Рассвет на закате
Шрифт:
— И как, помогает?
— Только тогда, когда у меня нет сигарет, как сейчас. У вас случайно не найдется?
— Нет. Джулия никогда не курила. А я бросила.
— И остались в живых? — Он адресовал ей кривую улыбку, пожимая плечами.
— Пока что я жива.
Бентон вытянул пластик жвачки и отправил его в рот.
— Кажется, я не видел в доме ни одной пепельницы. Ну ладно. И что же изменилось?
— Простите?
— Вы сказали, что в вашей жизни произошли страшные перемены.
Время для исповеди настало,
Элинор отпила кофе, обнаружив, что он остыл, но ей не хотелось просить добавки.
— Думаю, что особенно говорить нечего. Мои родители развелись, и никто не хотел заниматься мной. Так что я рано вылетела из гнезда, — сказала она. — В шестнадцать лет я вышла замуж. Потом мой муж погиб в аварии на мотоцикле, а сын заболел рассеянным склерозом. Те небольшие средства, которые у меня были, ушли на его лечение. Тогда Джулия предложила мне работу. А когда год назад мой сын умер, приютила меня у себя. Она пожалела меня.
— Но недостаточно, чтобы сделать вас партнером. Я думал, что много знаю о своей тетке. Вы должны были заслужить партнерство.
— Нам легко было работать вместе. И я научилась любить антикварный бизнес. И, честно говоря, это единственное, что я умею.
Элинор улыбнулась, она почувствовала, что это замечание имеет большое значение. Ей надо выиграть хоть что-то, хотя бы для того, чтобы выжить. Если, конечно, человек, сидящий перед ней, позволит ей вести дела. Так ли уж много она просит?
Но, казалось, что его мысли витали где-то далеко. Вдруг он медленно произнес:
— Пьяный водитель задавил моих жену и сына.
Он застал ее врасплох, и она неосторожно сказала:
— О, но я думала… — Затем остановилась в смущении.
Кривая улыбка была ответом на ее слова.
— Много лет назад. Джилл — моя вторая жена. Обе стороны допустили ошибку. Я думал, что ей понравится ферма, а она думала, что, раз я фермер, значит, у меня много денег.
— О!
Элинор сказала это очень тихо. Он улыбнулся, заметив ее затруднение, и рукой пригладил свои белые волосы.
— Вы определенно не особенно много знаете обо мне.
«Да я вообще о тебе ничего не слышала до прошлой недели», — подумала Элинор.
Но сказать это вслух было слишком трудно. Она покачала головой:
— Нет, не особенно.
— Дедушка Бонфорд оставил мне ферму. Хорошую. Я берегу ее. Выращиваю свиней, немного рогатого скота, сею зерновые. А теперь я оказался между молотом и наковальней, потому что правительство штата намерено заложить искусственное озеро для отдыха, и в результате большая часть моей территории будет затоплена.
— О, Господи! Вы будете продавать?
— Нет.
Бентон щедро отхлебнул кофе, и по его лицу Элинор определила, что и в его чашке он холодный. Он пробормотал:
— Проклятье! — и снова потянулся к кофеварке. — Еще хотите? — Элинор покачала головой, и тогда он налил себе, поставил кофеварку и устало улыбнулся ей. — Хотите услышать окончание моей истории?
— Почему нет? Ведь мою вы слышали.
— Я отправился в Россию вместе с группой других свиноводов на то, что они называли консультацией. Там такой бардак, что чувствуешь себя больным, особенно страдает желудок. И, когда я вернулся домой, оказалось, что моя женушку удрала, а моя единственная тетка умерла. Теперь я — преуспевающий фермер, который может признать, что не испытывает почти никакой зависимости от банка. А еще я должен признать, что, когда мне сказали, что магазин тети Джулии принадлежит мне, я даже заподозрил какую-то ошибку. Я, — закончил он спокойно, — никогда ничего не слышал об Элинор Райт. Я лишь однажды виделся с теткой, и она была в магазине одна. Кажется, это было сто лет назад.
Он пытался быть честным. Элинор тоже пыталась.
— У магазина есть хорошие возможности, — сказала она уныло. — Или могли бы быть. Он может приносить хороший доход. Или можно выручить хорошие деньги от его продажи. А покупатели найдутся — Джулия хорошо знала свое дело. — Элинор вздохнула при мысли о Марвине Коулсе и его сальной физиономии и об Энтони Мондейне — красавце-мужчине.
— А вы?
— Нет. Мне это не по карману. По крайней мере, одна я не справлюсь.
— А вы бы хотели? Может быть, мы заключим сделку?
Элинор поразмыслила, прежде всего вспомнив о своих финансовых мучениях, и вынуждена была признать, что ее кредит в банке, скорее всего, сведен к нулю.
— Я… я не знаю.
Он смотрел на нее из-под полуопущенных век.
— Как давно вы работаете на мою тетку?
— Почти тридцать лет.
«И она почти заменила мне мать. Но следует ли ему говорить об этом? Поверит ли он? И, учитывая ужасные вещи, которые говорят вокруг, почему он должен ей верить?»
Он почувствовал ее нерешительность. И молчаливо подался вперед, положив на стол свои натруженные руки.
— Проклятье, леди, я не собираюсь съесть вас! Я просто пытаюсь составить полную картину. Вдобавок у меня осталась лишь неделя до того, как я брошу свои кости назад домой и заведу комбайн, чтобы заняться бобовыми. И, между прочим, это один из пунктов, по которому я должен банку, поскольку мой старый в прошлом голу приказал долго жить.
— Это вы о бобах?
— О комбайне. Почти сто тысяч долларов стоят все эти косилки, молотилки. Правда большую часть я уже внес. За счет урожая я смогу внести остаток.