Рассвет наступит неизбежно [As Sure as the Dawn]
Шрифт:
— Говори!
— Делай все, что считаешь нужным.
Она бросает ему вызов? У нее хватает на это смелости? Атрет вынул из пояса свой нож и прошел через комнату. Схватив Рицпу за горло, он силой поставил ее на ноги. «Что считаю нужным». Она испуганно моргнула, а потом ее лицо стало спокойным, она приготовилась ко всему. Когда его пальцы сжались на ее горле, она не подняла рук, чтобы защититься. «Что считаю нужным». Он чувствовал, как бьется пульс у нее на шее, но она не просила о пощаде.
Атрет невольно вспомнил свою
Все лгут… Юлия, Рим, все остальные, все лгут.
Он посмотрел в темные глаза Рицпы и понял, что она ему рассказала всю правду. «Я никогда не солгу, — пообещала она вскоре после того, как пришла к нему на виллу в Ефесе. — Даже если это будет стоить мне жизни.
В ее глазах он не увидел ни тени страха, только печаль. Она стояла перед ним, ее жизнь была в его руках, и она ничего не говорила в свою защиту. «Я твердо обещаю тебе, Атрет: я никогда не солгу». Его сердце забилось чаще. Одно движение руки, сжимающей нож, и все будет кончено. Или задушить ее…
Его ладони вспотели.
— Я должен убить тебя.
В комнате повисла тишина, нарушаемая только его тяжелым дыханием.
— Я заслуживаю смерти. Я знаю это. Сотни раз заслуживаю.
Сердце Атрета сжалось от ее слов и от выражения ее глаз. В его памяти проплыли лица всех тех, кого он убил.
— Моя жизнь изменилась только по Божьей благодати, — сказала Рицпа.
Атрет отпустил ее. Сжав зубы, он тряхнул головой, как будто пытаясь стереть из памяти все, что она ему сейчас сказала.
— Прости, Атрет, — сказала Рицпа, пытаясь не заплакать и не сделать ему еще больнее. — Я никогда не думала, к чему приведет тот выбор, который я сделала в своей жизни. Моя мама умерла. Мой отец… — Она опустила голову. — Я не задумывалась над тем, что со мной происходит. Больно было уже от одного того, что я жила, а о том, как я живу, вообще думать не хотелось. Но я ошибалась, жестоко ошибалась.
Она положила руку ему на плечо. Когда он резко отпрянул, она инстинктивно напряглась, ожидая удара. Он мрачно сощурил глаза, и она отступила назад, стиснув руки.
Что бы он ни намеревался с ней сделать, ей нужно было сказать самое главное.
— Иисус пролил Свою кровь ради того, чтобы я очистилась от всего того, что сделала. Он отдал Свою жизнь за каждого из нас, простив нам все наши грехи. Он открыл новый путь для каждого, кто хочет по нему пойти, и я пошла. И буду идти, чего бы мне это ни стоило. Я верна Христу всем своим сердцем. И не отрекусь от Него.
Атрет вспомнил, как Хадасса стояла
— Он дает новую жизнь и тебе, Атрет, — сказала Рицпа, — тебе только нужно принять ее.
Судя по всему, она думала сейчас о нем, а не о себе.
— И что, я теперь должен, как этот твой Бог, забыть все, что ты сделала? Я должен простить?
— Ты не забудешь это, как и я, — спокойно сказала она. — Пока я буду помнить о том, как жила и до чего опустилась, я буду благодарна Иисусу за то, что Он сделал для меня.
— Я рад за тебя, — усмехнулся Атрет. — Но только не ожидай от меня того же. — Нож в его руке казался непомерно тяжелым. Он привычным движением сунул нож в ножны. — Я ничего не прощу.
Рицпа напряглась, но не сказала ни слова. Она не стала протестовать, спорить, умолять — не стала делать ничего из того, чего он от нее ждал.
— Мне нужно подумать о том, что теперь делать, — категорически сказал он.
— А как же Халев?
— Отлучи его от груди. Начинай прямо сейчас.
Рицпа закрыла глаза, и Атрет увидел, что эти его слова оказались для нее больнее, чем любые побои.
Он направился к двери.
— Никуда отсюда не уходи. Слышишь? Если уйдешь, то, клянусь Тивазом, найду тебя из–под земли и убью.
Вернувшись в гостиницу, Феофил увидел Рицпу сидящей на полу. На руках у нее спал Халев. Он понял, что с Атретом что–то случилось.
— Где он?
— Был здесь, потом ушел.
— Не сказал, куда?
Она покачала головой.
Зная наклонности Атрета, можно было предположить что угодно, с полной уверенностью при этом, что его действия ничем хорошим не кончатся. Напиться. Подраться с кем–нибудь из римских воинов. Или, того хуже, найти какую–нибудь блудницу и провести с ней ночь, совсем разбив сердце Рицпы.
— Пойдем, я провожу тебя в бани.
— Атрет сказал, чтобы я никуда отсюда не уходила, — сокрушенно сказала Рицпа и грустно посмотрела на Феофила. — Я рассказала ему о своем прошлом. Рассказала все. — Она снова заплакала. — Все.
— Бог всегда с нами. — Феофил опустился рядом с Рицпой на колени и обнял ее за плечи, чувствуя, как она вздрагивает от рыданий.
25
Атрет бесцельно скитался по улицам Гроссето, пока не набрел на одну гостиницу на северной окраине города, вдалеке от гарнизона и легионеров. Там он заказал вино и сел в дальнем углу. Место это было убогим, расположенным далеко от центра города, и собирались здесь в основном портовые работники, которые в выпивке ценили не качество, а количество. Людьми они были шумными, недалекими, но к Атрету никто не приставал.