Разбойник Хотценплотц и хрустальный шар
Шрифт:
«Кашперлю и Зебелю. Саабщаю вам што бабушка находица в маей власти. Коли вы апять хатите видеть иё живой — я буду в васкресене в 9 часов утра у старава каминава криста. В лису. Несите с сабой выкуп!! 555 марок 55 мелочью. Но прихадите адни. Только вы двое. И больше накаво патамушто ежели вы надумали миня абмануть — случица бида!!
ХОТЗЕНБЛОДС»
Господин Димпфельмозер заявил, что это письмо представляет из себя самую наинаглейшую наглость, с какой он-де встречался за все время своей долголетней службы.
— Но мы перечеркнем все планы этого подлого вымогателя, который не в состоянии даже правильно написать свое собственное имя! — пылая гневом, воскликнул он. — Мы арестуем его, когда завтра он явится к старому каменному кресту. Я немедленно свяжусь по телефону с районным центром и позабочусь о том, чтобы по меньшей мере двенадцать полицейских были готовы встретить его и сцапать — клянусь вам!
Касперль был не в восторге от его предложения.
— Только не это, господин старший вахмистр!
— Нет? — спросил Димпфельмозер. — Почему ж нет?
— Из-за бабушки, — сказал Касперль. — Если Хотценплотц что-то пронюхает, ей не поздоровится.
— Гм, — пробормотал старший вахмистр Димпфельмозер. — Тогда вам, следовательно, придете отдать деньги?
— А что остается? — проговорил Касперль, пожав плечами. — Бабушка стоит того, чтобы заплатить за нее пятьсот пятьдесят пять марок — или?
— Пятьсот пятьдесят пять марок пятьдесят пять пфеннигов! — поправил его Сеппель. — Как раз ровно столько, сколько четырнадцать дней назад мы получили от господина бургомистра в качестве вознаграждения — разве это не смешно?
Господин Димпфельмозер плюхнулся на диван. Затем снял каску и насухо вытер ее изнутри носовымплатком.
— Не нравится мне все это, — проворчал он. — Вы, по крайней мере, хоть согласны, чтобы утром я осторожно проследовал за вами? Таким образом, я мог бы издалека наблюдать за происходящим и в случае крайней опасности вмешался бы…
— Пожалуйста, не надо! — сказал Касперль. — Мы же все трое знаем, что с Хотценплотцем шутки плохи. Если он требует, чтобы Сеппель и я пришли одни, мы должны выполнить это условие. Теперь мы находимся в его лапах, и тут ничем не поможешь.
— А если с вами что-нибудь случится? — пробурчал господин Димпфельмозер. — Кто может мне поручиться, что вы вернетесь назад целыми и невредимыми?
Касперль мгновение помедлил с ответом.
— Мы должны обождать, — проговорил он после паузы. — Мы же не ясновидящие…
— Не ясновидящие?
Старший вахмистр Димпфельмозер вскочил с дивана и обнял его за плечи.
— Касперль, — воскликнул он, — я полагаю, что ты натолкнул меня на одну мысль! В исключительной ситуации нужно использовать исключительные средства — я обращусь к госпоже Худобок! \
Госпожа Худобок
Госпожа Худобок жила в стареньком, довольно приземистом домике у опушки леса, обнесенном со всех сторон высокой терновой изгородью, а воротах сада висела вывеска с надписью:
«Вдова Порциункула Худобок,
Имеющая лицензию ясновидяшая
Гадание на картах, толкование снов и хиромантия.
Предсказания на кофейной гуще.
Заклинания всякого рода духов и прочее и прочее.
Приемные часы ежедневно, а также по договоренности».
Пятью дюймами ниже помещалась предупредительная табличка в красной рамке:
«Осторожно, собака!
Кого покусает, пусть не жалуется!».
Господин Димпфельмозер позвонил в колокольчик, висевший рядом с воротами сада. И в тот же миг за оградой раздалось собачье тявканье — такое неистовое, что господин старший вахмистр невольно отпрянул и схватился рукой за саблю.
Дожидаясь вдову Худобок, он размышлял о том, что во всем городе едва ли найдется хоть один человек, когда-либо видевший эту собак собственными глазами. Ибо госпожа Худобок имела обыкновение запирать ее на весь день в этакого рода козлятник и только на ночь выпускала ее носиться по саду. Она, впрочем, была вольна поступать, в конце концов, так, как ей заблагорассудится: главное — она платила за нее собачий налог и делала это добросовестно.
Господин Димпфельмозер выдержал приличествующую случаю паузу, потом позвонил второй и некоторое время спустя, третий раз. Может, госпожи Худобок нет дома?
«Загляну-ка я к ней еще разок ближе к вечеру…»
Он собрался было уже уходить, когда услышал, как скрипнула дверь; госпожа Худобок проплыла по саду.
Она, собственно говоря, должна была бы зваться госпожою Студеньбок, потому что все в ней было круглым и студенистым, даже лицо с шестью складками двойного подбородка и могучими отвислыми щеками. Несмотря на то что шел уже четвертый час пополудни, на госпоже Худобок был утренний халат в цветочек, а кроме того, бигуди в волосах да стоптанные войлочные тапочки. Она пыхтела и на каждом шагу с трудом переводила дух, словно перегруженная паровая машина.
— Ах, это вы, господин старший вахмистр! — ее голос прозвучал так низко и глухо, как будто она говорила через печную трубу. — Чему я обязана честью?
— Я хотел бы побеседовать с вами, госпожа Худобок. Разрешите войти?
— Прошу вас, проходите, проходите!
Когда они двинулись через запущенный сад, собака снова залилась лаем как сумасшедшая.
— Да замолчишь ты, наконец, Васьти! — Госпожа Худобок смущенно посмотрела на господина Димпфельмозера. — Извините, пожалуйста, Васьти ужасно волнуется по каждому пустяку.