Разбитое сердце Матильды Кшесинской
Шрифт:
Тяжелое предчувствие мучило Малю: должно было случиться что-то дурное… И даже веселое празднование помолвки великой княжны Ксении, сестры Ники, с «красавчиком Сандро», Александром Михайловичем, не развеселило ее. Ники привез много шампанского, которое они пили, сидя почему-то на полу в спальне Юлии, все хохотали, а Маля была печальна. Он должен был ехать в Кобург, на свадьбу Эрни, брата Аликс.
Аликс, Аликс, Аликс… В снах это острое, шипящее и свистящее имя ползало по комнате, свистело, шипело и норовило ужалить Малю. Она просыпалась в слезах. Сердце ныло, предчувствуя наступающее большое горе.
Сердце, говорят, – вещун…
Ники – императрице Марии Федоровне, Кобург:
«Моя милая, дорогая душка Мама, я не знаю, как начать это письмо, потому что столько хочется сказать, что мысли путаются в голове. Так вот каким образом, благодаря милости Господа Бога, окончилось мое дело после того, что я смотрел на его исход совершенно безнадежно!
На другой день нашего приезда сюда я имел с Аликс длинный и весьма нелегкий разговор, в котором я постарался объяснить ей, что иначе, как дать свое согласие, она не может сделать другого! Она все время плакала и только шепотом отвечала от времени до времени: «Нет! Я не могу». Я все продолжал, повторяя и настаивая на том, что уже раньше говорил. Хотя разговор этот длился больше двух часов, но он окончился ничем, потому что ни она, ни я друг другу не уступили. На следующее утро мы поговорили гораздо более спокойно; я ей дал твое письмо, после чего она ничего не могла возразить. Уже это было для меня доказательством той окончательной борьбы, которая в ней началась с нашего первого разговора.
Свадьба Эрни и Даки [16] послужила последней каплей в чаше ее горя и колебания. Она захотела поговорить с тетей Михень; это ей тоже посоветовал и Эрни. Уезжая, он мне шепнул, что надежда на добрый исход есть. Я должен при этом сказать, что все эти три дня чувствовалось страшное томление; все родственники поодиночке спрашивали меня насчет ее, желали всего лучшего, одним словом, каждый выражал свое сочувствие весьма трогательно. Но все это возбуждало во мне еще больший страх и сомнение, чтобы как-нибудь не сглазили. Император Вильгельм тоже старался, он даже имел с Аликс разговор и привел ее в то утро 8 апреля к нам в дом. Тогда она пошла к тете Михень и скоро после вышла в комнату, где я сидел с дядями, тетей Эллой и Вильгельмом. Нас оставили одних и… с первых же слов… согласилась! О боже, что со мной сделалось тогда! Я заплакал как ребенок, она тоже, но выражение у нее сразу изменилось, она просветлела, и спокойствие явилось на лице ее.
16
Брат Аликс, герцог Эрнест Гессенский, женился на принцессе Виктории-Мелите Саксен-Кобург-Готской. После смерти герцога она вышла вторым браком за великого князя Кирилла Владимировича и стала зваться великой княгиней Викторией Федоровной.
Нет! Милая Мама, я тебе сказать не могу, как я счастлив и также как я грустен, что не с вами и не могу обнять тебя и дорогого милого Папа в эту минуту. Для меня весь свет перевернулся, все, природа, люди, места – все кажется милым, добрым, отрадным. Я не мог совсем писать, руки тряслись, и потом в самом деле у меня не было ни одной секунды свободы. Надо было делать то, что остальное семейство делало, нужно было отвечать на сотни телеграмм и хотелось страшно посидеть в уголку одному с моей милой невестой. Она совсем стала другой: веселой, и смешной, и разговорчивой, и нежной. Я не знаю, как благодарить Бога за такое Его благодеяние. В тот же день в церкви тети Мари отслужили молебен. Она и все сестры тоже присутствовали.
По просьбе Аликс мы едем на одну ночь в Дармштадт; теперь она с другими чувствами увидит свою родину. Я просил тебя остаться на две недели, но думаю приехать раньше, в середине пасхальной недели. Так хочется еще немного повидать ее спокойно.
Теперь, моя дорогая Мама, нужно кончить. Вкладываю ее письмо для тебя. Крепко обнимаю милого Папа и всех.
Твой Ники».
Императрица Мария Федоровна – Ники, Гатчина:
«Милый, дорогой мой Ники!
Слов нет тебе выразить, с каким восторгом и великой радостью я получила это счастливое известие! Мне почти дурно сделалось, до того я обрадовалась. Но как грустно не быть с тобой, мой любимый Ники, в этот великий момент твоей жизни! Не иметь возможности обнять тебя и благословить от всей души! Да благословит вас обоих Господь и пошлет вам все счастье, какое возможно на этой земле, – это мое самое жаркое моление. Я так счастлива за тебя, мой Ники, и плакала слезами радости и волнения, побежала сообщить эту счастливую новость Папа, потом Ксении и Сандро, и слышала только крики радости и искренние поздравления!
В тот вечер, когда ты уезжал, мы расставались под таким дурным и отчаянным впечатлением, что при виде тебя у меня просто сердце обливалось кровью, и мои мысли и молитвы ни на миг тебя не покидали. Но, слава богу, Господь все устроил к лучшему, и ты теперь счастлив и доволен, а мы тоже полны счастья, зная, как ты рад. Исполнилось наконец твое величайшее желание после стольких перипетий. Мы также ожидаем с более чем лихорадочным нетерпением твоего первого письма с подробностями того, как все произошло. Ты не представляешь, как ужасно и больно быть в разлуке и далеко от тебя в такой момент и как я завидую и бешусь, что дяди и тети присутствуют, а самые близкие тебе, Папа и я, исключены из этого! Это ужасно грустно и тяжело для нас.
От всего сердца целую вас обоих, мои дорогие дети, и молю Бога благословить вас и сохранить под Его святым покровительством. Надеюсь, что дорогая Аликс будет смотреть на меня как на любящую мать, которая примет ее с распростертыми объятиями, как свое дорогое дитя.
Папа тебя нежно и крепко обнимает и желает вам счастия и всего лучшего. Да сохранит тебя Господь!
Твоя вечно тебя любящая Мама.
Кланяюсь всем».
Аликс – императрице Марии Федоровне, Кобург:
«Дорогая Матушка,
Ники говорит, что я могу Вас так называть, большое спасибо – Вы так добры ко мне. Как мне благодарить Вас и дорогого дядю за великолепный подарок, который Вы так любезно мне прислали. Он слишком красив для меня! Я была просто потрясена, когда открыла футляр и увидела эти прекрасные камни. Еще раз сердечно благодарю Вас и нежно целую Ваши руки.
Я так горжусь Вашим замечательным орденом и особенно польщена и благодарна за него и за прелестное яйцо и чудное письмо – всем этим я очень тронута.
Осталось всего два дня, а потом мы с моим милым Ники должны расстаться, и от этого я так несчастна. Конечно, его дорогая Матушка скучает по нему, но ведь Вы позволите Ники приехать в Англию этим летом, не правда ли, – ведь такая долгая разлука будет слишком тяжела и бабушка так ждет его приезда. Он совершенно покорил ее, как и всех, кто его знает. Сейчас он в церкви, и, пока он преклоняет там колена, мои мысли и молитвы с ним. С Божьей помощью я тоже скоро научусь любить его религию, и, уверена, он мне поможет. Но не стану более утруждать Вас длинным письмом.
С сердечным приветом дорогому отцу остаюсь, дорогая Матушка,
Ваше глубоко преданное и покорное дитя Аликс».
Ники – императрице Марии Федоровне, Кобург:
«Моя дорогая душка Мама!
Слов нет выразить тебе то счастье, которое твое милое письмо доставило мне, главное то, что вы счастливы и довольны. Теперь и я тоже вполне счастлив и спокоен. Аликс прелестна и совсем развернулась после своего постоянного грустного состояния. Она так мила и трогательна со мной, что я более чем в восторге. Мы целые дни сидим вместе, и, когда семейство отправляется на прогулку, мы вдвоем едем сзади в шарабанчике с одной лошадью; она или я правим. С ней почти сделался «столчок», когда я принес ей ваш идеальный подарок. В первый раз она его надела вчера к обеду с приглашенными.