Расплата
Шрифт:
— Две трети идиотов, числящихся у нас в розыске, подошли бы под это описание, — нахмурился Билл.
— У нас то же самое. Сутенерством он занимается, чтобы было чем платить за квартиру. Вооруженные грабежи — это у него что-то вроде сезонной работы. Эти типы узнают, где требуются их услуги и, если они к этому времени проигрались и пропились до гроша, отправляются наниматься на новую работу. А наш еще вот чем интересен. — Билл навострил уши. — Он алжирец. Жил в Марселе, приблизительно год назад приехал в Париж.
— Что в этом интересного? В Марселе арабов, наверное, намного больше, чем их осталось в Танжере.
— Не совсем так. Их там ровно столько, чтобы населить восьмой по величине город Алжира. Вам это не известно? А я узнал из одной
— Не знал этого, — шутливо поклонился Билл. — Спасибо вам, профессор, и господину де Медему за то, что вы восполняете пробелы в моем образовании. А не знаете, что привело Кхури в Париж?
— Есть сведения, что там, на южном побережье, он выполнял грязную работу для некоторых правых группировок.
— Просто удивительно, что он умудрялся еще выкраивать время для сутенерства.
— Точное замечание. Дело в том, что той публике, видно, показалось не очень удобным использовать для своих целей араба, как будто у него больше мозгов в голове, чем у обычного местного громилы! Некоторое время работал в Ницце в одной из фиктивных фирм, созданных Жаком Палатэном в бытность его мэром, чтобы доить муниципальную казну.
— Какую работу наш приятель выполнял для него?
— Специализировался на вымогательстве, или, вернее, на шантаже.
— Дальше, — попросил Билл после короткого раздумья.
— Но он как будто никогда не вымогал бабки. Палатэн нуждался в их сотрудничестве, а не в деньгах. Деньги он выдаивал из казны, и в достаточных количествах, но людям нужно было заткнуть рты. Вот этим-то и занимался наш парнишка. Один лишь намек, что кто-то слишком любопытен, и Кхури принимался за работу: организовывал этому любопытному любовный роман с женщиной, а еще лучше — со школьницей. Несколько компрометирующих фотографий — и дело с концом. К некоторым же требовался более тонкий подход — местные чиновники, политики. Их приглашали совершить «познавательные» путешествия. И они во время этих путешествий действительно кое-что «познавали», насколько мне известно. А потом все шло по такому плану: после возвращения домой им еще несколько недель позволяли развлекаться, показывать друзьям фотографии, на которых они в фешенебельных курортных ресторанах в обществе кинозвезд поглощают омаров. А потом оказывалось, что путешествие оплатила мафия, или сборище извращенцев-любителей малолетних, или еще что-то в этом роде. Все операции выполнялись чисто, «в перчатках». Таким вот образом многие годы Палатэн запускал лапу в казну, пока наконец не попал в ловушку.
— На кого сейчас работает Кхури?
— По нашим сведениям, на самого себя, — пожал плечами Лантье. — Уже давно не попадался ни на чем серьезном. На улице Сен-Дени на него работают две девки. Официально у него шоу с подглядыванием в глазок и секс-шоп на той же улице. Очень удобно, и старые его ноги не сбиваются, когда он обходит эти точки, собирая выручку.
— А еще на кого?
Лантье прислонился спиной к двери, отгрыз с обломанного ногтя мизинца воображаемую зазубрину, проницательно глядя на Билла.
— Не уверен, что следует рассказывать вам это.
— Но почему же, ради всего святого?
— Послушайте, господин Дюваль. Я и так уже много сделал для вас на свой страх и риск. Вы же умный человек и должны были с самого начала понять, что все это вовсе не ради ваших прекрасных синих глаз. Я не хотел и не хочу смириться с мыслью, что тот полицейский, Делькас, погиб ни за что. Я думал, что вы находчивый человек, с большими связями, и поможете мне быстро добраться до этих подонков. И, клянусь Богом, мне кажется, я не промахнулся. Но все оборачивается плохо. Этот человек опасен.
— О Господи, Лантье, — фыркнул Билл, — да я хочу просто поговорить с ним. И сам могу постоять за себя.
— Ни на секунду не сомневаюсь в этом, господин Дюваль, — с кислой миной заявил Лантье. — Глядя на вас, я сказал бы, что в уличной потасовке вы покажете себя молодцом, но загвоздка в том, что мы сейчас говорим не об
— Уж не думаете ли вы, что он рискнет сесть в тюрьму на долгие годы, если я всего только и хочу, что поговорить с ним?
Лантье вздохнул и раздраженно поерзал на сиденье.
— Постарайтесь понять, пожалуйста: эту публику тюрьмой не испугаешь. Вам или мне даже подумать страшно вычеркнуть из жизни несколько лет. Это была бы для нас невосполнимая потеря. А для таких, как он, это ничто. Во-первых, они живут только сегодняшним днем, а во-вторых, как это ни странно, тюрьма для них — родной дом. В их мире прихлопнуть вас и выдать это за непредумышленное убийство — своего рода успех, хорошая рекомендация. Так что, — прибавил он с улыбкой, — когда мы их сажаем за решетку, их репутация нисколько не страдает. Для них тюрьма — место встречи со старыми друзьями.
— А как насчет девочек, которых там не заполучить, или насчет роскошных машин?
— Знаете, господин Дюваль, — улыбаясь, покачал головой полицейский, — из вас уголовник не получится. Тюрьма абсолютно ничего не меняет в их жизни. И по женщинам они там не скучают. — Внезапно, к удивлению Билла, Лантье заговорил очень серьезно. — В тюрьме они легко находят им замену. — Билл сообразил и поморщился. — Послушайте, — Лантье наклонился к Биллу, — если бы у вас или у меня была хотя бы половина тех денег, которые Саид зарабатывает сутенерством, первое, что мы бы сделали, — купили б роскошную квартиру на шестнадцатом этаже. По соседству с адвокатами, врачами — в общем, с такими людьми, как вы. — Он рассмеялся. — А он довольствуется четырехметровой клетушкой за сотню франков в день во вшивой гостинице в Бельвиле. Это его мир. Там он свой человек. Господи, в тюрьме он, возможно, не видит женщин, но зато там есть водопровод!
— Так на кой черт ему нужна такая уйма денег?
— Я же вам говорил: на азартные игры, на тряпки, на роскошную машину, в которой он, по вашим словам, разъезжает, на ночные клубы. Деньги текут у него между пальцами.
Билл выпрямился, ударившись головой о потолок машины.
— Ну ладно, все это подсказывает мне, что я должен быть крайне осмотрительным. Очень мило, что предупредили.
— Не стоит благодарности. Если Кхури продырявит пулей вашу голову, это будет на руку Вадону. Но если уж вы решили копнуть поглубже, пусть это кое-кому пойдет на пользу. — Он горько усмехнулся. — Конечно, я имею здесь личный интерес. Я бы слукавил, если бы отрицал это. С вашей помощью я смогу достойно закончить свою карьеру полицейского. Честным человеком, а не марионеткой в руках какого-то министра! — прибавил он с поразившей Билла страстностью. Мгновение спустя Лантье снова овладел собой и, смущенно засмеявшись, пожал плечами. — Простите. — Он выпрямился на сиденье, сжал руками руль, расправил плечи. — Я предупредил вас об опасности. Если не прислушаетесь ко мне, дело ваше. Но как только что-то узнаете, без промедления сообщите. И держите меня в курсе всех ваших намерений: куда собираетесь идти, с кем встречаться. — Он усмехнулся. — По крайней мере, если с вами что-нибудь случится, я смогу хоть что-то сказать вашим ближайшим родственникам.