Ратибор. Окталогия
Шрифт:
«Так, вот ещё один отпечаток, на этот раз правой ноги. Ну ничего себе! – присвистнул про себя Белогор. – Расстояние метра полтора между лапами, не меньше! Какого же роста тогда сам хозяин столь могучих шагов?!»
С большой опаской идя по необычному следу, опытный охотник машинально отметил про себя, что неведомое создание умеет, как кошак какой, втягивать свои внушительного размера коготки в лапы; это хорошо было видно по нескольким отпечаткам без когтей. Через минуту Белогор вышел к небольшой заснеженной поляне метров десяти в диаметре. Тут жуткие отпечатки внезапно пропали.
«Что за чудеса?! Куда они делись?! Как будто в воздухе растаяли!» – про себя подивился Белогор и ещё раз напряжённо огляделся. Вокруг ни души, лишь мёртвая звенящая тишина дико давит на виски. Казалось, многовековой лес и его многочисленные обитатели словно замерли в ужасе, находясь в ожидании чего-то страшного и неотвратимого.
– Не
«Каковы дальнейшие мои шаги? Надо, пожалуй, дождаться сына с Ратибором и вместе с ними уже решать, что делать дальше: на свой страх и риск искать хозяина этих невероятных отпечатков или возвращаться назад, в Караим, – лихорадочно размышлял Белогор. – Да, это самое разумное в данной ситуации, так и поступлю: подожду-ка я ребятишек… Ух, теперь хоть ясно стало, кто распугал всю живность в округе…»
Белогор стоял неподвижно с натянутой тетивой лука и внимательно озирал открывающийся перед ним пролесок. Всё его естество кричало ему о смертельной опасности, и многоопытный следопыт не двигался, стараясь понять, откуда исходит такая явная угроза. Но кругом никого было не видать, как он ни всматривался в дремучие дебри.
«А ведь за мной наблюдают, нутром чую! – Белогор в очередной раз принялся медленно оглядываться. – Причём прямо сейчас, сию секунду! Я не охотник тут, я – дичь!» – неожиданно осознал он вдруг для себя самого.
В этот миг гигантская тень древнего дуба, в которой стоял Белогор, пришла в движение – позади умелого зверобоя раздался характерный хруст снега, как бывает, когда по нему ступают; от дерева отделилось нечто огромное и стремительно двинулось на стоящего к нему спиной человека.
«Вот дерьмо! – мгновенно мелькнуло в голове у Белогора. – Что бы это ни было, оно прямо за мной!» – одновременно сработала его оттачиваемая десятилетиями, молниеносная реакция. Искусный следопыт быстро выпустил из рук свой лук с вложенной в тетиву стрелой, бесполезный в ближнем бою, после чего, сделав ловкий кувырок вперёд, проворно развернулся лицом к неведомому противнику, одновременно доставая из-за пояса охотничий нож и изготовившись к бою.
– Что за!.. – договорить поражённый увиденным воин не успел. От заснеженного ствола векового дуба, с которым оно до этого незаметно сливалось, великолепно под него, как хамелеон, замаскировавшись, на Белогора бросилось здоровенное существо не менее двух с половиной метров ростом. Было у него по две мощные четырёхпалые руки и ноги толщиной каждая с доброе брёвнышко, могучее, пышущее необычайной силой, слегка вытянутое туловище, на котором находилась небольшая, округлой формы голова с горящими красноватым цветом глазами и здоровенной пастью, полной острейших клыков. Нос и уши у жуткой твари были сильно приплюснуты: в них зияли узкие продолговатые щёлочки. Покрыто страшное создание оказалось длинной белёсой шерстью, потому на фоне сугробов да заснеженных стволов деревьев отлично сливалось с местностью.
Бросившись на Белогора, йотун (а чуждое существо было не кем иным, как легендарным великаном из сказок, что любили рассказывать по вечерам у костров старейшины) сграбастал бывалого витязя правой рукой за талию и поднял в воздух. В этот миг Белогор изловчился и всадил по рукоятку нож в бок ужасной особи. Хозяин Забытых пустошей взревел так, что кровь стынет в жилах, и, опустив левую лапу на плечо человека, начал прогибать того назад. Попавший в смертоносные тиски отважный русич схватился за неё, напряг что есть мочи все свои мускулы и попытался как-то отвести или сбросить с себя эту мощную длань, но силы были слишком неравны; хребет Белогора не выдержал, сначала затрещав, а после и вовсе громко хрустнув. Снежный великан с безудержной яростью прогнул уже безжизненное, обмякшее тело старого воина ещё дальше, после чего поднял его одной рукой над головой и в бешенстве ударил им о землю, подняв большие клубы снежной пыли. Осматривая налитыми кровью глазищами свою неподвижно лежащую в неестественном положении добычу, турс, гневно засопев, вытащил из рёбер нож Белогора и, мельком его обнюхав, раздражённо отбросил в сторону, окропив снежок алой кровушкой.
– Батя?! Не-е-ет! – вылетевший на прогалину Мирослав потрясённо переводил взгляд с невероятного существа на изломанное тело отца. Йотун же, увидев ещё одного человека, как животное, молча встал на все четыре свои мощные лапы и быстро помчался на русоволосого ратника. Тот, пребывая в явном замешательстве и шоке от увиденного, поднял было лук, но выстрелить не успел. Жуткое создание, в несколько огромных скачков стремительно преодолев расстояние между ними, схватило молодого витязя за обе руки и, подняв его перед собой, развело их в стороны, принявшись медленно тянуть за кисти фактически распятого в воздухе бойца, определённо вознамерившись разорвать того на части. При этом страшная тварь приблизила своё клыкастое рыло к лицу Мирослава, явно наслаждаясь причиняемыми им мучениями. Светловолосый русич закричал от нестерпимой боли, когда одно плечо у него вылетело из сустава; при этом, извернувшись, он умудрился лягнуть ногой в грудь убившее отца и разрывавшее теперь его самого на куски свирепое чудище. Но удар Мирослава был образине лохматой так же опасен, как укус комара; лишь ещё больше разозлившись, лесной великан собрался уже одним могучим усилием порвать человека в клочья, как вдруг где-то рядом тихо зазвенела тетива, и метко выпущенная стрела, пролетев совсем рядом с головой Мирослава и чуть задев его лохматую гриву, вонзилась аккурат в правый глаз лютому монстру. Яростный вопль разнёсся на многие вёрсты в округе; одной лапой с невероятной силой отбросив в сторону русого воителя, влетевшего от такого сокрушительного броска в стоящий недалече вековой дуб и тихо свалившегося у его основания, другой рукой турс схватился за стрелу и выдернул её из глазницы вместе с окровавленным глазным яблоком; истошный визг сменился долгим, протяжным, призывным, жалобным воем, слышимым за многие километры. С десяток вёрст севернее несколько пар красных глаз резко уставились в ту сторону, откуда раздался призыв о помощи их собрата, после чего, не сговариваясь, несколько йотунов мгновенно кинулись в лесную чащобу на подмогу своему сородичу.
– Иди сюда, тварь! – отбросив в сторону лук и скинув с себя полушубок с мешком заплечным, чтобы не стесняли движений, Ратибор достал из-за пояса острый как бритва, здоровенный нож, лезвие которого было длиной с добрый мужской локоть, и бросился с диким рёвом на белёсую гадину. Та на секунду замешкалась, ибо привыкла видеть, как люди бегут не к ней, а в совершенно противоположную сторону. Но спустя мгновение, ослеплённый болью и яростью, бешено сверкая оставшимся единственным глазом, косматый монстр помчался навстречу рыжебородому воину, выпустив, как кошка, из лап огромные когти. Казалось, даже ветер и тот трепетно затих, безмолвно наблюдая, как человек и кровожадное чудовище сошлись в схватке не на жизнь, а на смерть на этой маленькой лесной поляне, больше напоминавшей собой сейчас одну из тех многочисленных первобытных арен, на которых люди тысячелетиями, из раза в раз отстаивали своё право на существование в этом суровом мире.
Турс быстро выкинул правую длань вперёд, намереваясь схватить бегущего на него наглого человечка, но тот своим длинным тесаком наотмашь рубанул по протянувшейся к нему ладони, срезав несколько фаланг пальцев противника одним взмахом. Ужасное создание удивлённо уставилось на обрубки на своей правой руке и, мерзко подвывая от накатывавших на него сильнейших болевых ощущений, одновременно с этим левой лапой размашисто атаковало рыжебородого богатыря. Тот успел отшатнуться, потому удар пришёлся лишь вскользь. Но длинные когти невиданной доселе зверюги легко распороли полотняную рубаху храброго воина, оставив четыре глубокие кровавые борозды на могучей груди молодого витязя. И в тот же миг Ратибор ударил в ответ, всадив свой огромный нож по рукоять под рёбра снежного великана. Тот, яростно взревев, сграбастал дюжего русича за пояс, поднял в воздух да притянул к себе, положив вторую искалеченную лапу на плечо ратника и явно намереваясь сломать ему позвоночник, как до этого Белогору, но Ратибор, быстро вытащив нож из бочины йотуна, тут же всадил его в кадык свирепой твари. Обливаясь кровью, фонтаном брызнувшей из гортани, хозяин леса удивлённо, непонимающе уставился на рыжеволосого бойца, после чего, оставив на теле отчаянного воина ещё несколько кровавых отметин своими здоровенными когтищами, отпустил Ратибора, судорожно схватившись за окровавленное горло с торчащим из него тесаком. Страшно хрипя, смертельно раненный турс сделал пару-другую неуверенных шагов в сторону и медленно завалился в сугроб. Несколько раз его могучее туловище ещё дёрнулось инстинктивно в предсмертных конвульсиях, после чего последняя искра жизни покинула свирепого исполина. Издав последний вздох, косматый гигант затих навсегда.
– Ты из плоти и крови, а значит, тебя можно убить, дерьмо красноглазое! Это хорошо! – Ратибор, тяжело дыша, несколько секунд взирал на поверженного врага, после чего, не обращая внимания на свои ранения, подбежал к телу старого охотника. Присев и бегло его осмотрев, рыжебородый витязь сокрушённо покачал головой. – Белогор… Как же так… – закрыв ему глаза ладонью и не теряя времени, Ратибор подлетел к лежащему Мирославу, который, прислонившись к стволу дуба, только-только пришёл в себя, успев застать расправу друга над уродливым хозяином здешних земель. – Живой, друже?!