Разноцветная история
Шрифт:
– Боже мой, - - сказал папа.
– Как было бы просто, если бы они договорились встретиться в каком-нибудь определённом месте.
После этого я поняла, что папе эти задачи даются тоже не легко.
Время шло. Приближался день маминого приезда. Мы с папой очень волновались, потому что в нашу квартиру было опасно войти. Можно было легко поскользнуться и плюхнуться в какой-нибудь таз с краской. Или совершенно неожиданно на тебя могла свалиться кухонная полка, потому что при окрашивании стен папа расшатал все гвозди. Я уж не говорю о том, что пол у
Когда мы второй раз составили с папой план действий, каждая минута у нас была на заметке. Мы по расписанию вставали, делали зарядку, готовили завтрак, который потом ели вместо обеда и ужина, и занимались ремонтом. Работа сразу пошла быстрее.
– Вот что значит дисциплина!
– радовался папа.
– Теперь мы всё успеем. Пусть тогда мама скажет, что мы не самостоятельные люди.
Однажды в разгар работы почтальон принёс нам телеграмму.
Папа торопливо разорвал бланк и прочёл:
ВСТРЕЧАЙТЕ ДЕСЯТОГО ШЕСТЬ УТРА ПОЕЗД 22 ВАГОН 4 ЦЕЛУЮ МАМА
– Десятое завтра, а сегодня девятое. Значит, сегодня, это не завтра, - окончательно запутался папа.
– Будем работать до утра, устроим аврал.
Папа тяжело вздохнул, и я тоже тяжело вздохнула, или, как говорит наш школьный врач, прочистили лёгкие, только от этого прочищения нам лучше не стало.
«Конечно, - раздумывала я, - попадёт нам от мамы по первое число. Потому что никакого впечатления, когда кругом такая грязь. А разве мы успеем вымыть полы, расставить всю мебель и убрать книги?»
– Так, так… - сказал папа.
– Растерялась? Ну-ка, за дело.
– Он прошёлся боевой походкой по комнате.
Сколько мы потом работали, я не знаю. Только спина у меня так разболелась, что я думала, что на всю жизнь останусь согнутая.
Я проснулась оттого, что в комнате пахло цветами. Гладиолусы и розы, которые я вчера купила для мамы, стояли на столе. В комнате было чисто, стол накрыт новой скатертью. «Вот папка молодец, - подумала я, - всё успел!»
Я побежала в его комнату. Он мирно спал, как был, в мамином халате.
– Вставай, вставай!
Он осмотрел чисто прибранную комнату, стройные ряды книг на книжных полках, потом как закричит:
– Люда, ты просто молодец!
Я ничего не ответила папе, а подумала, что, может быть, он от усталости всё напутал, и сказала:
– Это не я.
– Тогда, может быть, всё это сделал я?
– Папочка, - пробормотала я, - честное слово, это сделала не я.
– А кто же?
– озабоченно спросил папа.
– Не знаю.
Вдруг папа перешёл на зловещий шёпот:
– Люда, здесь кто-то был. Проверь время.
Я набрала по телефону
Папа на цыпочках, стараясь не шуметь, направился в кухню, я за ним. Никого.
Потом открыл дверь в мою комнату, остановился, замахал руками и попятился назад.
– Что такое?
– У меня от страха зуб на зуб не попадал.
– Там, там… - только и смог ответить папа.
Я осторожно заглянула в свою комнату и увидела в углу мамин чемодан.
Несколько минут мы стояли молча, потом снова заглянули в комнату. Нет, чемодан не пропал.
– Так, так, - сказал папа, - не унывать, не унывать.
Но в это время щёлкнул замок и в дверях появилась мама. Она бросилась нас успокаивать. А папа от волнения вытер лицо платком, которым мы протирали стены, отчего у него по щеке пролегла чёрная борозда.
Мама вздохнула и сказала:
– Наконец я чувствую себя дома!
– Ну вот видишь, как всё хорошо кончилось, - сказал папа.
И я подумала про себя: «Может, мы на самом деле стали самостоятельными?!»
Во всяком случае, я теперь свободно могу вымыть пол, поджарить картошку до хрустения и добраться без приключений в школу.
ИЗ БИОГРАФИИ ВОВКИ КУРОЧКИНА
Началось всё с того, что Вера Васильчикова попала в комиссию, которой поручили составить программу концерта к родительскому дню.
Комиссия работала непрерывно, без отдыха, до самого обеда. Говорили сразу все: трещали девочки, вставляли острые слова мальчишки, а вожатый руководил спором.
Спорили долго, до хрипоты, и непонятно было, как члены комиссии понимают друг друга. Но они понимали, потому что вожатый неожиданно сказал:
– Ну вот, наконец программу утрясли.
Все облегчённо вздохнули.
Эх, жалко фотографа нет, а то бы щёлкнул нас на концерте, - заметил мальчишка, который сидел на подоконнике и болтал ногами.
– Вот бы здорово! Это идея! Молодец, Борис, хорошо придумал!
– снова раздался разноголосый хор.
И тут послышался новый голос, который во всём этом споре не участвовал. Он был робкий и тоненький и принадлежал самой маленькой девочке. Когда она заговорила, то все уставились на неё.
– Я знаю одного фотографа…
– Подумаешь, я знаю целых десять, - перебил её Борис.
– Нет, вы меня неправильно поняли. Он в нашем лагере. Это Вовка Курочкин из третьего отряда.
– Это такой вот шкетик?
– засмеялся Борис.