Расскажи мне сказку на ночь, детка

Дженкинз Елена

Но я ложусь на кровать и закрываю глаза. У меня уже был шанс с Рианной, и я его упустил. И правильно сделал.

Не уверен, что после сегодняшнего шока соседка вообще ко мне хоть раз подойдет по доброй воле. Я напугал ее даже сильнее, чем Хант. Она смотрела на меня, как на чудовище, дышать не могла.

Сегодня я провалил игру в эволюцию. «Вы деградируете со скоростью высыхания лака. Ноль осборнов из ста».

Какая девушка в здравом уме после такого рискнет впустить человека в свою жизнь?

И (!!!)

каким эгоистом надо быть, чтобы все равно на что-то надеяться?

* * *

Пересохшие губы дрожат, и слезы капают на них, соленые и теплые. Сбрасываю верхнюю одежду и слышу обеспокоенный голос дяди Эндрю:

– Ого! Ты так рано! Семь часов всего.

Захожу на кухню, прижимая к себе коробку – и вижу картину маслом. Дядя и Итон хомячат мой торт. Вернее, торт Осборна.

Наверное, у меня слишком несчастное лицо, потому что брат начинает оправдываться:

– Да ладно, Ри, не расстраивайся. Он все равно весь торт не съел бы. Тут еще осталось.

Да, крошки, из которых я могу выложить слово «Тлен».

– Мэнди у нас? – хриплю.

– Спит. Я каждые пять минут проверяю, – смущенно отвечает Итон и начинает кашлять, подавившись.

– Жуй спокойно. Раз уж слопал чужое, то хоть насладись. – Подхожу и стучу ему по спине.

– А я и наслаждался, пока ты не пришла… Кстати, как свидание? – спрашивает он, подтягивая сползающие джинсы.

– Незабываемо, – бормочу и тянусь к бутылке с водой.

Разглядываю кухню с минуту, забыв, зачем живу и кто я вообще, и понимаю, что дяди нет, а вместо него стоит Джоанна.

– Ри, ты так рано вернулась! Как свидание?

Еще одна.

– Феерично.

– Оу! Подарок! – она восхищенно рассматривает коробку. – Это Майки тебе подарил? Красивый мальчик, я его двоюродную сестру хорошо знаю. Та еще стерва.

– Значит, у них семейное…

– В смысле?

– Да ничего, просто устала, – отмахиваюсь, и Джоанна, чувствуя мое дурное настроение, не лезет в душу. Они с Итоном уходят, оставляя меня одну. Чтобы отвлечься, спрашиваю у гугла: чем отличилась сегодняшняя дата в истории.

Войны, битвы, придворные интриги. Что-то делят, что-то не поделят... Маркиза де Сада посадили в тюрьму, чертового садиста. Молодцы какие, а я вот струсила заявить на Стивена.

Достаю тарелки из посудомойки и все еще не понимаю, что случилось. Чарли помог мне вляпаться в опасность, спас, а потом бросил. То есть, не бросил, конечно, мы ведь и не встречались. Но ощущение пустоты внутри такое, что не могу вдохнуть, чтобы снова слезы не полились.

Если Чарли хотел показать мне взрослую жизнь, то выбрал не те картинки. Нельзя вот так взять – и бросить того, кого ты приручил. Это негуманно.

– Боже, как мне плохо, – раздается тягучий голос Аманды; она ползет, как гусеница, наливает себе воды в пивной бокал,

осушает до дна и наливает снова. Потеря жидкости после рыданий нас с ней сегодня объединяет как никогда.

– Как свидание? – спрашивает она, а у меня уже аллергия на этот вопрос, даже шея чешется. – Деньги договорились поделить?

– Нет. Я не стала спрашивать. Майкл – гермафродит, представляешь?

Аманда прыскает водой и ошарашенно смотрит на меня.

– Ты серьезно?!

– Нет, но козел он тот еще.

Я не делюсь подозрениями, что Майкл – гей. Слишком многих девчонок разочарует это открытие. Зачем он вообще скрывает? Из-за отца, наверное… Сержант Салливан хоть и толерантный, но на деле консервативный и требовательный. Вряд ли Майкл рассказал дома о своих предпочтениях. Скорее всего, боится разочаровать, тем более он единственный ребенок у отца-одиночки.

Горько усмехаюсь, качая головой. Как многого мы, оказывается, боимся.

Мэнди настороженно смотрит на меня, сверля лучистыми глазами, и уточняет:

– Точно все хорошо прошло?

– Да, но о деньгах можно забыть. Тема закрыта, и чат тоже. В понедельник утром отправлю заявку на грант, под игру. Дело сделано.

Не собираюсь рассказывать подруге про Ханта. Она и так себя везде виноватой чувствует, а тогда просто уйдет в астрал. В понедельник в колледже мягко предупрежу, что Стивен нарисовался на горизонте и стоит избегать тех клубов, где он обычно зависает. Но в подробности не буду вдаваться. Почему? Да черт его знает. Как там сказала Аманда: боюсь увидеть свое отражение в ее глазах. Не хочу думать, что из-за собственной недальновидности вернула Стивена в нашу жизнь.

– Ого, а это от кого? – спрашивает Мэнди, глядя на коробку, и, недолго думая, распускает ленту и заглядывает внутрь, я даже крякнуть не успеваю. Подруга таращится на пистолет, как на чудо, и тяжело сглатывает. – А-а… это что? Он настоящий?

Если нет, то Стивен тупо облажался.

– Самый настоящий, – подтверждаю, искусственно улыбаясь.

– Подожди, не говори, дай угадаю. Это от Осборна, да?

– От кого же еще.

Аманда закрывает коробку и опускается на стул в прострации.

– Такое чувство, что он не от мира сего.

– Он из Нью-Йорка, – напоминаю, и Мэнди соглашается: да, большой город в такой развращенности виноват.

– Ладно, Ри, я домой, – говорит она, но мне не хочется отпускать ее сегодня. Мало ли.

– Останься, утром поедешь, – прошу, и подруга, печальная и голодная, уступает. Мы начинаем готовить поздний ужин. Спагетти болоньез, с салатом из шпината и помидоров.

А в голове моей уже песня сложилась, и душа кричит под звуки тяжелого металла: «В смысле, ты больше не подойдешь ко мне, Чарли?! Кто так поступает?! Ты трус, самый настоящий трусливый предатель!»