Рассвет
Шрифт:
– Мы спешили сюда, как только могли, мэм. Я…
– Ничего. Пожалуйста, садитесь, – сказала она и указала нам на стулья перед столом.
Папа чуть отступил назад, скрестив руки на груди. Когда я оглянулась на него, то увидела холодную, едва сдерживаемую ярость в его глазах.
– Я могу остаться? – спросил он.
– Конечно, мистер Лонгчэмп. Я люблю, чтобы родители присутствовали, когда я объясняю учащимся философию школы Эмерсона Пибоди, чтобы ее понимал каждый. Я надеялась, что ваша мать тоже будет в состоянии прийти.
Джимми взглянул на нее. Я чувствовала напряженность во всем ее теле.
– Наша мама еще не чувствует себя хорошо, мэм, – сказала я. – Кроме того, у нас есть сестра-младенец, за которой надо смотреть.
– Да, ну пусть так и будет, – сказала миссис Торнбелл и села сама. – Я верю, что в любом случае вы передадите ей все, что я скажу вам. А теперь, – она заглянула в какие-то бумаги, лежащие на столе, – ваше имя Дон?
– Да, мэм.
– Дон, – повторила она и покачала головой, глядя на папу. – Это полное имя ребенка, данное ей при крещении?
– Да, мэм.
– Хорошо. А вы Джеймс?
– Джимми, – поправил Джимми.
– Мы не пользуемся здесь сокращенными именами, Джеймс. – Она сцепила пальцы рук и наклонилась к нам, зафиксировав взгляд на Джимми. – Такого рода вещи могут быть терпимы в других учреждениях, которые вы посещали, общественных учреждениях, – подчеркнула она, и слово «общественных» прозвучало словно ругательное, – но это специальная школа. Наши учащиеся – из лучших семей Юга, сыновья и дочери людей с наследием и положением. Здесь имена уважаются, имена важны, также важны, как и что-либо другое. Перехожу к сути. Я знаю, дети, что вы не получили такого же воспитания и не имеете преимуществ, какими обладают остальные мои учащиеся, и я представляю, что вам обоим потребуется немного дольше времени, чтобы привыкнуть ко всему. Однако я ожидаю, что вы очень скоро приспособитесь и будете вести себя так, как и должны себя вести учащиеся «Эмерсон Пибоди». Вы будете обращаться ко всем вашим учителям либо «сэр», либо «мэм». Вы будете приходить в школу, одетые чисто и аккуратно. Никакого опротестования распоряжений. Здесь у меня есть экземпляр наших правил. Я ожидаю, что вы оба прочитаете их и твердо запомните. Она повернулась к Джимми:
– Мы не допускаем грубый язык, драки и проявления неуважения в любой форме или манере. Учащиеся должны обращаться друг с другом уважительно. Мы не одобряем медлительность и безделие, не допускаем вандализма по отношению к нашему прекрасному зданию. Очень скоро вы поймете всю особенность «Эмерсона Пибоди» и осознаете, как вам повезло, что вы здесь находитесь. И это подводит меня к последнему моменту: в прямом смысле слова, вы оба здесь гости. Все остальные наши ученики платят хорошие деньги за возможность посещать школу «Эмерсон Пибоди». Совет попечителей сделал возможным для вас обоих учиться здесь из-за вашего отца. Тем самым, на вас ложится дополнительная ответственность за ваше поведение и преданность нашей школе. Я понятно излагаю?
– Да, мэм, – быстро сказала я. Джимми взирал на нее с вызовом.
Я перевела дыхание, надеясь, что он не выпалит ничего дерзкого.
– Джеймс?
– Я понял, – угрюмо сказал он.
– Очень хорошо, – она откинулась на спинку кресла. – Мистер Лонгчэмп, вы можете приступить к исполнению своих обязанностей. А вы оба направитесь отсюда к мисс Джексон, которая даст вам школьное расписание и укажет каждому свой шкафчик.
Она поднялась из-за стола, и мы с Джимми встали тоже. Некоторое время она пристально смотрела на нас, а затем кивнула. Папа вышел первым.
– Джеймс, – позвала она, когда мы дошли до двери. Мы оба повернулись к ней. – Будет очень хорошо, если вы почистите вашу обувь. Помните, что нас часто судят по внешнему виду.
Джимми ничего не ответил и вышел впереди меня.
– Я постараюсь проследить, чтобы он сделал это, мэм, – сказала я. Она кивнула, и я закрыла за собой дверь.
– Я пошел на работу, – сказал папа и вышел из приемной.
– Что ж, – сказал Джимми. – Добро пожаловать в «Эмерсон Пибоди». Все еще думаешь, что это будут персики со сливками?
Я проглотила комок в горле. Сердце мое учащенно билось.
– Я уверена, что она так разговаривает с каждым новым учеником, Джимми.
– Джимми? Ты что, не слышала? Джеймс! – напомнил он и покачал головой: – Что ж, для того мы и здесь.
Глава 3
Всегда чужая
Первый день в новой школе никогда не бывает легким, но миссис Торнбелл сделала его для нас еще более тяжелым. Я не могла избавиться от дрожи во всем теле, когда мы с Джимми покинули ее офис с нашими дневниками. В некоторых школах директора назначали «старшего брата» и «старшую сестру», чтобы помочь нам в начале и найти себя в новом окружении, но здесь, в «Эмерсон Пибоди», мы были брошены на произвол – выплыть или утонуть.
Мы не прошли и половину коридора, когда двери открылись и начали входить ученики. Они смеялись и болтали, вели себя, как любые другие ученики, которых мы видели. Но как они были одеты!
Все девочки были в дорогих, прекрасных зимних пальто из мягкой шерсти. У некоторых была даже меховая опушка на воротниках. Все мальчики носили темно-синие пиджаки с галстуками и брюки цвета хаки, а девочки – красивые платья или юбки с блузками. Их одежда выглядела новой, словно они пришли сюда в первый раз. Это была их обычная, повседневная школьная одежда!
Джимми и я встали, как вкопанные, и уставились на них, а те в свою очередь разглядывали нас и пересмеивались между собой. Ученики разделились на маленькие группы. Большинство прибыло в школу на сияющих желтых автобусах, а некоторые из старших школьников приехали на своих собственных красивых автомобилях.
Никто из них не подошел, чтобы представиться. Они старались обходить нас, словно мы были заразные. Я пыталась улыбнуться то одной девочке, то другой, но никто из них не улыбнулся мне в ответ. Джимми свирепо озирался. Скоро мы оказались предметом их насмешек и пересудов.
Я посмотрела на расписание занятий. Следовало поторопиться, если мы не хотим опоздать в наш первый же день. И в самом деле, как только мы открыли шкафчики и повесили туда наши пальто, прозвенел звонок, давая сигнал к началу уроков.
– Удачи тебе, Джимми, – сказала я.
– Это мне сейчас необходимо больше всего, – кивнул он и удалился.
Класс в «Эмерсон Пибоди» был таким же, как и везде. Мой классный наставник мистер Венгроу был маленький коренастый мужчина с кудрявыми волосами. Он держал указку в руке, словно хлыст, и случал ею по своему столу каждый раз, когда чей-то голос подымался громче шепота или он сам хотел что-то сказать. Все учащиеся внимательно смотрели на него, положив руки на столы. Когда я вошла, все повернулись в мою сторону. Я чувствовала себя магнитом, а их головы были сделаны из железа. Мистер Венгроу взял мой лист с расписанием. Он прочитал его, сжал губы и вписал мое имя в классный журнал. Потом стукнул указкой.