Расскажи мне сказку на ночь, детка
Шрифт:
Постепенно сырость проникает под кожу, становится не по себе.
Куда, черт бы его побрал, мы едем?!
И ведь не спрыгнешь.
Майкл сворачивает на лесную дорогу, которая ведет к большой стоянке для кемпинга. Февраль на дворе, какой кемпинг?! Майкл бы еще в палатке свидание устроил!
Он показушно, с небрежным выкрутасом тормозит ногой по земле у чужого костра, и мы наконец останавливаемся.
– Ба! Какие люди, глазам не верю! – слышу голос и моментально засовываю руку в карман пуховика в поисках смартфона, провожу по экрану пальцем, снимая блокировку.
Майкл помогает мне слезть с байка, но ноги не слушаются после дороги и что хуже – из-за влияния чужого голоса.
– Стивен, – холодно здороваюсь и ловлю быстрый взгляд, которым обменялись Майкл и этот отморозок.
– Майки, солнце, иди прогуляйся, – приказывает Хант, и король школы сливается, как послушный слуга.
У меня пальцы немеют, не могу на кнопку нажать в кармане. Что происходит вообще? Салливан так настойчиво добивался свидания, чтобы привезти меня к Ханту?!
– Что такая напуганная, крошка Ри? – лыбится Стивен. – Ты не подумай плохого. Я только поговорить хочу.
Хант – альбинос: волосы белые, брови тоже, но сейчас брови и даже ресницы покрашены в темный. Глаза невероятно светлые, даже радужка еле различима. Стивен внушает ужас, когда смотрит в упор: у него внутри до того холодно, что собеседник превращается в кусок льда.
Оглядываюсь, но не нахожу пути к спасению. В деревянных беседках кое-где слышен хохот, горит несколько костров, пахнет барбекю. Кто-то играет на гитаре и даже ударных – наверное, парни из группы Стивена оборудование притащили.
Увы, с собой у меня ничего нет, кроме телефона, так что придется уступить.
– Говори, Стивен, даю пять минут. А потом Майкл отвезет меня домой, – произношу сухо, не пряча взгляда. Этот подонок любит, когда перед ним стелются. Он тогда наглеет. А когда прешь напролом, то и он заднюю дает.
– Ну-ну, не буянь, крошка Ри. Идем, – он протягивает мне руку, но я не двигаюсь с места.
– Здесь поговорим.
– Либо идешь сама, либо тебя понесут, – угрожает он, и меня пробивает горячей волной страха. Странно, мне казалось, что страх всегда холодный и липкий. Смотрю в землю, стараясь выровнять дыхание, и не верю в происходящее. Какой-то дурдом, страшный сон. Я в двадцати минутах от дома, в лесу, среди людей – а Стивен мне угрожает. Как так вышло? Почему я здесь?
Потому что не остановила идиотскую идею с чатом, решила воспользоваться свиданием, чтобы сломить сопротивление соседа. И вот, пожалуйста: играючи, незаметно перешла черту, забыв, что любые стратегии – это всего лишь карточный домик на ветру. Хочешь насмешить Бога, расскажи ему о своих планах.
Стою перед Стивеном и не знаю, как проснуться от этого бреда. Ущипнуть бы себя, да боюсь потерять последнюю надежду. Телефон в кармане, но толку? Даже пикнуть не успею прежде, чем отберут. Обреченно делаю шаг, второй… и иду следом за Хантом в беседку, ближайшую к самому большому искрящему костру.
Внутри, в замкнутом деревянном пространстве с ромбовидными просветами в стенах, отдыхают трое парней: курят, пьют пиво. Ближе всех ко мне сидит
Радуюсь, что надела джинсы и свитер, а не шлюшное платье, как изначально предлагала Аманда.
– Девушка выделила нам пять минут, – снисходительно говорит Стивен.
Он безбашенный, бессовестный тип. Я все еще не понимаю, чего от меня хотят, но Хант складывает руки на груди и задает неожиданный вопрос:
– Что ты знаешь о Чарли Осборне?
Лишь то, что он боится одиночества.
– Ничего, – теряюсь. – Не больше, чем другие.
– Сколько он готов потратить на тебя? Как часто здесь бывают его предки? Давай, Ри, помогай нам.
– Отец приезжает часто, иногда другие родственники, – вру. – Здесь его бабушка с дедушкой живут, он родом отсюда. Денег… не знаю, не много. Если ты повелся на шутку с чатом, то зря. Осборну заняться нечем было, решил надо мной поиздеваться.
– Хм… Странно, зачем же тогда ты дала добро нашему сладкому Майку? Меня отбрила, а с ним пошла.
– Он мне еще с начальной школы нравится.
Хант зло улыбается и цокает языком, не веря ни единому моему слову:
– Кто бы мог подумать. Такую недотрогу корчила, а теперь я могу отыметь тебя и получить за это двадцатку. Нас здесь четверо – почти сотня.
Боль пульсирует в висках, отнимая способность разговаривать. Грудь стягивает тисками, не продохнуть. От запаха дыма становится плохо, и я едва стою, не понимая, шутит Хант или нет.
– Тебя посадят за изнасилование, – проговариваю заплетающимся языком.
В мыслях я бросаюсь на Стивена, чтобы расцарапать ему лицо, а на деле продолжаю неподвижно стоять.
– Ну-ну, подбирай выражения, крошка Ри. Я дам тебе сладкую конфетку, от которой ты на стену полезешь и будешь меня умолять сделать тебе хорошо. А мои гости потом подтвердят. Мне нечего скрывать.
Делаю маленький шаг в сторону, чтобы хоть как-то себя оживить. Сердце ноет тупой болью, заходясь в истерике, но я из последних сил успокаиваю себя тем, что Хант сейчас не под кайфом и преследует более алчную цель, чем срок за насилие. Дрожу от безысходности и желания вернуться в прошлое, всего лишь на полчаса назад, когда мне стоило взять торт и пойти к Чарли, послав Салливана на все четыре стороны.
– Что ты хочешь, Стивен? – спрашиваю прямо, и раздаются смешки других парней. На них я даже не смотрю, чтобы окончательно не спятить в этом долбанном лесу.
Хант подходит ко мне, обхватывает пальцами подбородок и заглядывает в глаза.
– Для начала – чтобы ты вела себя вежливее. Ты в гостях, как-никак.
– Твое гостеприимство называется похищением.
– Правда? Тебя сюда силой тащили?
Знаю, что нарываюсь, поэтому прикусываю язык. Стивен улыбается, довольный.
– Итак, чего же я хочу… Все просто. Ты говоришь этому парнише, Обсорну, что… э-м… тело предало тебя… тысяч на двести. Если пойдешь в полицию, узнаю через Майкла – и твоей подруге Аманде будет очень плохо. А потом и тебе. Поняла?