Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой
Шрифт:
27 августа Рауль прибыл в Стокгольм, где в порту его встречали мать и сводные брат и сестра. Занятия стартовали за день до его возвращения домой, так что учеба в гимназии началась с опозданием. Ему только что исполнилось 14, в классе он оказался самым младшим. Дядя Рауля Маркус в свое время учился в той же гимназии, но в классе с естественно-научным направлением. Рауль выбрал латынь, так как языки давались ему легко. Однако вскоре оказалось, что со строгим латинистом они не сошлись: по словам Рольфа аф Клинтберга, это был “самый требовательный преподаватель в гимназии”, который “смотрел с большим скепсисом на всех, кто интересовался чем-то еще” кроме латыни.
Поэтому в следующем семестре Рауль оставил латынь и перешел в группу, в которой вместо латыни изучался
Преподавание русского языка было введено в школе с осени 1912 года. В годы учебы Рауля в гимназии этот язык преподавал русский аристократ по имени Александр де Рубец (1882–1956), принадлежавший к одному из древнейших дворянских родов России. Он учился и затем сам преподавал в Царскосельском лицее. Во время Первой мировой войны де Рубец служил в канцелярии русского генерал-губернатора в Хельсинки и после революции перебрался в Швецию. Как и другие преподаватели школы, он написал в числе других книг учебник “Современная литература России”, вышедший в 1929 году. С 1929 года Рубец стал священником Преображенского храма в Стокгольме, а затем и основателем православного прихода в Осло.
Подобно всем образованным русским, Александр де Рубец обладал энциклопедическими знаниями. Поэтому его преподавание, как пишет Рольф аф Клинтберг, было “совершенно великолепным и вдохновляющим”. Мать Рауля сообщает, что ее сын “был влюблен в своего русского учителя” и сам, в свою очередь, принадлежал к числу его любимых учеников.
Беспокойство за Рауля
“Дела с учебой у Рауля идут хорошо, хотя он, конечно, не входит в число лучших учеников. Но, думаю, первенство принесло бы ему мало радости, ведь расплачиваться за него пришлось бы перенапряжением, – писала Май фон Дардель свекрови в середине февраля 1927 года. – Во всяком случае, его определенно считают одним из самых умных. С немецким им приходится сильно попотеть, так что уж этот язык они изучат досконально”. Из всего этого обоснованным было лишь первое утверждение: что Рауль умен. Во втором полугодии он тем не менее плохо учился, в результате чего не был переведен на следующий курс гимназии и вынужден был в начале осени сдавать переводной экзамен по христианству и математике.
Рауль в возрасте 12 лет, в 1924 году.
Двоюродные сестры Рауля Май Ниссер и Лусетта Кольвин и брат Ги на Брубю летом 1924 года.
Поскольку оценки по немецкому не улучшились, у семейства были все основания организовать еще одну поездку Рауля в Германию. Такое путешествие в самом деле планировалось, но вместо этого дедушка Густав в 1927 году отправил его в Англию. Английский был одним из любимых предметов, в котором он делал успехи. К тому же у него была возможность попрактиковаться в этом языке, так как летом в Швецию регулярно приезжали его двоюродные сестра и брат Лусетта и Фитц, дети тети Эльсы.
Достижения Рауля на втором году обучения в гимназии оказались в целом такими же скромными, как в первый год, с той лишь разницей, что оценки по немецкому еще более ухудшились. С этого момента он стал изучать четвертый иностранный язык, французский. Несмотря на очень средние оценки, его перевели в следующий, третий класс гимназии.
Лето 1928 года Рауль провел в усадьбе Эбботс Риптон в Англии. Это также оплатил дед. По прибытии в Лондон Рауля принял шведский посланник в Англии Эрик Пальмшерна. Он заранее забронировал для него номер в роскошном отеле “Сесиль”. В письме бабушка Рауля выражает некоторые соображения на этот счет, а также пишет о том, каким образом внук добирался до Лондона. Вопрос был щекотливым. Густав Валленберг не жалел средств для воспитания внука, но он сам и его супруга смотрели на жизнь весьма аскетично. Май фон Дардель вынуждена объясняться:
Вы также выражали опасения относительно того, как бы нам не переусердствовать, исполняя желания Рауля, особенно по поводу путешествия самолетом и отеля “Сесиль”. Но самолет вовсе не был желанием Рауля. Просто из-за даты окончания его занятий более дешевые пароходные рейсы из Мальмё совершенно не подходили, а выбрав пароход в Лондон из Гетеборга, мы выгадали бы не больше ста с чем-то крон. И я решила, пусть летит, но при условии, что сам, из своих денег, выплатит разницу. Ведь он уже много лет копит свои рождественские деньги. Отель “Сесиль” был ошибкой от начала до конца, и мы оба – и Рауль, и я – испытываем ужас при одной мысли о нем. […] Дорогая мамочка, не думайте, что я своим воспитанием прививаю Раулю привычки сынка миллионера. Наоборот, ему то и дело говорят, что нужно экономить на всем лишнем, чтобы хватило денег на важное. Я пока не замечала у него тяги к расточительству.
Рауль покинул Лондон 15 августа и вернулся домой как раз к началу учебного года. Густав Валленберг, находившийся в Стокгольме, сообщил в письме супруге, что на этот раз Рауль стал для него предметом “живейшего интереса”: “Он на самом деле умен и заметно пробудился”. Дед также “приложил старания к тому, чтобы обратить на него внимание разных членов семьи”.
После прошлогодних неудач в школе Рауль взял себя в руки. Он “невероятно занят, одна письменная работа следует за другой, то домашняя, то классная, и порой лишь часов в 11 он гасит лампу в своей комнате”, – отчитывается Май фон Дардель в письме к Анни Валленберг 11 октября.
Несмотря на оптимизм Май относительно учебы, оценки за осенний семестр показали лишь частичный прогресс. В связи с этим Рауль посвятил рождественские каникулы составлению “совершенно роскошного плана “повышения оценок за полугодие”. Однако эти планы не осуществились из-за нескольких протяженных болезней. В январе ему удалили аппендикс, а еще через несколько месяцев он заболел гриппом. Когда пришло время оценок за второе полугодие, он опять схватил “неуд” по немецкому, однако по русскому получил четверку. Плохую оценку по немецкому он объяснил перенесенной операцией.
Раулю легко давалась как письменная, так и устная речь, и во втором полугодии, когда гимназистам-третьекурсникам разрешили участие в написании выпускных итоговых сочинений, он получил возможность показать свои способности. Рауль писал на тему “Предпосылки и перспективы развития шведской промышленности (возможная речь на открытии промышленной выставки)”. “Поскольку я интересуюсь такими вещами, я состряпал довольно-таки сносное сочинение”, – сообщал он деду с напускной скромностью, уже прекрасно зная, что его сочинение удостоено высокой оценки. Для матери это его сочинение тоже стало предметом гордости: окольными путями до нее дошло, что один из учителей расхваливал работу Рауля в присутствии ее дяди, профессора физики, не зная, что тот доводится ей родственником, при этом заявляя: “Написано с большим знанием дела. Пройдет немного времени, и этот мальчик выступит с подобной речью на реальной выставке”.