Расплата
Шрифт:
Несколько секунд он стоял прислушиваясь, а затем бесшумно направился в угол Г-образного коридора. Казалось, сами поры здания источали тошнотворные запахи скученного жилья и грязной одежды. Вздрогнул, услышав чей-то громкий храп. Тонкая дверь комнаты, где спал храпун, отлично пропускала все звуки. Наверное, здесь половина кроватей всегда занята спящими, подумал Билл. Париж кишит гостиницами, подобными этой. Их несентиментальные владельцы разъезжают на длинных машинах германских марок, которые покупают на деньги, выжатые из рабочих-бедняков в обмен на свои жалкие услуги. Французы называют их очень остроумно и точно: продавцы снов. Они продают небольшой участок пола и водопроводную воду иммигрантам, одиноким людям, работающим посменно в метро, подметающим улицы. Бедняки снимают вшестером
Билл завернул за угол коридора и увидел в конце его дверь запасного выхода. Он подошел поближе и тщательно изучил ее. Запертую на висячий замок величиной с мужской кулак дверь, возможно, отпирали не чаще одного раза в год, после звонка чиновника пожарной инспекции, который за взятку предупреждал хозяина о проверке. Все остальное время хозяин стоял перед выбором: соблюдать правила противопожарной безопасности (это в гостинице, где каждый постоялец готовил себе пищу на плите, питаемой баллонным газом, и выкуривал пачку сигарет за день или за ночь) или терпеть незваных гостей, проникших через открытые запасные выходы. Естественно, что хозяин предпочитал запирать их.
Билл обследовал все этажи, запомнил расположение комнат, благо планировка везде была одинакова. В гостиницу можно было войти или выйти только через парадный вход. Билл спустился к администратору, швырнул ключ на стойку рядом с пустым стаканом. Араб сидел, ссутулившись, на своем месте перед телевизором и перелистывал каталог порнографических видеокассет. Билл спустился по лестнице и вышел на залитую солнцем улицу.
Он постоял на тротуаре — новый жилец, знакомящийся с обстановкой, — заметил, что его с ленивым интересом ящерицы рассматривает старик, сидящий перед кафе «Белград». Их взгляды на мгновение встретились, и старик с глазами рептилии снова переключился на улицу. БМВ объехал «мерседес», выстрелив выхлопными газами. Билл, понурив голову, поплелся по улице, заглянул в два сомнительных бара, перешел дорогу и направился в третий.
Постоял на другой стороне, одной ногой в водосточной канаве. Мимо проследовала цепочка молчаливых девочек — от четырех до десяти лет. Темноволосые, темноглазые, все в одинаковых серых юбочках и блузках, они крепко держались за руки. Их сопровождали две бдительные молодые женщины в халатах и платках. Проходя мимо Билла, они опустили глаза, чтобы не встретиться с ним взглядом, а он рассматривал их непроницаемые лица, опрятные халаты. Потом обернулся и проводил их взглядом: тоненькие, стройные, любой из них могла быть Кельтум.
Он смотрел на них, и вдруг его озарило. Он понял, что давал своему народу Бухила, осознал, что вовлекло в его движение Кельтум и большинство арабской молодежи. При виде этих детей, спокойных и здоровых, дисциплинированных и уверенных в себе, становилось ясно, что они не пойдут по стопам своих родителей и никому не позволят унижать и оскорблять себя. Бухила, возможно, был негодяем, но то, что он делал для этих детей, заслуживало уважения.
Вот почему Лига национального спасения пользовалась широкой поддержкой: де Медем лучше других понимал, что эти дети с невинными личиками представляют серьезную угрозу. Его послания, четкие и ясные, доходили до людей, подобных владельцу гостиницы, где поселился Билл. Когда ребятишки, воспитанные в школах Бухилы, станут взрослыми, вряд ли какой-нибудь владелец трущоб сможет спокойно жить. С трудом оторвав взгляд от детей, Билл пересек тротуар и неуклюже вошел через широко открытую дверь в бар.
Зал был уставлен заляпанными столами и разнокалиберными кухонными табуретами. За одним из столов сидели двое мужчин с худыми морщинистыми лицами и играли в какую-то сложную карточную игру. Когда они разговаривали, их губы шевелились вместе с приклеившимися окурками, рядом стояли бутылки с пивом. Кроме них в баре было еще двое мужчин, один пил рюмку за рюмкой белое вино,
Он выбрал великолепный наблюдательный пункт: вход в гостиницу был как на ладони. Торчать возле стойки, попивая кофе или пиво, было любимейшим времяпровождением местной публики. Стой вот так и пей хоть до самого закрытия, и никто не обратит на тебя ни малейшего внимания. Билл отпил еще один маленький глоток кофе, и в горле запершило от дешевой водки. Хорошо бы вовсе не прикасаться к этому пойлу…
Он приступил уже к третьей кружке кофе и тут увидел, как из гостиницы вышел администратор с пустыми стаканами из-под чая, повернул налево и медленно пошел по тротуару. Проходя мимо витрины магазинчика, окликнул юнца в коричневом комбинезоне, склонившегося над выставленными на продажу овощами, и завернул в ближайшее кафе. Билл не спускал с него глаз. Вот он подошел к стойке, заказал выпивку, помахал рукой завсегдатаям, сидевшим где-то в темной глубине зала. Его сразу же обслужили. Юнец бросил свои вещи и поспешил присоединиться к нему. Билл подозвал бармена и не спеша расплатился.
По дороге в гостиницу он заглянул в окно бара. Администратор оживленно болтал с бакалейщиком и барменом. Перед ним на стойке стояла маленькая бутылка оранжада. Билл присвистнул от удивления: а он было принял этого человека за еще одного любителя дуть пиво прямо из бутылки. Араб отпил большой глоток напитка и взял предложенную барменом сигарету. Выходить в ближайшее время из бара он не собирался.
Билл, волоча ноги, вошел в гостиницу, но как только почувствовал, что с улицы его уже не видно, отбросил деланную неуклюжесть и помчался вверх по лестнице.
Истрепанный регистрационный журнал валялся в ящике стойки среди денег, счетов и других бумаг. Билл перелистал запятнанные чаем страницы, благодаря судьбу, что администратор оказался малограмотным и поэтому старательно выписывал буквы. Понадобилось всего лишь несколько секунд, чтобы узнать, что интересовавший его человек жил этажом ниже, в комнате номер семь. Билл прислушался к звукам, доносившимся с улицы, потом схватил ключи — свои и от комнаты Саида — и, перескакивая через несколько ступенек, поднялся по лестнице.
Комната Саида была приблизительно таких же размеров, как и его собственная, а царивший там беспорядок делал ее зрительно еще меньше. Обстановка чуть получше, чем у него, дешевка, но в приличном состоянии. Скомканное, измятое постельное белье свешивалось на пол, но было аккуратно прикрыто покрывалом кричащего золотистого цвета — своеобразная манера убирать свою постель. Место на подушке, где покоилась его голова, было отмечено глубокой вмятиной и серым жирным пятном. Вместо душа — умывальная раковина, заросшая грязью. Над ней висела пластмассовая полка с выстроенными в идеальном порядке флаконами лучших одеколонов, стоивших не меньше двух месячных взносов за эту комнату. В полуметре от кровати стояли телевизор и видеомагнитофон последних моделей, слишком огромные для этой клетушки. На кровати в беспорядке лежали видеокассеты с обнаженными женщинами и дерущимися мужчинами на футлярах. Комната была буквально завалена одеждой и бельем. За дверью, на крюке, висели на проволочных плечиках костюмы, видно, недавно полученные из чистки и еще не вынутые из полиэтиленовых мешков. Костюмы небрежно висели и на оконной раме. На комоде и на полу лежали стопки свежевыстиранного белья, аккуратно завернутого в чистую бумагу, а грязное белье валялось под раковиной. Билл начал обыск, сердце его готово было выскочить из груди, он напряженно прислушивался к звукам за дверью.