Райгебок
Шрифт:
Какой-то рыцарь прицелился ему мечом в морду, но Райгебок перехватил его руку и сломал ее. Случайно. Хрясть и рыцарь взвыл и отступил. Меч упал к ногам. Тогда герр Браустон не спеша вклинился в толпу, отстранил в стороны арбалетчиков и гвардейцев с алебардами. В его руке была зажата большая тяжеленная булава с шипами. Лейтенант размахнулся, покрутив оружием над головой, обрушил его на морду Райгебока.
Монстр, не помня сам себя от боли в деснах, отлетел назад, кровь хлынула изо рта и ноздрей. Райгебок завыл и закатился в агонии, боль ослепляла и оглушала. Он даже не понял, что давиться не только собственной кровью, но и выбитыми зубами. Изуродованные десны с левой стороны начисто лишились всех зубов. Райгебок орал. Видя, что поверженное чудовище совсем перестало представлять опасность, солдаты взбодрились и присоединились к своему лейтенанту. Какой-то особо смелый
Райгебок орал.
– Ма! – выл он в небо, заливаясь слезами и принимая на себя все новые и новые удары. – Ма!!!
Мамы не было, она ждала его далеко отсюда и не ведала, что творят с ее дорогим ребенком.
Райгебок закрывал голову лапами, но ударами булавы и молота рыцари переломали ему пальцы. Открывая морду, он подставлял ее под серию агрессивных тумаков, голова его дергалась назад и билась о землю. Он захлебывался в рыданиях, крутился, корчился. Королевские рыцари не знали, что измываются над ребенком, для них Райгебок был выродком, невиданным змеем, уродливым чудовищем, врагом рода человеческого.
Где-то за деревьями раздался стук копыт и скрип повозки, разбавленный ударами хлыста да мужицкой руганью. Повозка приближалась к рыцарскому отряду и лейтенант Браустон повернул голову. Трехцветное перо на его шлеме высокомерно качнулось. Точно к ним на поляну влетела повозка, запряженная взмыленным жеребцом с выпученными глазами и длинными пенистыми слюнями, стекающими с уздечки. На повозке сидел мужик, по всему видно – из крестьян. Огромное сильное тело, одетое в просторную серую рубаху, подпоясанную, однако кожаным ремнем с тяжелой бляшкой. К ремню был пристегнут увесистый кошель, но вот ножен не было. Не вооружен – значит не разбойник. Его голову накрывала новая шапка из выделенной свиной кожи, плохостриженная борода торчала как ежовые иглы. Увидев происходящее, мужик чуть не свалился с повозки. Его голубые глаза так распахнулись, что могли выпасть из своих впадин. Рот раскрылся в беззвучном крике.
Герр Браустон хмуро смотрел на крестьянина, его рыцари прекратили избиение и тоже обернулись. Мужик неотрывно смотрел на скорчившееся на траве чудовище. Кровь заливала морду Райгебока, глаза заплыли, из тела торчали две дюжины арбалетных стрел. Мужицкое лицо побледнело как рыбье брюхо, казалось, его сейчас удар хватит и он свалиться наземь.
– Вы… – прохрипел крестьянин и снял шапку, открыв растрепанные волосы. – Вы… Что вы с ним сделали…
– Эй, виллан! – сказал герр Браустон. – Езжай своей дорогой! Видишь, тут может быть опасно. С этим чудовищем разберется королевская гвардия!
– Так… Я же… Я же за вами! – вскрикнул мужик. – Достопочтенные рыцари, помощи прошу! Там! – мужик протянул руку куда-то за собой. – Там!
– Кто там? Разбойники?
– Там еще один такой ящер! Еще один!
– Что? Что ты сказал, виллан? – встревожился Браустон. – Еще?
– Да! Он напал на наш обоз! Там в низине, за ельником! У Оленьего ключа! Помогите, достопочтенные рыцари, подданным своего славного короля Беневекта Третьего Милостивого! Помогите! Вот такой же монстр как этот! – крестьянин кивнул на искалеченного Райгебока. – Загрыз троих наших! Я еле ноги унес, слышал, что где-то здесь королевский отряд, вот и побежал звать на помощь! Помогите, достославные рыцари!
Королевский лейтенант немедленно собрал свой отряд перед собой.
– Там в низине еще остались люди, они спрятались под повозкой, отбиваются косой. – Продолжал пришлый крестьянин. – Но не ровен час – монстр их сожрет! Невестке моей ногу уже отхватил! Сожрет, тварь мерзкая, всех! Надо спешить скорее, достопочтенные рыцари!
– Отряд! – громко скомандовал лейтенант в голосе которого смешались торжественность и робость. – Слушай меня! Идем спасать королевских вассалов! Быстро собираем оружие и за мной! С этим, – он указал на Райгебока, – останутся ты и ты! – герр Браустон выделил из отряда мечника Виллдрина, что со сломанной рукой и одного из арбалетчиков. – Остальные – за мной! Крестьянин, веди!
– Э… Нет, господа, не извольте серчать… Больше смерти страшусь я возвращаться! Боюсь как мышь дрожащая! Не видел до селе подобных чудовищ, аж сердце в пятках! С вашего позволения здесь я останусь. Этот монстр, вроде, не опасен уже,
– Отряд! За мной! Слуги и оруженосцы – с нами! Схватим и второго монстра, раз первого смогли!
– Так этого-то мы связали, покуда он спал, – попробовал напомнить лейтенанту один из оруженосцев, которому страх как не хотелось бежать на выручку каким-то там крестьянам из глухой глубинки и рисковать своей жизнью, тем более, что эта земля герцога Ваершайза, а значит и крестьяне принадлежат ему. Пусть его люди и проявляют отвагу. – А тот-то, видно, бушует! Людей пожирает! Изволю, с вашего позволения, посоветовать вызвать подмогу… Хорошо бы в Лойонц бежать за людьми Его Светлости герцога Ваершайза.
– Трус! – крикнул герр Браустон и огрел оруженосца металлической перчаткой в ухо, тот отлетел в руки своих товарищей и захныкал. – Еще одно подобное слово и сядешь в яму с голодными крысами, свинячий потрох! За мной, рыцари! Спасем невинно погибающих!
С этими словами отряд быстро исчез среди деревьев. Какое-то время было слышно железное поскрипывание лат и доспехов, разговоры, да хруст веток. На поляне помимо Райгебока остался взъерошенный крестьянин со своим молодым жеребцом и двое рыцарей – арбалетчик и мечник со сломанной рукой. Герр Браустон оставил их охранять не сколько людей от монстра, сколько монстра от людей, что могут случайно забрести на эту поляну. Райгебок казался ему совершено побежденным и не способным ни на какие действия, кроме как на скулеж. Оставлять тут лишних людей было не разумно, тем более, что на ловлю того другого монстра необходим был весь отряд. Кто знает, чем обернется эта ловля?
Райгебок лежал на боку и тихо рыдал. Ему было горько, его судьба сломана, теперь он принадлежит королю. «Прощай, дорогая мамочка, ты так и не узнаешь, что случилось с твоим сыночком», – плакал он. Волна горечи нахлынула на него от мысли о том, что мама будет считать его погибшим и тоже вот так рыдать, как рыдает он. Он представил заплаканные материнские глаза, почерневшие от траура и скорби. Райгебоку было жаль мамочку. Он хотел к ней, хотел домой, хотел, чтобы все было так как прежде. Ему ничего больше не надо в жизни, никаких благ, только бы вернуться в родной Аусерт. И пусть там над ним все издеваются, но ведь там его мама. Она его обнимет, поцелует, скажет добрые слова, посмотрит таким родным взглядом. И как она теперь без него? Как он теперь без нее? Что его ждет? Он в отчаянии сжал раздробленные рыцарской булавой пальцы, стиснул изуродованные челюсти. Он боялся выпустить обреченный вопль, который так и просился наружу. Пустые десны, разбитые рыцарями, пронзила боль и Райгебок все-таки заорал во всю глотку. Птицы слетели с деревьев, а оставленные герром Браустоном пехотные войны аж присели и испуганно переглянулись. Оставшись вдвоем они опасались подойти близко к монстру. Арбалетчик что-то пробормотал, и, зарядив в оружие новый металлический болт, нацелился чудовищу в глаз. Виллдрин с надеждой повернулся в ту сторону, куда скрылся отряд. Гвардейцы остались одни, если не считать крестьянина, который и сам был перепуган до смерти.
Райгебок же ревел и дергал цепь. Нет, он не всесильный, он ранен, обессилен, а цепь толстая и порвать невозможно. Дерево тоже не сломаешь.
Из-за всхлипов и плача он не слышал, что говорил появившийся крестьянин на телеге и не знал, почему рыцари так резко покинули это место. Но, конечно, они вернуться, иначе бы не оставили двух людей. Монстр прищурил заплывшие глаза и сквозь пелену слез увидел как косматый мужик, похлопал своего жеребца по морде, и, оглядываясь в ту сторону, куда ушел отряд, приблизился к одноухому мечнику Виллдрину, который, убрав острый меч в ножны, осторожно ощупывал сломанную руку. Его широкое лицо перекашивало боль и ненависть. Кажется, он прорычал какие-то проклятья в адрес Райгебока и даже плюнул в него. Мужичок же подошел к Виллдрину, будто желая завести разговор, а рыцарь морщился и кряхтел от боли в руке. Совершенно внезапно для всех крестьянин молниеносным движением руки со звоном извлек из рыцарских ножен меч. Виллдрин воскликнул, но сломанная рука не позволила ему вовремя пресечь действия косматобородого мужика. В одно мгновение он оказался без оружия и растерянным. У него оставался еще кинжал, но он был под той рукой, что была сломана. Крестьянин же, не давая опомниться второму рыцарю-арбалетчику, в то же самое мгновение просунул меч между нагрудными пластинами железного доспеха и, пробив кольчугу, вонзил острие в кожу. Арбалетчик дернулся и послушно спустил курок вверх. Выпущенный болт со свистом улетел в небо.