Разобщённые

Шустерман Нил

— А, ну да, я что, я ничего, — мямлит он и, забыв про уборную, уползает обратно в самолёт.

Коннор вдруг соображает, что сейчас произошло. Он отвлёкся, и у Трейса была масса времени, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу, но он ничего такого не сделал. Пожалуй, это можно рассматривать как шаг к взаимопониманию. Коннор взмахивает пистолетом:

— Пошёл.

Но теперь пистолет — так, только для виду, и опять оба противника отлично это понимают. Они уходят с главной аллеи и вступают в квадрат поставленных на консервацию истребителей. Здесь их никто не подслушает.

— Если ты работаешь на них, — спрашивает Коннор, — то почему сообщил мне обо всём?

—

Потому что я их глаза и уши, но ведь мозги-то у меня собственные. И хочешь верь, хочешь не верь, но мне нравится и это место, и вы, ребята, и то, чем вы занимаетесь.

— Что ты рассказал им о Кладбище?

Трейс пожимает плечами.

— По большей части то, что они и без меня знают: что здесь всё под контролем, что пополнения расплётов прибывают каждые несколько недель... Я заверяю их, что вы не представляете собой угрозы и что заготовительные лагеря никто не собирается взрывать. — Тут Трейс останавливается и поворачивается к Коннору: — Но гораздо важнее то, чего я им несообщаю.

— Интересно послушать.

— Я ничего не говорю им о ваших спасательных экспедициях, я не сообщил им о твоём плане побега... И я не выдал, что ты всё ещё жив.

— Что?

— Им известно только, что Кладбищем заведует Элвис Роберт Маллард, бывший охранник из лагеря «Весёлый Дровосек». Потому что если бы кто-нибудь проведал о том, что здесь заправляет Коннор Ласситер, юнокопы не оставили бы от этого места камня на камне. Беглец из Акрона — слишком большая угроза, чтобы закрывать на неё глаза. Так что я сделал всё от меня зависящее, чтобы они думали, будто здесь попросту детский сад, а ты — всего лишь нянька. Юнокопы довольны, здешние детишки живы и здоровы, все счастливы.

Коннор оглядывается вокруг. Они далеко от жизненных центров Кладбища, и Трейс мог бы в два счёта сломать ему шею и закопать где-нибудь на отшибе — никто и не узнал бы. Неужели он всё-таки доверяет Трейсу несмотря на его предательство? Коннор больше ни в чём не уверен, даже в мотивах собственных поступков.

— Всё это хорошо, но факт остаётся фактом: ты работаешь на юнокопов.

— Опять мимо. Я работаю не на юнокопов, я работаю на их хозяев.

— У Инспекции по делам несовершеннолетних нет хозяев.

— Ну ладно, пусть не хозяев, пусть тех, кто контролирует юнокопов. Ты упоминал о марионетках? Так вот, каждый юнокоп вертится на ниточке, о которой даже не подозревает. Правда, я тоже не знаю, кто тянет за эти самые ниточки. Мне никто ничего не сообщил, просто выдернули из ВВС и швырнули сюда. А ведь в воздушном флоте мне пророчили блестящее будущее...

Коннор невольно улыбается.

— Извини, что подпортил тебе карьеру.

— Дело в том, что я шлю доклады вовсе не моему военно-воздушному начальству, я отчитываюсь перед гражданскими в тёмных костюмах — вот что бесит больше всего. Ну, я пораскопал тут кое-что и нашёл заказчика. Оказывается, я работаю на некую организацию, которая называется «Граждане за прогресс».

— Никогда не слышал.

Голос Трейса опускается до шёпота.

— Ничего удивительного — они не высовываются, деятельность свою не афишируют, а военным это очень даже на руку. Подумай: раз высшие чины не знают, на кого работают, то если вдруг всё раскроется, они всегда могут заявить, что знать ничего не знали, ведать не ведали; а вот и стрелочник — я, то есть; меня под трибунал — они все чистенькие.

Вот теперь в мозгах у Коннора постепенно проясняется, вернее, ему становится более понятным, почему Трейс решил работать на обе стороны.

Они

поворачивают обратно к главной аллее.

— Я не питаю иллюзий, Коннор. Как по мне, так ты куда честнее и заслуживаешь куда большего доверия, чем те, на кого я работаю, кем бы они ни были. В нашем мире личность имеет огромное значение. А эта теневая организация, о которой речь, — мрак полный, и это ещё мягко сказано. Так что работаю-то я на них, а симпатии мои — на твоей стороне. Вот так.

— А почём я знаю, что ты сейчас мне не гонишь?

— Законный вопрос. Но ты сих пор жив, потому что доверялся своим инстинктам. Что они тебе говорят?

Коннор задумывается. Он вдруг понимает, что ответить на этот вопрос нелегко.

— Мои инстинкты говорят: что бы я ни предпринял, конец один — дерьмо. Но для меня это дело привычное.

Трейс удовлетворён ответом.

— Нам надо будет ещё об этом поговорить, но на сегодня достаточно. Ты положи лёд на плечо — я его здорово рванул.

— Да? Что-то не заметил, — без зазрения совести врёт Коннор.

Трейс протягивает ему руку для пожатия. М-да, ну, и как Коннору относиться к этому жесту? Означает ли он, что они с Трейсом организовали собственное тайное общество для борьбы с этими «прогрессивными гражданами» или... или, может, Коннора обвели вокруг пальца, как сосунка? В конце концов он пожимает Трейсу руку. Интересно, настанет ли время, когда он не будет сомневаться в том, что поступает правильно?

— До сегодняшнего дня ты был всего лишь пешкой, выполняющей то, чего ониот тебя хотели, — заключает Трейс. — Подспудно ты и сам это ощущал. Теперь ты знаешь это точно. Надеюсь, истина сделает тебя свободным [24] .

16 • Риса

Каждое утро перед началом смены Риса проводит некоторое время под крылом Рекряка, болтая с приятелями. Здесь, на Кладбище, у неё гораздо больше друзей, чем было в приюте, но, кажется, ребята относятся к ней скорее как к старшей сестре, чем как к равной. Они обращаются к Рисе с такой почтительностью, будто она не человек, а ангел милосердия — не только потому, что на ней лежат основные заботы по охране здоровья, но потому, что она — легендарная Риса Уорд, подруга Беглеца из Акрона. Девушка подозревает, что в глубине души ребята верят, будто она может вылечить всё, даже то, что лечению не подлежит.

24

«Истина сделает вас свободными» — Евангелие от Иоанна, 8:32.

Раньше она приходила в Рекряк по вечерам, но «Клуб аистят» положил этому конец. Рису так и подмывает потребовать, чтобы сиротам из государственных приютов тоже были предоставлены льготы, но она отдаёт себе отчёт, что таким образом всё общество Кладбища разобьётся на группировки и фракции, а тогда ничего хорошего не жди. Расслоение уже началось — спасибо, дорогой Старки! — так что только её помощи в этом деле и не хватало.

Взглянув в дальний конец аллеи, она видит, как Коннор спускается по трапу своего самолёта. Он идёт по главной аллее, понурив голову и засунув руки в карманы, словно окутанный тёмным облаком невесёлых дум. На него тут же налетают ребята с самыми разными проблемами, требующими немедленного решения. Интересно, думает Риса, у него для себя самого теперь находится хоть одна свободная минута? Для Рисы у него совершенно определённо времени нет.