Рассвет над океаном
Шрифт:
Объект номер сорок три! Сердце у меня ёкает. Готов поспорить, так они называют теперь Мию. А неприятный долговязый субъект — именно тот, у кого я получу всю нужную мне информацию. И, вероятно, его-то и сделаю своим сообщником. А ведь я уже видел где-то этот страусиный профиль, мгновение — и вспомню, где! Увеличиваю изображение и читаю на бейджике: «Доктор Глен Салливан». Дело за малым, доктор Салливан — убедить вас сотрудничать со мной. Подобрать к вам ключик.
32. Мисс Паркер. 14–15
Я ничего им не рассказала, мама! Правда же, не рассказала?..
Её прохладная ладонь снова ложится мне на лоб.
«Родная моя, ты очень сильная!»
Она улыбается всё так же печально и нежно, её глаза и щёки — мокрые. Мама, почему ты плачешь? Я отсюда не выберусь?
«Мне плохо сейчас, как тебе. И, как тебе, страшно!»
Новый приступ тошноты. Желудок совсем пустой, кажется, меня вот-вот вырвет собственными внутренностями. Запах гнили и нечистот. Тень на стене — мужской силуэт, знакомый и ненавистный. Как я могла поверить в то, что Лайл тоже — твоё дитя?!
«Гены решают не всё, доченька!»
Кто был донором, мама? Почему все — все, даже ты! — скрывали от меня правду?
«Ты узнаешь, когда придёт время!»
Где узнаю — здесь или там?
Я не хочу туда. Я не готова. Моя жизнь здесь только началась!
Запах гнили и нечистот. Насквозь проржавевшие трубы. Склизкие ступени, уходящие из-под ног. Нет, нет, не надо, пожалуйста, не надо!
Я ничего не рассказала… Я не предала его, мама! Скажи, что я его не предала! Ты же была со мной, ты должна была слышать! Почему ты молчишь?!
Ты молчишь, потому что тебя нет. Морок, мираж, порождение моего мозга.
Порождение моего мозга. Не хочу вспоминать, но я должна вспомнить! Шаг за шагом восстановить в памяти всё, что случилось.
Помню, как, проснувшись, почувствовала, что дыхание больше не причиняет боли. Как приятно было дышать полной грудью! Если бы ты знала, мама! Сначала я просто вдыхала и выдыхала, радуясь тому, что жива. Затем встала и умылась. Жар спал. О недавней болезни напоминали только тошнота и лёгкая слабость, с прежней слабостью несравнимая. Салливан, которому приказали «побыстрее» меня вылечить, со своей задачей справился. Интересно, что он мне вколол?
Серые стены, жёлтый свет, арестантская койка. Рубаха эта нелепая не моего размера… Ни заламывания рук, ни мелодраматических возгласов: «Как в кошмарном сне!» Почему-то я сразу поверила в реальность происходящего. Словно ждала такого поворота с тех пор, как не стало папы.
А ведь ждала, ждала! Потому и пила — чтобы заглушить страх.
Я одного только не понимаю, мама! Что им от меня нужно? Хотели бы просто избавиться — пустили бы пулю в лоб или оставили умирать от воспаления лёгких.
Помню, как, сидя на койке, ковыряла оставленную мне еду — зеленовато-бурую безвкусную кашу с запахом водорослей. «Витамины и микроэлементы», вот дерьмо! Джарод рассказывал, этим его кормили в Центре. Какая ирония! Я была готова
Но надеяться, кроме него, не на кого. Он столько раз приходил в Центр незамеченным и столько раз уходил невредимым! Он справится и теперь. Моя задача — тянуть время, чтобы…
Чёрт, чёрт, чёрт! «Полярная звезда»! Как я могла не подумать! Я же сама собирала для отца информацию о ней. Я даже один раз была на переговорах с представителями компании. Потом меня… сочли неблагонадёжной и отстранили от этой работы. Контракт заключали без моего участия. Подробностями я не интересовалась, но сейчас, в середине апреля, новая система уже должна функционировать. Джарод не появится здесь, чтобы меня спасти. В лучшем случае, он вовремя заметит перемены и уйдёт. В худшем…
В этот миг — да, мама, именно тогда: я не успела представить, что будет с Джародом и со мной в худшем случае — щёлкнул замок. Лайл и Рейнс. Один — воплощённое подобострастие. Другой… Другой — уже не та квинтэссенция разочарования и ненависти, какая была раньше. Холодное любопытство исследователя в его взгляде напугало меня сильней.
— Вижу, тебе гораздо лучше, Сорок Третья, — прохрипел Рейнс. — Доктор Салливан знает своё дело!
— Ты ничего не съела, — Лайл, осклабившись, забрал у меня тарелку. — Что так? Невкусно? Принести меню?
— В официантах тебе самое место, мистер Дурная Кровь! — бросила я и больше не смотрела на него, обращаясь к Рейнсу. — Чего вы от меня хотите?
— Сотрудничества, — быстро ответил тот. — Для начала, скажи, откуда ты узнала…
— Я ничего не знала, я уже говорила!
— Скажи правду, и получишь нормальные условия и нормальную еду.
— Я ничего не знала!
— Нет, Сорок Третья, так не пойдёт. Разве мы достигнем взаимопонимания, если ты не можешь ответить даже на такой простой вопрос?
— Мне нечего добавить, мистер Обманутые Ожидания.
— Упёртая дура! — в голосе Рейнса мелькнуло сожаление. — Сынок, ты был прав. Передаю её тебе, надеюсь, с тобой наш объект номер сорок три будет посговорчивей!
Мама, мамочка, не уходи! Смотри на меня. Касайся ладонью моего лба, иначе я сойду с ума. Я должна вспомнить.
Мы с Лайлом остались один на один.
— Наконец-то! — он улыбнулся широко и радостно. — Как долго я этого ждал! Детка, ты себе не представляешь!
Помню, как он сел рядом, обнял меня за талию, притянул к себе.
— Когда ты поймёшь, на что я способен — уверен, мы с тобой поладим!
Его рука двинулась выше и остановилась на груди. Я напружинилась. Другая рука, четырёхпалая, погладила мою шею. Я ударила его, вложив в удар всю силу и сноровку, какие у меня были.
И дальше, как ни стараюсь, вспомнить могу не всё.