Ратибор. Окталогия
Шрифт:
– Я – Барбуля! – тем временем забавно прохрюкал заявившийся в трактир колобастый лиходей. В руках у него был огромного размера ятаган в форме полумесяца.
– Сочувствую, – буркнул ему участливо Ратибор, стоя наготове с двумя окровавленными топориками наперевес, – но моей вины, бабуля, нет в этом, Сварог свидетель!
– Бар-р-р-буля я! – с рычащим гуканьем гневно выдохнул тот в ответ, возмущённо тряся потными телесами. Сам боец напоминал собой один большой ходячий студень.
– Словарный запасец у тебя богатый, как я погляжу, чудило рыхлое, – ехидно хмыкнул молодой богатырь. – Ну, чего замер на пороге? Определяйся уж, ты заходишь или предпочитаешь ещё пожить мальца? Если последнее, то вали давай отсюда, пухляшок, да пошустрее, пока я с тебя вырезки да сальца не настругал…
–
– Извиняй, Барбулька, но мне она самому ещё пригодится… Куда же я есть буду?! Без головушки как-то несподручно!.. – рыжебородый витязь зашёл за соседний дубовый стол и сильно пнул его в сторону приближающегося к нему свиноподобного верзилы. Тот могучим взмахом меча легко развалил его пополам, после чего споро ринулся в атаку. Ратибор ловко увернулся от размашистого удара и тут же всадил оба чекана в телеса нападавшего, один в бок, второй – в грудь. Барбуля дико взревел от пронзившей его острой боли, но падать и не думал; похоже, обухи колунов лишь увязли в обширных жировых складках тучного воителя.
– Тебя что, поросячье рыло, добрая сталь не берёт?.. – озадаченно пробормотал разгорячённый ратник. – Это же надо было так отожраться! По бурёнке да телеге пирогов на завтрак, поди, уминаешь… – в тот же миг окровавленный Барбуля занёс высоко над головой ятаган и ударил вновь, но лезвие оружия вонзилось в одну из массивных деревянных балок потолочного перекрытия и крепко застряло в нём. Пришлый головорез удивлённо захлопал глазами, и в тот же момент Ратибор, не став доставать топорики, завязшие в грузных отложениях толстяка, подлетел к желеобразному детине и со всей мочи всадил свой пудовый кулак в дряблый живот стоящего перед ним противника. Тот шумно, со свистом выдохнул терпким смрадом, отпустил впившийся в потолочный брус изогнутый клинок и, обхватив Ратибора обеими руками, навалился и опрокинул его на пол, оказавшись вдобавок сверху всем своим внушительным весом. Громыхнуло при этом так, что казалось, будто небольшое землетрясение прокатилось по округе. По крайней мере, сам трактир, как почудилось, знатно тряхануло.
– Что это, подземная буря?! Спаси, Велес, мою харчевню!.. – проскрипел испуганно выглянувший из-за барной стойки Феофан, хозяин «Четырёх копыт». – А заодно и Ратибору не дай сгинуть в том холодце, что обволакивает его теперича!..
«Холодец» тем временем всё так же продолжал возлежать на рыжеволосом гиганте, явно вознамерившись просто придушить того своими необъятными телесами, благо весил бандюга под три центнера, не меньше. И, надо признать, он был не так уж и далёк от достижения цели; Ратибор, несмотря на свою невероятную силищу, всё никак не мог спихнуть с себя необычного оппонента, попросту увязая в его жировых отложениях. Но вот молодому богатырю удалось вытащить наружу правую руку; тут же он нащупал физиономию распластавшегося на нём грушеобразного душегуба и большим пальцем что есть мочи надавил тому на попавшуюся под могучую пятерню глазницу. По кабаку пронёсся душераздирающий визг, быстро сменившийся жалобными всхлипами; Барбуля, наконец, скатился с Ратибора, потрясённо ощупывая своё лицо. Левое око его мигом заплыло синевой и перестало что-либо видеть; похоже, глаз оказался серьёзно повреждён. Рыжебородый великан же, мгновенно вскочив на ноги, принялся тяжело, с наслаждением вдыхать знойный, душный воздух питейного заведения, как будто в последний раз предоставляется ему такая возможность.
– У-у-у-ф-ф-ф!.. – прерывисто выдохнул Ратибор, бросив недобрый взгляд на сидящего рядом противно подвывающего соперника, начинающего потихоньку, с трудом вставать. – Да ты же меня чуть не задушил своей тушей, свиноматка поганая! Вот сраму-то было бы! Вроде и в бою пал, да смерть смерти – рознь! Хорошо хоть не задницей на меня плюхнулся! Тогда точно мне край бы настал! Куда бы я в таком случае перстом давить начал, лучше даже не представлять! В замочную скважину твою, если только… Сами боги наверняка потешались бы до колик в животах в чертогах!.. Они те ещё шутники, я точно знаю!..
– Твой череп – мой! – между тем взвыл поднявшийся пухлый детина, по новой бросившись на уже порядком взбешённого рыжего воина. Чеканы Ратибора так и продолжали торчать у горообразного разбойника из туловища, но лишь набалдашники их рукоятей можно было разглядеть средь многочисленных жировых складок огроменного неприятеля.
– Это вряд ли, Буль-буль, – могучий витязь не стал повторять свою ошибку, пытаясь пробить студнеобразные телеса противника доброй булатной сталью иль кулаками, а отгрузил на этот раз два мощных хука по круглой физиономии Барбули, с грохотом, мигом усадив того назад, на пол, на пятую точку. После чего, подпрыгнув, выдернул из потолочных перекрытий ятаган оппонента да не медля ни секунды, вогнал его прямо в поросячью ряшку ошарашенного лиходея, легко раскроив её пополам. Трепыхающееся тело незадачливого охотника за головами, несколько раз дёрнувшись в предсмертных конвульсиях, медленно завалилось на спину, растёкшись по полу желеобразной массой из мозгов, плоти, жира и крови.
– Что это за дерьмо, Ратиборушка?! – на пороге «Четырёх копыт» замер только что вошедший, поражённый увиденным Емельян. – Я, конечно, уже привык лицезреть багряные ошмётки у твоих сапог, но вот убежавший из кастрюльки бордовый кисель наблюдаю впервые!.. Где ты нашёл этот шмат сала, неугомонный медвежара?!
– Тут ещё вопрос, кто кого нашёл, тугодумный баловень! Неужель неясно, что эта улитка склизкая сама меня разыскала?! – Ратибор досадливо покосился на ухмыляющегося Емельяна, любившего порой слегка позлить своего могучего рыжеволосого друга, после чего обернулся к барной стойке: – Феофан, старче, ты живой там, надеюсь? Кваску притарань мне кружечку, будь добр! А лучше кувшинчик… Чуть весь дух из меня не вышиб этот Бубнуля, или как там его… Аж в горле пересохло… Не, ну это же надо так себя не любить-то! И зачем отъелся до столь размеров необъятных… Я сам пожрать не дурак, но не до такой же степени!..
– Эх, всех посетителей ты мне распугал, уважаемый!.. Опять… – тем временем сокрушённо покачал головой хозяин корчмы, неся Ратибору пузатую кружку отменного кваса. – Да и зал уделал снова так, что убирать всё это непотребство замучаешься… Особенно тулово этого громадного слизня!.. – Феофан с тяжёлым вздохом кивнул на то, что осталось от бегемотоподобного Барбули. – И так полночи драил, драил после вчерашнего, а всё насмарку!..
– Ну уж не серчай, почтенный! Кабы предвидеть можно было, когда за мной явятся в очередной раз подобные дуралеи, то подождал бы их у входа на завалинке… – Ратибор порылся в кошеле и кинул на соседний столик пару золотых монет. – Это за хлопоты. Разорят меня так эти душегубы, если каждый раз оплачивать отшкрябывание их вонючих мощей в трапезной… Поройся ещё у них по кармашкам, старче. Всё, что ценное найдёшь, твоё, само собой! Ну, ты знаешь, чего размусоливать одно и то же!..
– Обязательно, славный витязь, обязательно… – старик не преминул воспользоваться советом, шустро обыскивая ещё не остывшие телеса разбойников и без зазрения совести присваивая себе их деньги, украшения да оружие. Судя по довольному выражению лица Феофана, улов выдался вполне себе добротный. – Стражу можно кликать? – выжидательно уставился старый плут на Ратибора.
– Да зови, чего тянуть… – кисло бросил тот в ответ. – Загоняли уж, поди, вояк этих. Они там, наверное, меня чихвостят так, что ухи вянут даже у мышей… Ну ничего, им полезно прогуляться, пузеньки растрясти! Про охрану у моей хаты тем более молчу; клянут меня наверняка почём зря… А что делать?! Кабы караул не дежурил у избухи круглосуточно, хрен бы я куда вообще из домишки своего выползал!..
– Это ж которая ватага по счёту за крайний месяц явилась по твою душу? – Емельян, обескураженно нахмурившись, разглядывал раскиданные по «Четырём копытам» тела лиходеев.
– Да что я их, считаю, что ль?! – досадливо отмахнулся Ратибор, залпом осушив принесённую трактирщиком чарку любимого напитка. – Но за сотню перевалило точно… Или за две, скорее всего! Имею в виду количество самих разбойников…
– Ничего себе разброс в подсчётах!.. Беспокоюсь я за тебя, Ратиборушка… – Емельян задумчиво присел на край одной из скамеек. – Слишком часто в тебя за последнее время мечами да топорами тыкать стали! Так ведь могут и зацепить ненароком…