Расплата
Шрифт:
— Ты, как всегда, права, моя дорогая, — задумчиво улыбнулся он. — Это змея, а не человек, причем очень ядовитая змея. Однако не следует забывать, — вдруг развеселившись, прибавил он, — что и змеиный яд приносит пользу. — Она содрогнулась. Де Медем подошел и положил руки на ее плечи. — Но я полностью согласен с тобой. Отвратительная личность, от него можно ждать чего угодно. Знаешь, он угрожал мне, вот сейчас.
Графиня недоверчиво рассмеялась, вглядываясь в его лицо.
— Он? Угрожал тебе? Ты это серьезно?
— Да, — тихо произнес он и покачал головой. — Серьезнее не бывает. Наш приятель Саид слишком
— Твой приятель, а не наш.
— Мой приятель Саид, — согласно склонил голову де Медем. — Видишь, что получается, когда разводишь демократию с таким вот сбродом? Им что-то втемяшивается в голову, и они начинают воображать себя ровней нам. Разговаривал со мной таким тоном, словно я одна из его проституток, — прибавил он. Сравнение, по-видимому, показалось ему весьма забавным.
— Не заставляй только меня часто принимать его, — попросила графиня. — Когда он здесь, наша квартира мне кажется нечистой.
— Не воспринимай его всерьез, моя дорогая, — рассмеялся де Медем, опуская руку на ее талию. — Через несколько дней отвратительный, но пока что очень нужный господин Кхури отправится на заслуженный отдых. Отдых с плаванием, — он ухмыльнулся, — в заброшенном карьере.
И в этот момент зазвонил телефон. Графиня высвободилась из объятий, подошла к телефону и взяла трубку.
— Алло? — Она прикрыла рукой микрофон. — Вадон, — в голосе было легкое презрение.
Удивленно подняв брови, он взял трубку.
— В чем дело? — послушал несколько мгновений. — Так что же? Говорите ради Бога. Не можете сказать по телефону? — Он снова послушал, пожал плечами. — Ладно, согласен. Если вы так считаете, значит, это действительно нужно.
Он бросил трубку на рычаг и раздраженно тряхнул головой.
— В чем дело? Какая-нибудь неприятность?
Де Медем снова покачал головой, глаза его смотрели куда-то вдаль.
— Не знаю, — задумчиво проговорил он. — У Вадона, кажется, серьезные затруднения. — Он внезапно сбросил задумчивость и небрежно шлепнул ее по стройному бедру. — Он хочет прийти к нам прямо сейчас. Прости, моя дорогая, но прошу, прекрати искушать меня и дай мне возможность немного подумать. Через несколько минут он будет здесь.
Минут через пять зазвонил видеодомофон. Де Медем, одетый уже в свободные брюки и свитер, не спеша направился к двери, он о чем-то думал и хмурился. Снова послышался длинный настойчивый звонок. Он пробормотал что-то в микрофон и нажал на кнопку, отпер дверь, оставил ее приоткрытой, вернулся в гостиную и подошел к окну. Шел дождь, по стеклам стекали тонкие струйки.
Хлопнула дверь, послышались быстрые шаги Вадона. Де Медем отвернулся от окна и, лучезарно улыбаясь, поспешил ему навстречу.
— Дорогой мой Вадон, — растягивая слова, проговорил он, — как же я рад вас видеть! Давайте помогу вам. — И он сделал движение, словно хотел помочь Вадону снять легкий плащ. Министр раздраженно отпрянул назад, снял непромокаемую шляпу и бросил ее на стул.
— Ну хотя бы сядьте, — сказал де Медем, глядя, как от стекавших со шляпы дождевых капель на шелковой подушке образуются темные пятна. Он положил короткопалую лапу на плечо Вадона и подтолкнул его к дивану.
— Ерунда! — Вадон стряхнул с плеча руку де Медема. —
Де Медем учтиво улыбался, не сводя глаз с покрытого болезненной желтизной лица гостя. Вадон дышал прерывисто, щеки судорожно подергивались.
— По-моему, вы выглядите очень встревоженным, — сказал де Медем. — Может быть, из-за этой жары. Очень душно. Хорошая гроза очистит воздух. — Он подошел к столику. — Выпьете чего-нибудь? — Хотя он говорил тихо и доброжелательно, но в голосе ясно слышалось насмешливое пренебрежение. Повернувшись спиной к гостю, он взял графин.
— Я больше чем встревожен. И скажу вам откровенно, де Медем, я напуган. Нам нужно со всем этим кончать. Это бессмыслица.
Де Медем повернулся к нему, держа в каждой руке по хрустальному бокалу.
— Выпейте. Виски, возможно, успокоит вас. А теперь рассказывайте, что именно бессмыслица.
— Все, — глотнув изрядную порцию виски, отрезал министр. — Они требуют ужесточать и ужесточать меры безопасности. Наша затея становится слишком рискованной. Мы не можем продолжать. Просто не можем! Я больше не выдержу такого напряжения. Не выдержу. Я… — И он в отчаянии закрыл лицо руками.
Де Медем стоял и молча смотрел на его склоненную голову. В неярком свете лампы, освещавшем плечи Вадона, вспыхивали голубоватые блики в его волосах.
— Меня тошнит от вас, — сдавленно, со злостью наконец произнес он.
Вадон вскинул голову и приподнялся с дивана, беззвучно шевеля губами. Казалось, он в гневе искал ответ и не находил его.
Де Медем стоял перед ним, спокойно попивая виски.
— Сядьте! И не валяйте дурака. Меня в самом деле тошнит от вас, — проговорил он, спокойно отпив еще глоток виски. — Никогда еще не встречал такого пустого человека. Напрасно вы убедили себя, что достойны поста президента. Тщеславие сделало из вас проститутку. Вы согласились участвовать в том, что я задумал, потому что вообразили, будто эта работа вам по плечу, а уж как она будет сделана, не имеет значения. — Он тихо, с издевкой засмеялся. — И это же тщеславие внушило вам, что вы можете руководить мной, да? Вообразили, что, раз занимаете высокий пост, сможете легко отделаться от меня, да? Что вы баловень судьбы, что все в вашей власти! — Де Медем снова пренебрежительно рассмеялся. Средний палец руки, державшей бокал, выпрямился, словно целился Вадону в лицо. — А потом, натолкнувшись на первое же препятствие, вы раскисли. Посмотрите на себя! Посмотрите, что вы такое на самом деле! Трясущееся ничтожество. И вы хотите стать лидером?!
Вадон смотрел на него в упор.
— Боже мой! Как я жалею, де Медем, что впутался в это дело. Как я жалею, что слушал вас. Как я жалею, что не спустил вас с лестницы в тот самый день, когда вы в первый раз пришли ко мне. — Его голос дрожал от безутешного отчаяния.
Де Медем усмехнулся, почти оскалился.
— Но вы же этого не сделали. Верно? Тогда вы просто горели желанием. И о цене не думали — до тех пор пока были уверены, что платить никогда не придется. Но вы же не собираетесь отступать, нет? — Де Медем склонился ниже, глаза его впились в министра, следя за сменой выражений на его лице. — Во всяком случае, пока у меня хранятся те картинки.