Рассвет Полночи. Херсонида
Шрифт:
438 В Л. Коровин ревод Боброва из английского «Зрителя»23 и восемь стихотворений. Среди них - горацианская ода («Стихи на новый год к П.П. И(косову)»)24, «Ода на взятие Очакова»25, ода на смерть адмирала С.К. Грейга («Память о славном Грейте...»)26, шуточное стихотворение («Ода старику, женившемуся на молодой девице в майе месяце»)27 и перевод из А. Попа («Ода двенадцатилетнего Попе...»)28. Очевидно стремление поэта к освоению новых жанров и тем. С юнгианской традицией связаны лишь два стихотворения: ода «Судьба мира»29 и новое «Ночное размышление» («Сквозь серые пары кропящи...»)30. В третьей части РП они помещены рядом, среди его первых, написанных в Москве религиозно-философских стихотворений. С Юнгом они связаны даже теснее, чем стихи в «Покоящемся трудолюбце». Так, «Ночное размышление», по наблюдению Л.О. Зайонц, «строится как своеобразное мозаическое полотно, собранное из "осколков" юнговских образов», а в «Судьбе мира» сама сюжетная ситуация - тень допотопного, «усопша» мира рассказывает о своем «свершенном роке» и предсказывает новому миру гибель в огне - подсказана Юнгом, причем первые две строфы являются довольно точным переложением его стихов, опирающимся на перевод A.M. Кутузова31. «Судьба мира» стала одним из самых известных среди современников сочинений Боброва и служила своего рода «визитной карточкой» поэта, закрепляя за ним репутацию 23 «Пустые бредни о духах. С англ.» (БГ 1789. Ч. 3. № 10. С. 178-186; ср.: The Spectator. 1711. № 12). 24 БГ. 1789. Ч. 1. № 1. С. 91-93 (2-я ред. № 114). 25 БГ. 1789. Ч. 2. № 5. С. 106-107 (2-я ред. № 38). 26 БГ 1789. Ч. 3. № 10. С. 188-190 (2-я
Поэзия С.С. Боброва 439 мрачного провозвестника катастроф. Строки из этой оды цитировал Карамзин в программном стихотворении «Протей, или Несогласия стихотворца» (1798), указывая на чуждые изящному вкусу предметы вдохновения. Видимо, о ней же он вспоминал и в предисловии ко второй книжке «Аонид» (1797), осуждая пристрастие к «ужасным сценам Натуры». Так что вполне основательно Бобров тему потопа называл своим «неким отличительным почерком пера»32. Прочие его стихотворения в «Беседующем гражданине» - это опыты в разных жанрах, написанные по определенным поводам и в целом далекие от юнгианской традиции. Тематического цикла, подобного стихам в «Покоящемся трудолюбце», они не образуют. Зато в них прослеживается лейтмотив: это смерть, являющаяся в разных обличи- ях. Одно стихотворение так и озаглавлено: «Хитрости Смерти»33. Смерть воздвигает мятежи в природе, брани среди людей, «хитро» скрывает свой «ужас» «средь миртов», в обличиях Бахуса и Венеры. Сеющая раздоры и уничтожение, она рушит гармонию мироздания, подобно «древнему змию» в оде «Любовь». В других стихотворениях явлены особенные «личины» смерти: она смущает пирующих друзей («Стихи на новый год...»), приходит в бурном дуновении Божьего гнева на преступников («Судьба мира»), подбирается к старику брачном чертоге («Ода старику, женившемуся на молодой девице...»), «ристает» на бранном поле («Ода на взятие Очакова»), внезапно поражает после счастливо избегнутых военных опасностей («Память о славном Грейге...») и ждет своего часа, чтобы придти к укрывшемуся от света философу («Ода двенадцатилетнего Попе...»). Эта сосредоточенность на теме смерти является оригинальной чертой Боброва, как и особая величавая «серьез- ЫДНВ.Ч. 1.КН.1.С.6. 33 БГ. 1789. Ч. 2. № 8. С. 379-381 (2-я ред. № 116).
440 ВЛ. Коровин ность», которую он сохраняет даже в шуточном, «легком» стихотворении. Так, в «Оде старику, женившемуся на молодой девице в майе месяце» речь идет о состязании смерти и любви, решающем участь старика Беспута: Смерть слепая начинает Со слепым Эротом бой; Темна туча стрел летает Над седою головой; Но Эрот одолевает И ревущу смерть толка(ет). Все вопили, что в могилу Наш Беспут уже сойдет, Но, храня любовну силу, Он с младой в чертог идет... {БГ. 1789. Ч. 2. № 5. С. 89-90) Любовь здесь не просто спутница жизни и молодости, но, как и в оде «Любовь», религиозно-философская категория - начало, сводящее воедино подробности бытия, залог мировой гармонии: О любовь!
– ты всюду дышешь, Дышешь в роще, - средь полей, И законы верны пишешь, Где струе сойтись с струей... (Там же. С. 7) Переделывая стихотворение для «Рассвета полночи» (№ 202), автор «Беспута» назовет просто «стариком» (в заглавии - Седонегом), а «Эрота» почти всюду заменит на «любовь», подчеркнув тем самым отвлеченный философический смысл стихов. В результате звучание их станет более торжественным: Смерть слепая начинает Со слепой любовью бой... и т.д.
Поэзия С.С. Боброва 441 Однако при этом Бобров акцентирует и комичность ситуации («...старик, хотя чрез силу, гнясь дугой, в чертог бредет») и даже введет следующие «живописные» строфы: Сивы волосы над оком, Как усы, уж не висят; Лишь седины неким клоком Из ноздрей во тьме глядят. Тщетна тут щипцам работа; Вырастут - опять забота. На челе хоть снег не тает, Но в груди геенна ржет, Где любовь, как печь, пылает, - Точно как на Этне лед Сверху лоснит, будто камень, А внутри клокочет пламень. (№ 202, ст. 37^8) Любовь, пылающая, как печь, и ржущая, как геенна, седины, выглядывающие во тьме из ноздрей, - вся эта вопиющая дисгармония сопутствует теме смерти и оправдана ею. Для Боброва смерть привлекательна не как подступ к нравоучению (что было типично для литературной продукции масонов), а именно как поэтическая тема, дающая простор фантазии, увлекаемой в область «возвышенного» и «ужасного», часто на самую грань «безобразного» или за нее34. Именно «смелостью» и «странностью» воображения стихотворе- 34 Вот, например, одна из самых «остроумных» (вполне барочных) фантазий Боброва о смерти: «Когда чревата Смерть метальными шарами / Из строя рыщет в строй гигантскими шагами / И ищет, где родить из трупов в поле холм...» («Эпистола Его Сиятельству Николаю Васильевичу Репнину, знаменитому победителю за Дунаем при Мачине». СПб., 1793. С. 3). В «Рассвете полночи» строки о смерти, «рожающей» трупы, автор изменит, видимо, сам смутившись своей смелостью, однако «чреватость» ее «метальными шарами» оставит в неприкосновенности (см. № 44, ст. 25-28).
442 В Л. Коровин ния Боброва в «Беседующем граждание» запомнились столичной публике. Возможности выступать перед нею с новыми творениями в ближайшие десять лет он практически будет лишен. В августе 1791 г. Бобров переехал на юг России35. Судя по его позднейшим поэтическим жалобам, это была неофициальная ссылка. Возможно, она как-то была связана с процессом над А.Н. Радищевым в 1790 г. или с гонениями на «мартинистов», но подтверждающих это фактов нет (к тому же Н.И. Новиков был арестован только в апреле 1792 г.). Как знак сочувствия к судьбе бывшего сотрудника по «Детскому чтению» можно было бы расценить публикацию Н.М.Карамзиным бобровского перевода из Горация в июльском номере «Московского журнала» за 1792 г. (см. примеч. к № 157). Однако она содержит разночтения с первой его публикацией в «Зеркале света» (возможно, исправленный текст был сообщен Карамзину самим автором еще в конце июля - начале августа 1790 г., когда тот, возвращаясь из европейского путешествия, проездом был в Петербурге). Об участи Боброва его московские знакомцы в 1792 г. еще не были осведомлены, но подозревали неладное. Карамзин в сентябре 1792 г. спрашивал у находившегося в столице И.И. Дмитриева: «Что нового в литературе?
– В каком состоянии Бобров?»36 2 На юге Бобров провел девять лет (1791-1799). Поначалу его положение было неопределенным, а в марте 1792 г. он был официально «перемещен» в походную канцелярию Николая Семеновича Мордвинова (1754-1845), только что - 35 Дата уточняется по стихотворению «Признательность Патриоту г. а(дмиралу) М(ордвинову)» (№ 52). Год указан в Послужном списке РГАВМФ. 36 Письма Н.М. Карамзина к И.И. Дмитриеву. СПб., 1866. С. 30-31.
Поэзия С.С. Боброва 443 22 февраля 1792 г.
– назначенного командующим Черноморским флотом и портами37. В Мордвинове ссыльный литератор нашел надежного и влиятельного покровителя, известного своим неравнодушием к изящной словесности. Он несколько лет провел в Англии, женат был на англичанке и вообще славился «англоманством». Бобров, один из немногих тогда знатоков английского языка и литературы, уже этим мог привлечь благосклонность вельможи. В обращенных к нему стихах Боброва (№ 35,52-59, 75-77, 79, 111, 259) он обыкновенно именуется «Патриотом» и «благотворителем». По ним можно проследить основные вехи служебной деятельности Мордвинова: присвоение звания адмирала в 1797 г. («Сонет награжденному Патриоту», № 55), опала и отставка при Павле I в 1799 г. («Чувствование при удаляющемся Патриоте», № 58), возвращение на службу при Александре I в 1801 г. («Воззвание Патриота к важнейшим подвигам», № 59) и др. Некоторые стихотворения адресованы его супруге - Генриетте Александровне, урожденной Коблей (1764-1843) (№ 73, 236). Согласно Послужному списку РГИА, Бобров сопутствовал Мордвинову в его первых инспекторских поездках по Черноморским портам (Николаев, Херсон, Одесса, Севастополь,
– в Николаеве38. 37 О нем см.: Иконников B.C. Граф Н.С. Мордвинов. Историческая монография. СПб., 1873; Архив графов Мордвиновых. Т. 1-9. СПб., 1901-1903. 38 Мордвинов с семьей обосновался в Николаеве осенью 1794 г. Официально адмиралтейское правление и Главная контора командира Черноморского флота были переведены из Херсона в Николаев в апреле 1795 г. Бобров в 1795 г. был зачислен в штат правления переводчиком, а через год, 25 августа 1796 г., «награжден чином капитана» (Послужной список РГИА).
444 ВЛ. Коровин Здесь ближайший круг его общения - семейство морского артиллериста Петра Федоровича Геринга (19.5.1760- 22.10.1826)39, владевшего имением близ Николаева. Вплоть до самой смерти Боброва Геринг и его жена Мария Юрьевна, урожденная Гамен (22.9.1768-26.6.1807), - постоянные адресаты его стихов, именуемые «Акастом» и «Люциндой». Бобров сочинял стихи на их отъезды и возвращения, на рождение и смерть детей, на успехи отца семейства по службе, на праздники, устраивавшиеся в их доме, и др. Из этих стихотворений составилась брошюра, изданная в 1800 г. в Николаеве: «Домашние жертвы, или Семейственные удовольствия» (известна лишь по названию40). В «Рассвете полночи» к семейст- 39 О нем известно следующее: сын саксонского дворянина Фридриха фон Геринга, поступившего на русскую службу в 1757 г. в чине майора и бывшего какое-то время комендантом в крепости Св.Ели- саветы. П.Ф. Геринг в чине майора артиллерии принимал участие в русско-турецкой войне 1787-1791 гг., 14.4.1789 г. был награжден орденом св. Георгия 4-й степени «За отличную храбрость, оказанную при атаке крепости Очаков»; служил в Херсоне и Николаеве; 20.2.1794 г. женился, в том же году из береговой артиллерии был переведен в артиллерийский батальон Черноморского гребного флота с чином подполковника и обосновался в Николаеве; с 1797 г. цейхмейстер Черноморского флота и генерал-майор; после опалы Мордвинова в 1799 г. некоторое время находился в отставке; с 1802 г.
– в С.-Петербурге, генерал-цейхмейстер и член Адмиралтейств коллегии; в 1807 г. награжден орденом св. Анны 1-й степени; с 1810 г. в отставке в чине генерал-лейтенанта; отец шести дочерей и сына; предок поэта Александра Блока по мужской линии (см.: Петербургский некрополь. Т. 1. СПб., 1912. С. 580; Доценко В.Д. Морской биографический словарь. СПб., 1995. С. 116; Старк В.П. А.С. Пушкин. Родословные перекрестки с русскими писателями. СПб., 2000. С. 95). Небезынтересно отметить, что дочери Геринга Наталье (1797-1839; в замужестве Блок), будущей прабабке Блока, Бобров в 1799 г. адресовал одно стихотворение (№ 188). 40 Книга числится среди разыскиваемых изданий (см.: Сводный каталог русской книги гражданской печати XVITI в. 1725-1800. Дополнения. Разыскиваемые издания. Уточнения. М., 1975. С. 65). Известно, что она небольшого формата.
Поэзия С.С. Боброва 445 ву Герингов, в том числе к их детям, обращено не менее 25 стихотворений (№ 60-72, 78, 85-86, 159-160, 162-163, 165, 182, 186-188, 239 и, возможно, др.). Еще четыре стихотворения появились позже (№ 280-282, 290, 296), последнее из них - на смерть «Люцинды». Геринг же в меру своих возможностей покровительствовал другу: в 1798 г., будучи уже генерал-майором, от имени автора преподнес Мордвинову посвященную тому «Тавриду», а в одном из некрологов Геринг упомянут как «покровитель творца Тавриды и благодетель оставленного им семейства»41. Годы, проведенные на юге, можно назвать временем творческого расцвета Боброва. Здесь написано более половины стихотворений, вошедших в «Рассвет полночи». Среди них - оды, стансы, песни, послания, идиллии, надписи, «кенотафии», малая эпическая поэма (№ 47), «драмматическая песнь» (№ 8), надгробная элегия (№ 49), «баллада» (№ 97), сонет (№ 55), детские и шуточные стихи, хоры для исполнения под музыку и множество стихотворений к случаю. Последние сочинялись как для домашних праздников в семействе Герингов, так и для общественных увеселений - балов, маскарадов, кавалькад, которые Мордвинов часто устраивал для своих подчиненных42. Светская жизнь для Боброва, человека «скромного и уединенного» (по выражению Невзорова), была внове, однако соответствующие поэтические темы он разрабатывал добросовестно. Оставаясь верным себе - в парадоксальной форме. Так, в послании к Г.А. Мордвиновой - «К покровительнице общего благородного увеселения на новый год» (№ 73) - тема легких светских удовольствий дана в виде нравоучения: Пусть грубый нелюдим в уныньи истлевает! Пусть взор презорчивый в храм вкуса простирает, 4* Вестник Европы. 1810. Т. 51. № 11. С. 246. 42 См.: Мордвинова Н.Н. Воспоминание об адмирале графе Н.С. Мордвинове и о семействе его. СПб., 1873. С. 23.
446 В Л. Коровин Где мир с утехою, невинность с простотой Теснятся вкруг тебя, вступают в лик с тобой, Где скромны грации венок из роз сплетают И, строя хоровод, чело твое венчают! Мы здесь, покорствуя законам естества И благо жизни сей чтя даром божества, Не должны ль томной дух отшелъническ оставить И вкусу нежному сердечный трон поставить? Житейские обстоятельства Боброва мало располагали к веселью: он был одинок, беден и не забывал о своем положении. Единственный бытовой документ этого периода - письмо к Мордвинову на новый 1795 г.
– и приложенное к нему стихотворение (см. «Песнь несчастного на новый год к благодетелю», № 111, и примеч.) свидетельствуют о крайнем душевном упадке. «Песнь несчастного...» по форме и содержанию дублируется не вошедшей в «Рассвет полночи» «Осенней песнью сетующего на берегах Буга 1794 года» (№ 278). В обоих стихотворениях варьируется мотив преследований рока, причем центральные строфы перекликаются почти дословно: «Осенняя песнь...» «Песнь несчастного...» Рок, о рок!
– почто сурову Рок, о рок, - почто толь рано Рано желчь подносишь пить? Ты мне желчь подносишь в дар? Рок не внемлет; желчь готову Неужель на свежу рану Поспешает в сердце влить. Свежий мне даешь удар? Вообще, стихотворения автобиографического характера (такие у Боброва появились только на юге) изобилуют жалобами на судьбу. Самочувствие изгнанника запечатлено, например, в балладе «Могила Овидия, славного любимца муз» (№ 97), написанной не позднее 1798 г. Она построена в форме беседы современного «унылого певца» с тенью римского поэта, являющейся в «пыльном столпе». «Тень Назона» рассказывает о кровопролитной борьбе Октавиана за власть и своем незаслуженном изгнании и убеждает «унылого певца» искать утешения лишь «там», за пределом земной
Поэзия С.С. Боброва АА1 жизни, поскольку перед лицом смерти напрасны усилия смертных, равны гонитель и его жертва. Ночь всех равняет неприметно. Судьба Овидия, погребенного в безвестной могиле, где «чуждый народ» топчет его прах, обращает мысли автора к собственной участи: Судьба!
– ужли песок в пустыне Меня засыплет так же ныне? Эти строки отделены от текста стихотворения, написанного шестистишными строфами, и выделены курсивом. Двойное выделение имеет целью обратить внимание на их скрытый, не выраженный прямо смысл: Бобров говорит о своем изгнании и своей «слезной судьбе». Существенно, что он не просто усмотрел аналогию между судьбой изгнанника Овидия и своей собственной, а сделал из нее поэтическую тему, явившись в этом непосредственным предшественником Пушкина. Осознание этой аналогии побудило Боброва к изучению текстов Овидия, в особенности «Скорбных элегий» и «Писем с Понта». Аллюзии на них, цитаты, переложения целых фрагментов в значительном количестве встречаются в «Тавриде» (примеры см. в наших примечаниях к «Херсониде»). Характерно, что реминисценции и цитаты из «Метаморфоз», более известных и популярных в России XVIII в., в стихах Боброва встречаются реже. Позднее в качестве эпиграфов он использует строки из «Любовных элегий» (ко второй части «Рассвета полночи») и «Фаст» (№ ПО, 273, 292). По образцу первой книги «Фаст», как беседа поэта с двуликим Янусом, построена открывающая «Рассвет полночи» «Столетняя песнь...» (№ 1). Вообще, с 1790-х годов Овидий для Боброва - любимейший из римских поэтов и чаще всего цитируемый. Это еще одна из его своеобразных черт, поскольку в современной ему поэзии Вергилий и в особенности Гораций, истолкованный