Ранний старт 4
Шрифт:
— Вот тебе и техзадание, товарищ Песков. Длина шахты: два — два с половиной километра. Угол наклона: двадцать — тридцать градусов. Скорость на выходе: полторы тысячы метров в секунду, меньше нет смысла.
Он же за этим пришёл. Это я ему и даю.
— Полтора километра в секунду мало что даст, — противоречит Шакуров.
— Это результат работы первой, самой мощной ступени, — возражения у меня, как самого подкованного, уже готовы. Со школьной поры эти вопросы вентилирую.
— Первая ступень выводит ракету на тридцать — сорок километров высоты. И скорость у «Протона» чуть выше…
— Вы только что КПД считали, — отбиваю очередной скептический аргумент. — Потенциальная энергия на порядок меньше кинетической.
— Кинетика рулит, — с важностью кивает Куваев. — Скорость тоже можно увеличить. Не вижу препятствий.
— По итогу что получается? Масса первой ступени ракеты «Протон-М» — проверьте, кстати, могу ошибиться, — примерно семьдесят процентов от всей стартовой массы…
— Шестьдесят пять, — уточняет Куваев, пользуясь предоставленной паузой.
— Хорошо. Что получается? Только применением шахтного метода мы уменьшаем стартовую массу в три раза. А значит, увеличиваем в те же три раза коэффициент полезной нагрузки. Он будет уже не три с половиной процента, а восемь — десять.
— Так всё просто? — поражается Таша.
— Да нет, не просто. Людей так не отправишь. Ускорение в шахте будет достигать нескольких десятков или даже сотен жэ, — раскрываю слабое место проекта. — Так что для доставки людей надо что-то ещё придумывать.
— Или пользоваться традиционным способом, — отстранённо замечает Песков.
— Или так. Ребятам, которые на этом деле сидят, тоже кушать хочется.
Наврал немного с эффективностью. Именно, что немного, но заметят или нет?
— Погоди-ка, — встревает Шакуров. — Первая ступень ведь всё равно будет? Она будет работать в шахте, но ведь она же будет. Почему ты её со счёта сбросил?
Заметил всё-таки! Доказал, что он — полезная нагрузка, а не мёртвый груз.
— Почему же «сбросил»? Я же не сказал, что ПН будет десять процентов. Я сказал: восемь –десять. И вы только что считали КПД пули и ракетного запуска. Даже если работа первой ступени станет только в десять раз эффективнее, то её вес будет настолько мал, что её можно не учитывать. К тому же на выходе из шахты её тут же можно сбрасывать.
— Там всю ракету надо пересчитывать, — замечает Шакуров. — На такие бешеные ускорения нынешние не рассчитаны.
— Вот и пересчитаешь, — тут же навешиваю на него обнаруженную им проблему. — Чем-то и тебе надо заниматься.
Не только инициатива должна иметь инициатора. Критике тоже неплохо присвоить эту функцию. Нашёл проблему? Молодец! Теперь решай её. Хотя лично я уже знаю, как решить. Но спойлерить не буду. Тоже пусть голову поломает. Мотивация никому лишней не будет.
Долго сидим, потому засиделись, и моё предложение оторваться на самопальной дискотеке встречают на ура. Мне тоже надо не забывать танцевальные выкрутасы. Заодно и народ обучаю.
13 октября, понедельник, время 17:50.
МГУ, кафе в главном здании.
— Зачем тебе в этом разбираться? — искренне удивляюсь затруднениям Киры. — Вот видишь, как некто приводит какие-то расчёты. Сразу смотри итоговый результат. А потом критику. На авиабазе сидят очень подкованные ребята. С обеих сторон.
Обсуждаем один момент. Некий скептик вознамерился доказать, что движок Ф-1 по сути невозможен. Что-то там со свойствами никелевых сплавов связано. Помнится, мы с Куваевым эту тему подробно трясли.
— Ты сразу можешь сделать несколько выводов. Если парень оперирует сложными формулами, что-то выводит, значит, он в этом разбирается.
— Его быстро опустили…
— Да не важно! Ошибиться может любой. Первый вывод: он разбирается. Тот, кто нашёл ошибку в рассуждениях — тоже разбирается. Получается, что это спор двух специалистов. Этот вывод ты уже можешь сделать. Ты его сделала?
Кира делает смешную рожицу.
— Наука, если смотреть со стороны, очень простая вещь. Я видел этот спор. Специалист-дефендер нашёл ошибку, но она непринципиальная и хода всех рассуждений не опровергает. Там только один посыл слабый, но его можно исправить. Правда, этого ты уже не сможешь заметить.
— Вот видишь!
— Просто у скептика терпения не хватило. Его там быстро заклевали. Тоже спекулятивный приём. А-а-а, ты не там запятую поставил, значит, всё твоё доказательство ошибочное!
— А ведь ты точно скептик! — сощуривает на меня глазки Кира.
— Хорошо, что заметила. Это тебе в плюс. Но ярлыки навешивать — так себе метод. Я по жизни скептик. Но ты не о том говоришь. Надо владеть методом. Универсальным и не дающим ошибок.
— Каким?
— Надо уметь отделять факты от всего остального.
— Например?
— Например, стартов «Сатурнов-5» никто не отрицает. Они были. А вот достигали ли «Аполлоны» Луны — вопрос спорный. Значит, не факт.
— Наши за ними следили, — возражает Кира.
Хмыкаю. Один плюс вижу, девушка серьёзно в тему влипла. Не сильно глубоко, но ей и не надо.
— Может, и следили. Протоколы наблюдений, записи в журналах, доклады начальству? Все эти документы можешь представить? Нет? Тогда недоказуемо.
— Они могут быть засекречены.
— Вот тебе и пример фактов наряду со всем остальным. То, что этих документов никто не видел, и в публичном поле их нет, это факт. А то, что ты сейчас сказала, это версия, которая объясняет представленный факт. То есть дым и туман. Любые версии, предположения, истолкования, мнения экспертов — это всё вторичное, косвенное, зыбкое. Опираться на это нельзя. А я выдвину версию, что этих документов нет, поэтому мы их и не видим. Чем она незаконна? Тоже версия и тоже объясняет факт. И да — такой же дым, как и твоя версия.
— Не согласна.
— С чем?
— Демагогия какая-то. Почему отсутствие в публичном доступе документов нельзя объяснить их закрытостью.
— Почему «нельзя»? — вздыхаю терпеливо. — Можно. Но это будет не факт, а объяснение. Это называется гипотеза. Вот я и говорю тебе: надо учиться отделять факты от всего остального. В том числе и от объясняющих эти факты гипотез.
Никак не может переварить. Человеческий разум обладает массой странностей. Упорный отказ видеть реальность, противоречащую внутренним убеждениям, неединственный его недостаток.