Рассказы о Данилке
Шрифт:
Он шел долго, а поляны все не было.
– Ромка-а! Андрейка-а! Я здесь!
Ни звука в ответ.
Как волк, прокрался в кустах ветер. А если это и впрямь волк? Колючий мороз продрал Данилке спину. Тут водятся волки. По ночам приходят к скотному двору и к конюшне. Дед Савостий палит в них из берданки.
Совсем свечерело. И надо было, дураку, так далеко забираться! Ага, вот поляна! Данилка с облегчением вздохнул - теперь недалеко до трамплина. Ребята там, конечно, ждут. То-то удивятся, когда он расскажет им про волчиный буерак. Он уже видел раскрытый рот и округлившиеся глаза Андрейки и прищуренный, недоверчивый взгляд
И вдруг Данилка обнаружил, что поляна не та. Должна стоять сломанная ель посередке, а на этой поляне ее нет.
– Э-эй!
– закричал Данилка изо всех сил.
– Ребя-а, где вы?!
Все сильнее и сильнее гудело в вершинах деревьев, неслись тяжелые низкие тучи, и что-то грозное и жуткое было в их стремительном полете. Данилка боялся признаться себе, что заблудился, обманывал себя, но страх все больше и больше овладевал им. Заныло сердце от недоброго предчувствия.
Данилка выбрал лыжню и пошел быстрее, и опять ему казалось, что идет он правильно. Углубился в сумрачный лес, стараясь не глядеть по сторонам: в каждой коряге ему что-нибудь мерещилось.
Снова вышел на поляну и на миг обрадовался, но тотчас увидел, что поляна не та. На этой - стоял большой заснеженный стог сена. Он остановился и услышал собственное свистящее дыхание, и от этого стало совсем не по себе. А может, санный след есть? Данилка с пробудившейся надеждой ухватился за эту мысль и с кошачьей зоркостью огляделся. Следа не было. Сено не тронуто. Не приезжали за ним. Но все равно где-то тут неподалеку должен быть выход из леса. В большой глубине не ставят стога, их сметывают поближе к дороге. Но где она, эта дорога?
Данилка закричал, тихо и неуверенно: он боялся кричать громко, ему стало казаться, что за ним кто-то следит. Прислушался. Справа будто донесло голос. Нет, показалось. Что-то беспощадное и необъяснимое, и от этого еще более жуткое глянуло ему в глаза из чащобы. Он окончательно понял, что заблудился, и ему стало страшно.
Ночь накрыла землю.
В вершинах мощно и тяжело шумел ветер. Здесь, на поляне, под защитой леса, еще тихо, а в поле теперь разыгралась пурга. Уходить отсюда нельзя. Надо прятаться в стог. Данилка еще раз напряженно прислушался в надежде услышать голоса, и у него остановилось сердце: он явственно различил в тревожном шуме леса низкий, все нарастающий, набирающий силу и леденящий душу вой, который вдруг оборвался на высокой ноте. Вой шел оттуда, где недавно был Данилка, от оврага. Значит, он и впрямь был в волчьем буераке. Они идут по следу! Похолодело в животе, будто над пропастью повис.
Данилка в отчаянии оглянулся. Бежать было некуда. Разве мог он тягаться в скорости с волками! Он знал из рассказов отца и деда Савостия, что от волков лучше не бегать. На тройках и то не уходили. Надо зажигать костер, орать, стучать во что-нибудь. Одна тетка стучала всю ночь в ведро и этим спаслась. Но у Данилки нет ни ведра, ни спичек. Оставалось одно: забраться на стог и зарыться в сено. На стог волки не заскочат - высоко.
Данилка несколько раз пытался взобраться и не мог. Наконец сообразил подставить к стогу лыжи стоймя и, опираясь на их крепления, схватился за клок сена. Начал подтягиваться. Клок вырвался, и Данилка полетел вниз. В рукава и за ворот пальтишка насыпалось снега, пальцы в мокрых рукавицах сильно мерзли.
Вдалеке опять раздался вой, и Данилка с решимостью отчаяния кинулся на штурм стога. Он снова прислонил лыжи, встал на них, прилепился туловищем к сену и шарил, где бы ухватиться покрепче за какой-нибудь клок, как вдруг натолкнулся на палку под снегом. Данилку опалило жаром радости. Это была жердина, которой прижимали верхушку стога, чтобы ее не разметало осенними ветрами. Данилка уцепился за нее и подтянулся. Упираясь ногами в сено, скользя и теряя силу, он все же взобрался на стог. Все! Теперь его не достанут.
Данилка разгреб снег на макушке стога, добрался до сухого сена, стал вырывать клочьями, чтобы сделать углубление и спрятаться в нем, согреться.
Совсем рядом раздался вой, и Данилка помертвел. Осторожно вытянув шею, он глянул вниз. Тускло синел снег, в прорывах туч появлялся туманный месяц, и неверный пролетающий свет на миг озарял поляну, высвечивая в белой мути кустов что-то серое, живое и жуткое. Данилка напряг изо всех сил зрение, даже глаза заломило, но разглядеть это что-то не мог. Он только почувствовал, что это они, волки, почувствовал всем своим существом, как чуют волков кони, еще издали. Он представил их себе, толстогорлых, поджарых, с оскаленной пастью. Все напружинилось в нем, и он застыл, так и не вырыв до конца углубление в стогу. Вдруг через поляну летучими прыжками пронеслось что-то легкое и стремительное, и тут же вслед за ним вынырнули из леса неслышные серые тени. Данилка понял: волки гнали косулю. Косуля сделала огромный прыжок в сторону и исчезла с поляны, будто и не было ее вовсе. За ней скользнули и хищные тени.
Поляна опустела. Данилка сидел заледенелый от страха, опустошенный, безучастный к самому себе. Из этого состояния его вывел выстрел. Кто-то стрелял в лесу. Снова прокатился оружейный гром, и Данилку обожгла мысль, что это, может быть, ищут его. Он закричал:
– Я здесь! Здесь я!!!
Кричал, пока не охрип.
Когда выстрел хлобыстнул совсем близко, на поляне, и послышались голоса, Данилка тихо заплакал.
– Вот он где!
– послышался внизу голос отца.
– Ну, паря, задал ты нам работы, - сказал дед Савостий, когда отец снял сына со стога.
– Тут волки водятся, подстрелили одного.
Данилка молчал, в ознобе у него зуб на зуб не попадал.
– Говори дружкам спасибо, в ножки кланяйся. Прибежали в деревню, тревогу подняли, - сказал отец, прижимая к себе сына.
Данилка не ответил, его била крупная дрожь.
– Сомлел парень, не оттаял еще, - сказал кто-то.
Данилка не узнал голоса.
КОЛОДЕЦ
По вечерам хорошо гонять на коньках по улице. Дорога свободна - ни лошадей, ни машин.
В тот вечер докатались допоздна. Уже вся орава деревенских мальчишек разбежалась по домам, а Данилка с Андрейкой все еще носились по укатанной, поблескивающей в лунном свете дороге. Когда собрались домой, Андрейка предложил:
– Давай наперегонки.
– Давай, - охотно согласился Данилка, потому как знал, что не Андрейке тягаться с ним.
У Данилки коньки магазинные - недавно отец привез из города, настоящие "снегурки" с загнутыми носами, на зависть всем деревенским мальчишкам, а у Андрейки - самодельные, деревяшки, выструганные из полена и понизу железкой обиты. Вместе их ладили. А теперь Андрейка собирается тягаться в скорости.
Мальчишки рванули с места, через три-четыре маха Данилка обогнал своего дружка.