Райский остров
Шрифт:
Она медленно опустила руку, в которой сжимала резец.
— Я не трону вас, — сказала она, — но пока я вольна отказаться от вашего предложения.
— И вы намерены продолжать жить здесь, как жили, несмотря на то, что я думаю по этому поводу?
— Да.
— Тогда позвольте мне внести ясность: я не оставлю вас в покое, не надейтесь, — заявил губернатор. — Я хочу вас, Роксана, и вы прекрасно это знаете, но вы слишком долго играли мной. Я завтра же пошлю слуг и экипаж за вами. Они погрузят ваши вещи, чтобы к
Роксана вновь потеряла терпение.
— Да как вы смеете приказывать мне, словно я ваша служанка? — воскликнула она, приходя в ярость. — Я подданная Британии, и если вы собираетесь и дальше обращаться со мной подобным образом, я обращусь куда следует, и тогда поднимется международный скандал, о котором вы очень сильно пожалеете.
— И к кому же вы собираетесь обращаться? — с издевательской улыбкой спросил губернатор. — К британскому консулу в Джакарте? Могу вас заверить, что ни одно ваше письмо не попадет к нему. Или, может быть, вы предпочитаете обратиться к губернатору Малайи?
Он намеренно насмехался над ней, пытаясь заставить ее растеряться, отступить, поняла она, но как зверек, загнанный в угол, она не могла отказаться от борьбы, у нее не было другого выхода.
— Вы можете говорить все, что угодно, — отвечала Роксана, — но вы лишь попусту потратите время, посылая за мной слуг и экипаж или готовя дом, в котором я никогда не стану жить. Я лучше буду спать на жесткой земле, чем стану вашей содержанкой!
Она выпалила все это ему в лицо, уже не думая о последствиях, и увидела, как лицо губернатора опять покрылось красными пятнами. Даже в его глазах сквозь обычное сладострастное выражение, с которым он всегда глядел на нее, засветились искры ярости.
Совершенно неожиданно он бросился к ней, и, прежде чем Роксана успела снова схватить свое импровизированное оружие, губернатор обхватил ее, прижимая руки девушки к телу так, что она не могла пошевелиться в его грубых медвежьих объятиях.
Роксана слабо вскрикнула. Она испытала настоящий ужас, он был слишком силен и тяжел, чтобы она могла надеяться справиться с ним, и от близости его жирного, потного тела ее охватило такое непреодолимое отвращение, что она была близка к тому, чтобы потерять сознание.
— Отпустите меня! — крикнула Роксана, задыхаясь.
Но он лишь сильнее сжал руки и впился своими горячими жадными губами в ее рот.
Она отчаянно мотала головой из стороны в сторону, пытаясь избежать этих отвратительных губ, которые продолжали целовать ее шею, грудь, плечи со звериной страстью. Внезапно она обнаружила, что задыхается от ужаса и отвращения перед тем, что сейчас может произойти, и от этого у нее совсем не оставалось сил, чтобы кричать или бороться. Она была абсолютно беспомощна в его грубых, безжалостных руках.
И
— Вот вы, оказывается, где, ваше превосходительство? Я так и подумал, что это ваш экипаж стоит у ворот.
Для Роксаны этот голос прозвучал как самая волшебная музыка. Он сулил ей избавление от этих хищных мерзких лап. И ее сердце трепетно забилось не только от того, что она была теперь спасена, но еще и потому, что граф снова был с ней.
Пробормотав проклятие, губернатор выпустил ее и развернулся к пришедшему.
Граф стоял внизу во дворе, и, когда губернатор повернулся к нему с воинственным выражением на красном, потном лице, граф продолжал говорить как ни в чем не бывало своим спокойным тихим голосом, с вежливой любезностью, словно он вел непринужденный светский разговор где-нибудь в гостиной:
— Встречи, которые вы мне наметили на это утро, закончились несколько раньше, чем я ожидал, и, поскольку у меня есть ряд вопросов, которые я хотел бы вам задать, я надеюсь, что мы можем отправиться назад вместе.
Казалось, что губернатор сейчас начнет грубо возражать ему.
Но спокойные манеры графа, его любезный тон и та непринужденность, с которой он стоял перед разъяренным губернатором, сделали свое дело, и привычка к дисциплине взяла верх над оскорбленным самолюбием.
Казалось, что в эти несколько секунд губернатор внезапно вспомнил, кто такой граф, какое высокое положение он занимает при дворе, о его родственных связях с королевой Даугер и, что немаловажно, о своем положении в качестве губернатора, которое могло зависеть от этого молодого придворного.
К тому же было не совсем ясно, видел ли граф что-нибудь из того, что произошло между ним и Роксаной, со двора, ведь сам губернатор стоял к нему в это время спиной.
Поэтому, с огромным усилием овладев собой, губернатор произнес, обращаясь к графу:
— Да, конечно, если вас это устраивает, мы вполне можем вернуться в резиденцию вместе.
— Превосходно! — откликнулся граф.
Губернатору ничего другого не оставалось, как спуститься во двор, а граф, словно он только сейчас заметил Роксану, вежливо приветствовал ее, сняв шляпу и кланяясь.
— Доброе утро, мисс Бакли! — воскликнул он. — Надеюсь, ваша работа успешно продвигается, несмотря на страшную жару.
Роксана не могла вымолвить ни слова. Она лишь стояла, глядя на него полным любви и благодарности взглядом, с выражением несказанного облегчения на лице.
— Я бы очень хотел зайти к вам, посмотреть, каких успехов вы достигли, но, если позволите, как-нибудь в другой раз, — продолжал граф. — А теперь, как вы понимаете, у меня есть очень важные дела, которые я бы хотел обсудить с его превосходительством, и поэтому я вынужден увезти его от вас.