Рассветники
Шрифт:
Главное, из-за чего вспыхнули жаркие дискуссии, это несовершенство чипа, его можно только включить или выключить, но нельзя как-то отделять одни мысли и чувства от других, или, говоря проще, одни спрятать, а другие открыть.
То есть, если ты мысленно ставишь на «ON», то все, у кого чип тоже на ON, воспринимают все, что ты чувствуешь и думаешь. Конечно, это хорошо, когда вот так видишь своих детей и можешь вовремя подправить изъяны воспитания, а правоохранительным органам легче предупреждать правонарушения, но как-то сразу неуютно при одной только мысли, что ты и сам окажешься, как голый под прожектором на сцене при заполненном зале…
Мы все вкалывали азартно, поздней ночью падали кто на откидную полку, кто в глубокое кресло и засыпали на пару часов, обходимся даже без «драсте», мы же не расстаемся даже на ночь, и только в минуты, когда разносчик приносит пиццу или девушки из кафе доставляют ароматно пахнущие блюда с мясом и кашей, все вспоминают, где находятся, и наскоро общаются друг с другом, пока набивают рты и желудки.
На новость, что чипы скоро появятся в продаже, первым откликнулся у нас Кириченко.
– Я вообще не представляю, – пробубнил он с набитым ртом, – как… как обойдемся без лжи и обмана? Вся наша цивилизация не просто пронизана брехней, она построена на ней! Это наш краеугольный камень, это наша основа! Именно со лжи началась цивилизация, наш мир, когда Ева сорвала плод с запретного дерева, а потом врала, что не она, что змей подговорил… Врал Каин, убивший Авеля, врали все пророки, судьи, патриархи и великие цари, врали в древности и врут сейчас… И вдруг это все кончится?
Вертиков покачал головой, поморщился, сказал тоскливо:
– Ну что за бред? Как это враз? Кто снабдит чипами «Омега» все человечество? И где найдется столько хирургов, чтобы всем имплантировали?.. Процесс будет медленным, малыми дозами, даже крохотными. А постепенно человечество способно переварить что угодно, не только таких вот… открытиков.
– А если не переварит?
– Как это? Сойдут с ума и перевешаются?.. Ты не хватай этот кусок, не хватай! Я его для себя присмотрел, а тебе пиццу вредно. Что ж, эти чипы перестанут покупать, а затем и выпускать. А потеря в процентном отношении от всей массы человечества будет невелика. Но, уверен, прогресс и в этой области не остановить. Те, кто перенесет такую встряску, получат преимущество над прочими допотопными…
– Сам ты допотопный!
– Я вообще на тебя пальцем не указывал…
– Ага, только кивал и показывал блудливыми глазками, мол, культурный я, смотрите, а у самого каша на морде.
Кириченко торопливо ветер лицо ладонью, проверил губы, не висит ли что, но там только жир от жареной баранины.
– Ты мне Библию не тычь, – сказал он брезгливо. – Религиозник! Бога нет, понял?
– Ну хорошо, – согласился Вертиков, – Бога нет, но цивилизация все равно существует только благодаря лжи. Одиночкам не надо врать и притворяться, но когда вынужденно начали сбиваться в стаи, чтобы сообща противостоять крупным хищникам, пришлось во имя совместных действий кое-что в себе смирять… Вот неандертальцы оказались неспособными ко лжи, и хотя были умные и развиты сильнее, однако проиграли более мелким, хитрым и подлым кроманьонцам.
– Ладно, это твои были подлые, а вот мои нет!
– И потом, – продолжил Вертиков, – когда в стае кто-то выказывал свои истинные чувства, его изгоняли, так сказать, из общества, а уже как одиночка он тут же становился добычей хищников. А стая, смиряя свои истинные чувства, развивалась, укреплялась, захватывала себе ареал, подчиняла других, и так выросла до современного человечества, сделав ложь образом жизни, на которой держится все, без преувеличений – все! И вот эту ложь разрушить?
– Ну, – пробормотал Кириченко, – есть мнение, что человечество уже почти готово…
– К чему?
– Ко всему.
– Ну-ну…
– Конечно, – сказал Кириченко, – будет шок, немалый даже, но три волны сексуальных революций освободили нас от очень многих предрассудков…
Люцифер сказал уверенно:
– Сейчас вообще нет убийств и даже скандалов на почве так называемых измен, разве не так? Никого не шокирует, что его жена вяжется на службе, как с шефом, так и с сотрудниками. Это плата за то, что работает и приносит домой деньги. Не хочешь измен, держи дома, как в старое доброе или недоброе время!
Сожрав быстро все, что принесли по заказу, наливались крепким кофе, уже малость осоловевшие, сытые, довольные, с затуманенными мозгами, когда вся кровь пошла переваривать еду, а в мозгах пусто. В таком положении только говорить о футболе или политике, ругая дурака-президента и важно сообщая, как бы враз сделали всех счастливыми, подняли ВВП, опустили Америку, бортанули Японию с Китаем, сделали Россию центром нанотехнологий и вообще вернули ей статус единственной сверхдержавы, центра мира и вселенной на страх инопланетянам.
Корнилов с жаром, несвойственным сытому человеку, принялся вдруг обличать священников, что уличены в педофилии, явно насмотрелся передач по жвачнику.
Урланис сразу же начал морщиться.
– Так говорят только малолетние придурки, – сказал он с презрением, – и весьма убогие.
– Малолетние? – возмутился Корнилов. – Вон профессор-химик Черестов говорит то же самое!
– Пусть химичит, – сказал Урланис, – а не лезет, куда не дорос. Тоже малолетний придурок, хоть уже и старый… Если следовать вашей детской логике, в мире не останется ни врачей, ни школьных учителей… Усекаешь или еще нет?
– Нет, – сказал Корнилов уязвленно, – не усекаю твои умности. Поясни такому придурку, как я!
– Поясняю, – сказал Урланис снисходительно. – От врача не требуем, чтобы был моложав, с прекрасной фигурой и отменным здоровьем, верно? От учителей не ждем, чтоб все были нобелевскими лауреатами, не все тренеры – олимпийские чемпионы и рекордсмены…
Вертиков вздохнул мечтательно:
– Хотя было бы желательно.
– Еще бы, – согласился Урланис. – Но в их отношении понимаем, в каком мире живем, а вот от священников требуем, чтобы были святыми!.. А это те же люди, с теми же гениталиями, желудками и кишечниками. И у них те же слабости, как у нас. Нам нужно слушать то, что проповедуют, а не верещать, что иногда срываются, как и мы, поддаются слабостям. Петр трижды трусливо отрекся от Христа за одну только ночь, но его все-таки поставили во главе христианской церкви! Так и эти священники, что срывались, затем каялись, после чего работали еще ревностнее…
Люцифер зевал во весь рот, тер кулаками глаза, морда опухшая, сказал сварливо:
– Хрен знает о чем базарите! Всей религии уже хана. Спасибо ей за то, что открыла научное мышление и дотащила нас до хай-тека, но теперь наша религия – сингулярность.
– Не религия, – поправил Кириченко строго.
– Не религия, – согласился Урланис. – Но что-то… гм… взамен… эдакое…
Он пощелкал пальцами, изобразил мимикой и жестами нечто такое, высокое, эфирное и возвышенно как бы прекрасное, хоть и непонятное даже ему, а уж таким придуркам, как мы, вообще недоступное.