Рассветники

Никитин Юрий Александрович

Главное, из-за чего вспыхнули жаркие дискуссии, это несовершенство чипа, его можно только включить или выключить, но нельзя как-то отделять одни мысли и чувства от других, или, говоря проще, одни спрятать, а другие открыть.

То есть, если ты мысленно ставишь на «ON», то все, у кого чип тоже на ON, воспринимают все, что ты чувствуешь и думаешь. Конечно, это хорошо, когда вот так видишь своих детей и можешь вовремя подправить изъяны воспитания, а правоохранительным органам легче предупреждать правонарушения, но как-то сразу неуютно при одной только мысли, что ты и сам окажешься, как голый под прожектором на сцене при заполненном зале…

Мы

все вкалывали азартно, поздней ночью падали кто на откидную полку, кто в глубокое кресло и засыпали на пару часов, обходимся даже без «драсте», мы же не расстаемся даже на ночь, и только в минуты, когда разносчик приносит пиццу или девушки из кафе доставляют ароматно пахнущие блюда с мясом и кашей, все вспоминают, где находятся, и наскоро общаются друг с другом, пока набивают рты и желудки.

На новость, что чипы скоро появятся в продаже, первым откликнулся у нас Кириченко.

– Я вообще не представляю, – пробубнил он с набитым ртом, – как… как обойдемся без лжи и обмана? Вся наша цивилизация не просто пронизана брехней, она построена на ней! Это наш краеугольный камень, это наша основа! Именно со лжи началась цивилизация, наш мир, когда Ева сорвала плод с запретного дерева, а потом врала, что не она, что змей подговорил… Врал Каин, убивший Авеля, врали все пророки, судьи, патриархи и великие цари, врали в древности и врут сейчас… И вдруг это все кончится?

Вертиков покачал головой, поморщился, сказал тоскливо:

– Ну что за бред? Как это враз? Кто снабдит чипами «Омега» все человечество? И где найдется столько хирургов, чтобы всем имплантировали?.. Процесс будет медленным, малыми дозами, даже крохотными. А постепенно человечество способно переварить что угодно, не только таких вот… открытиков.

– А если не переварит?

– Как это? Сойдут с ума и перевешаются?.. Ты не хватай этот кусок, не хватай! Я его для себя присмотрел, а тебе пиццу вредно. Что ж, эти чипы перестанут покупать, а затем и выпускать. А потеря в процентном отношении от всей массы человечества будет невелика. Но, уверен, прогресс и в этой области не остановить. Те, кто перенесет такую встряску, получат преимущество над прочими допотопными…

– Сам ты допотопный!

– Я вообще на тебя пальцем не указывал…

– Ага, только кивал и показывал блудливыми глазками, мол, культурный я, смотрите, а у самого каша на морде.

Кириченко торопливо ветер лицо ладонью, проверил губы, не висит ли что, но там только жир от жареной баранины.

– Ты мне Библию не тычь, – сказал он брезгливо. – Религиозник! Бога нет, понял?

– Ну хорошо, – согласился Вертиков, – Бога нет, но цивилизация все равно существует только благодаря лжи. Одиночкам не надо врать и притворяться, но когда вынужденно начали сбиваться в стаи, чтобы сообща противостоять крупным хищникам, пришлось во имя совместных действий кое-что в себе смирять… Вот неандертальцы оказались неспособными ко лжи, и хотя были умные и развиты сильнее, однако проиграли более мелким, хитрым и подлым кроманьонцам.

– Ладно, это твои были подлые, а вот мои нет!

– И потом, – продолжил Вертиков, – когда в стае кто-то выказывал свои истинные чувства, его изгоняли, так сказать, из общества, а уже как одиночка он тут же становился добычей хищников. А стая, смиряя свои истинные чувства, развивалась, укреплялась, захватывала себе ареал, подчиняла других, и так выросла до современного человечества, сделав ложь образом жизни, на которой держится

все, без преувеличений – все! И вот эту ложь разрушить?

– Ну, – пробормотал Кириченко, – есть мнение, что человечество уже почти готово…

– К чему?

– Ко всему.

– Ну-ну…

– Конечно, – сказал Кириченко, – будет шок, немалый даже, но три волны сексуальных революций освободили нас от очень многих предрассудков…

Люцифер сказал уверенно:

– Сейчас вообще нет убийств и даже скандалов на почве так называемых измен, разве не так? Никого не шокирует, что его жена вяжется на службе, как с шефом, так и с сотрудниками. Это плата за то, что работает и приносит домой деньги. Не хочешь измен, держи дома, как в старое доброе или недоброе время!

Сожрав быстро все, что принесли по заказу, наливались крепким кофе, уже малость осоловевшие, сытые, довольные, с затуманенными мозгами, когда вся кровь пошла переваривать еду, а в мозгах пусто. В таком положении только говорить о футболе или политике, ругая дурака-президента и важно сообщая, как бы враз сделали всех счастливыми, подняли ВВП, опустили Америку, бортанули Японию с Китаем, сделали Россию центром нанотехнологий и вообще вернули ей статус единственной сверхдержавы, центра мира и вселенной на страх инопланетянам.

Корнилов с жаром, несвойственным сытому человеку, принялся вдруг обличать священников, что уличены в педофилии, явно насмотрелся передач по жвачнику.

Урланис сразу же начал морщиться.

– Так говорят только малолетние придурки, – сказал он с презрением, – и весьма убогие.

– Малолетние? – возмутился Корнилов. – Вон профессор-химик Черестов говорит то же самое!

– Пусть химичит, – сказал Урланис, – а не лезет, куда не дорос. Тоже малолетний придурок, хоть уже и старый… Если следовать вашей детской логике, в мире не останется ни врачей, ни школьных учителей… Усекаешь или еще нет?

– Нет, – сказал Корнилов уязвленно, – не усекаю твои умности. Поясни такому придурку, как я!

– Поясняю, – сказал Урланис снисходительно. – От врача не требуем, чтобы был моложав, с прекрасной фигурой и отменным здоровьем, верно? От учителей не ждем, чтоб все были нобелевскими лауреатами, не все тренеры – олимпийские чемпионы и рекордсмены…

Вертиков вздохнул мечтательно:

– Хотя было бы желательно.

– Еще бы, – согласился Урланис. – Но в их отношении понимаем, в каком мире живем, а вот от священников требуем, чтобы были святыми!.. А это те же люди, с теми же гениталиями, желудками и кишечниками. И у них те же слабости, как у нас. Нам нужно слушать то, что проповедуют, а не верещать, что иногда срываются, как и мы, поддаются слабостям. Петр трижды трусливо отрекся от Христа за одну только ночь, но его все-таки поставили во главе христианской церкви! Так и эти священники, что срывались, затем каялись, после чего работали еще ревностнее…

Люцифер зевал во весь рот, тер кулаками глаза, морда опухшая, сказал сварливо:

– Хрен знает о чем базарите! Всей религии уже хана. Спасибо ей за то, что открыла научное мышление и дотащила нас до хай-тека, но теперь наша религия – сингулярность.

– Не религия, – поправил Кириченко строго.

– Не религия, – согласился Урланис. – Но что-то… гм… взамен… эдакое…

Он пощелкал пальцами, изобразил мимикой и жестами нечто такое, высокое, эфирное и возвышенно как бы прекрасное, хоть и непонятное даже ему, а уж таким придуркам, как мы, вообще недоступное.