Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Что значит, швырнули, Ратиборушка?! – Емельян растерянно переводил взгляд с Мирослава на рыжего витязя. – Кто, кроме тебя, может так кинуть человека?! Вы что, повздорили меж собой?! Не поделили, что ль, бочку пива, ибо одной вам на двоих оказалось маловато…
– Сделай доброе дело, заткнись, Емеля, пока я тебя языком о пихту не почесал! – раздражённо прорычал на Емельяна Ратибор. – Посмотрим тогда, как ты побалаболишь, если пучок заноз у тебя не из задницы, а изо рта торчать будет!
– Бу-бу-бу, – как можно тише проворчал недовольный Емельян, – слова уж нельзя сказать, барсук рыжий…
– Что?
– Да замолкаю, говорю!
– Не вижу я этого, Емеля! А главное, не слышу!
– Зато я вижу у тебя на поясе мешок с чем-то подозрительным, ибо с него капает что-то густое и красное… И сдаётся мне, что это отнюдь не вино, клюка Велеса мне по темечку!..
– Ну естественно, ибо винцо ты, Емеля, за версту чуешь!
– За две версты…
– Всё, умолкни, а то я из тебя самого сейчас барсука слеплю, только не рыжего, а белобрысого, и скажу, что таким тебя и нашёл в сугробе!
– Так ты расслышал?..
– Конечно! Ибо ты шепчешь так же тихо, Емеля, как и газы свои природные пускаешь; то есть думаешь, что бесшумно, однако на самом деле тебя и на центральной площади Мирграда отсюда слыхать!
– Ну, извиняйте… – смущённо промямлил враз покрасневший Емельян. – Не со зла, так сказать, а в силу надобности естественной…
– Да умолкните вы оба! – прошипел рассерженно Добролюб. – Ратибор, держи голову своего приятеля вертикально, мне ему намылить затылок надо, чтобы соскоблить мешающийся волосяной покров у раны, потом промыть её, обеззаразить да заштопать по-быстрому. А ты, Емельян, тащи сюда кедровую настойку! Вон, в шкафчике у кровати посмотри, на второй полке снизу стоит, в тёмном пузырьке таком, пузатом… Да, он самый… Эй-эй, не вздумай хлебать из него! Сей нектар богов чудотворный на вес золота у меня! Ишь, жук какой, хотел уже приложиться к горлышку! Эта настойка из кедровых орехов только для особо тяжёлых случаев предназначена!
– Да я что, я ничего, – опять зарделся Емельян. – Проба пера, так сказать…
– Знаю я эти ваши пробы, – процедил гневно Добролюб, быстро и умело обрабатывая рану Мирослава. – Глаз да глаз нужен за этими сякими любителями отхлебнуть всё, что горит… Где один глоток, там и второй, третий… Я тебе все перья причешу за этот пузырёк! Чем я буду обеззараживание проводить?!
– Обез… Тьфу, блин, чего?!
– Не утруждай свой маленький мозг, Емельян, запоминанием таких сложных для его восприятия словесов, – ехидно проворчал Добролюб. – Так, сейчас буду зашивать, потому слабонервным и особо впечатлительным княжьим племяшам советую не смотреть, дабы в обморок не грохнуться…
– Да ладно, что я, крови не видел!.. – взъерепенился поначалу Емельян, но, увидев в руках Добролюба здоровенную иглу с ниткой, счёл за благо всё же отвернуться. – И мозг у меня отнюдь не маленький! Просто немного не соображает, когда слегка затуманен винными испарениями…
– А так как затуманен он у тебя в последнее время ими постоянно, то и соображаешь ты, ох как нечасто, – хмыкнул Ратибор, глядя на вновь покрасневшего то ли от стыда, то ли от возмущения белобрысого летописца.
– Подай вон тот горшочек глиняный, что на полке стоит! Да-да, он самый… Аккуратнее только, не вырони, дуралей криворукий, там мазь уникальная! – аж прикрикнул Добролюб на Емельяна, одной рукой небрежно схватившего ёмкость с драгоценным снадобьем и спешно подавшего старому знахарю. Добролюб к тому времени в несколько стежков мастерски зашил рану Мирослава и, взяв осторожно в руки протянутый Емельяном сосуд, аккуратно открыл его, да окунув туда предварительно смоченный в кедровой настойке указательный палец, зачерпнул им заживляющую мазь и обильно смазал затылок русого мечника, наложив после на рану повязку из высушенного летнего сбора трав целебных.
В этот момент в избу влетели запыхавшиеся Святослав и Яромир с Колояром.
– Что случилось, друже?! – князь взволнованно перевёл взгляд с хмурого Ратибора на Мирослава. – Доб, как он?!
– Жить будет, – Добролюб осторожно опустил голову Мирослава на подушку, быстро при этом осмотрев его тело. – Очень неприятная, кровоточащая, рваная рана на затылке. Зашили уже. Ратибор молодец, успел притащить своего приятеля. Ещё час-полтора, и было бы поздно. Сотрясение у него сильное. Пара рёбер ещё треснула. Более ничего серьёзного. В общем, покой ему нужен да уход хороший.
– Позаботься о нём, старче, как обо мне!
– Само собой, княже, – Добролюб кивнул, – сделаем…
– Где Белогор, дружище? – Яромир, предчувствуя недобрые вести, мрачно пялился на Ратибора.
– У Сварога в чертогах он уже, – Ратибор виновато понурил маковку. – Опоздал я чутка…
– Да ладно?! – прошептал потрясённый, враз протрезвевший Емельян. Он не мог поверить в то, что отец Мирослава, этот старый матёрый охотник, который вызывал у него искреннюю симпатию и глубочайшее уважение и как человек, и как воин, покинул этот бренный мир.
Святослав с Колояром, Добролюбом и Яромиром также застыли как вкопанные, шокированные ужасной новостью о кончине Белогора.
– Если кто и опоздал, друже, так это я, – слабо простонал пришедший в себя Мирослав. – Ты же был дальше меня от отца намного, так что не смей корить свою буйную рыжую головушку… Вот ты-то как раз успел… – русоволосый боец закрыл глаза и опять провалился в забытьё.
– А ну, снимай давай ошмётки свои, что у тебя от одёжки остались! – Добролюб первым пришёл в себя. Бегло осмотрев Мирослава ещё раз, он подлетел к Ратибору и стал стаскивать с него окровавленную рубаху. – Ну ничего себе! – удивлённо присвистнул старый целитель. – Это кто же тебя так располосовал?! Стая здоровенных диких котов?!
Все присутствующие уставились на глубокие кровавые борозды, оставленные длинными когтями снежного великана на груди и левом предплечье Ратибора. Добролюб сначала смыл кровь и грязь мокрой тряпицей, а после принялся колдовать над ранами рыжебородого воина, умело да основательно обрабатывая их кедровой настойкой, а опосля и мазью целебной. Ратибор тем временем молча отвязал от пояса дорожный мешок, весь пропитанный кровью, и бросил его на пол. Подлетевший Колояр присел, быстро развязал его, заглянул внутрь и тут же вскочил как ошпаренный.
– Что за дерьмо Велеса?! Этого не может быть! – то ль прорычал, то ль проскулил поражённый увиденным троюродный дядя Святослава.
Князь, Яромир и Емельян с Колояром шокированно уставились на глазеющую на них из мешка, застывшую в гримасе боли страшную физиономию белёсой нечисти. Единственное оставшееся целым око её было слегка приоткрыто.
– О как! Не человек это, но и не зверь лесной! – Добролюб, залатав раны Ратибора, так же удивлённо взирал на трофей рыжебородого витязя. После, присев, принялся осторожно рассматривать вблизи мордаху диковинного существа. – Неизвестная доселе нашей цивилизации, вполне себе развитая форма некоего загадочного вида жизни…