Рассказы (-)
Шрифт:
– Ну, что дальше?
– спросил гном, когда переговоры с десятником завершились.
– Как что? Дальше будешь работать, - расхохотался Тим.
– А по воскресеньям стирать с себя рубаху.
– Удружил, спасибо, - проворчал гном, сверкнув глазом.
– За этим я, что ли, ехал сюда из Клонмелла?
– Э, брат, мы все ехали сюда за богатством, - сказал ему Тим.
– Да только поди найди его. Но может, тебя больше прельщают волки?
– Ну уж нет, - ответил гном.
– А нет, так давай вкалывай.
И Тим О'Халлоран взвалил на плечо лопату
В конце рабочего дня гном пришел к нему и сказал:
– Я в жизни своей никогда не работал. И теперь каждая косточка в моем теле болит и ноет.
– После ужина полегчает, - утешил его О'Халлоран.
– А ночь создана для сна.
– Но где я буду спать?
– спросил гном.
– Вместе со мной, с краю под одеялом, - ответил Тим.
– Разве ты не мой малолетний племянник Рори?
Не сказать, чтобы такое положение его особо прельщало, да куда деваться? Сочинил сказку, по сказке и живи.
Но это все были только цветики, как вскоре убедился Тим О'Халлоран. Он многое в жизни успел испытать, но чего он до сей поры не отведал, так это ответственности, и теперь ответственность была ему как удила коню. Поначалу-то еще, покуда гном недужил, куда ни шло. Но когда он отъелся и окреп за работой, тут уж непонятно, как Тим О'Халлоран не поседел в одночасье. Гном-то вообще был ничего, неплохой, но озорства в нем, как во всяком мальчишке двенадцати лет, хватало с лихвой, да плюс еще многовековая мудрость и древнее искусство.
Бывало всякое. У Макгинниса он стащил три трубки и фунт табаку, десятнику подбросил в чай дохлую лягушку, а однажды раздобыл бутылку самогонки, и пришлось Тиму совать его головой в ведро с холодной водой, чтобы протрезвел. Хорошо еще, что святой Патрик не оставил ему большой силы, но и с той, что была, он умудрился навести на Шона Келли ревматическую лихорадку и двое суток не снимал чар, покуда Тим не пригрозил, что запретит ему пользоваться своей бритвой.
Только этим и можно было его унять, потому что гном вошел во вкус и дорожил своим положением юного Рори.
Так оно все и шло. У Тима О'Халлорана стали расти сбережения: теперь, когда затевалась попойка, он уже не принимал в ней участия, ведь с малолетним Рори надо было постоянно держать ухо востро. И так же, как с выпивкой, получалось и со всем прочим. В конце концов к Тиму стали относиться как к человеку основательному. А потом просыпается он в одно прекрасное утро ранехонько и видит: гном, свежевыбритый, сидит нога за ногу и посмеивается.
– Интересно, что это тебя развеселило ни свет ни заря?
– спрашивает Тим спросонья.
– Да так, - отвечает гном.
– Я думаю, до чего же нам трудно будет копать, когда пройдем еще десять миль трассы.
– С чего лее это вдруг нам станет труднее, чем здесь?
– Да с того, что эти глупцы геодезисты проложили трассу там, где скрыты подземные ключи. Начни только рыть, и бед не оберешься.
– Ты это точно знаешь?
– Неужели нет, - ответил гном, - если я умею слышать, как течет вода под землей.
– Что же делать?
– спросил Тим.
– Надо взять на полмили западнее, там будет твердый грунт, - ответил гном.
Тим О'Халлоран ничего ему на это больше не сказал. Но в полуденный перерыв поговорил с младшим инженером, который руководил строительством. Раньше-то его никто не стал бы слушать, но теперь было известно, что он человек основательный. Конечно, откуда у него такие сведения, он не открыл соврал, будто видел похожий участок в Клонмелле.
Ну, а младший инженер выслушал его, распорядился произвести проверку и действительно, там оказался подземный источник.
– Молодцом, О'Халлоран, - сказал ему младший инженер.
– Вы сэкономили нам время и деньги. Не хотите ли теперь стать десятником?
– Со всем моим удовольствием, - ответил Тим.
– С сегодняшнего дня и впредь под вашим началом - пятая бригада, сказал инженер.
– Я теперь буду к вам присматриваться. Мне нравится, когда человек соображает.
– А можно мне взять с собой племянника?
– спросил Тим.
– Понимаете, я за него в ответе.
– Можно, - согласился инженер, у него у самого были дети.
И вот Тим получил повышение по службе, и гном вместе с ним. В первый же день на новом месте малолетний Рори стащил у инженера из кармана золотые часы, очень уж ему понравилось, как они тикают. Пришлось Тиму пригрозить ему огнем и мечом, чтобы положил часы на место.
Так пожили они еще некоторое время, а потом Тим опять проснулся ранехонько в одно прекрасное утро и слышит, гном смеется.
– Чему это ты смеешься?
– спросил он.
– Да вот, чем больше я смотрю на человеческую работу, тем меньше вижу в ней толку, - отвечает гном.
– Который уж день наблюдаю я за подачей рельсов. Это проделывают вот так и вот эдак. А ведь если бы делали вот эдак и вот так, времени ушло бы половина и трудов вдвое меньше.
– Верно говоришь?
– переспросил Тим О'Халлоран и заставил гнома все себе подробно объяснить, А потом, позавтракав впопыхах, бросился к своему другу инженеру.
– Умная мысль, О'Халлоран, - похвалил его инженер.
– Надо испытать на деле.
А неделю спустя у Тима О'Халлорана было уже под началом сто человек и до того ответственная должность, что в жизни на него не возлагали такой ответственности. Но все-таки не то, что отвечать за гнома. Инженер стал давать ему специальные книги, и он изучал их по ночам, покуда гном знай себе похрапывал, завернутый в его одеяло.
В те времена поднимались по службе быстро, для Тима О'Халлорана это было только начало, он потом пошел куда как далеко. Но тогда он ни о чем таком и не думал, а страдал из-за Китти Мэлоун. Поначалу, когда он уехал на Запад, она прислала ему письмецо-другое, но потом письма от нее прекратились, и в конце концов ее родители написали ему, чтобы он больше не беспокоил их Китти, зачем ей письма от простого рабочего. Горько же было Тиму О'Халлорану. Ночью, когда не спал, он думал про Китти и оранжиста и стонал в голос. И вот однажды утром, проснувшись после такой ночи, он услышал, что гном опять смеется.