женитьба» в их контракте появилось.