Разорвать порочный круг
Шрифт:
Повеселевший Болтон покладисто ответил: «Хорошо», чмокнул ее в ладонь и аккуратно положил голову обратно на грудь. Он все еще смущенно и извинительно смотрел на нее, словно нашкодивший и попавшийся на этом мальчишка. Наблюдать за ним было весело и нескучно, многое в его поведении вызывало у Волчицы умиление. Она чувствовала себя с ним легко и непринужденно, чувствовала, что могла сказать нелепицу, могла ребячиться и могла не думать каждую секунду о том, сколько ей было лет, из какой семьи она вышла и как должна была сейчас себя вести. И, что самое главное, чувствовала, что могла говорить обо всем и о себе в том числе.
Еще раз прикоснувшись к щеке Болтона
— Я этого никогда не делала. В смысле, никого не брила, поэтому в первый раз может выйти не очень, — она знала, что покраснела от стыда, однако это лишь подтолкнуло говорить дальше: — Обещаю, что буду стараться и сделаю из тебя еще большего красавчика.
Болтон засиял от счастья, а Волчица от такой его реакции сама воспряла духом, и румянца более не было видно на ее щеках. Видя, как Рамси расслабленно улегся рядом с ней, она возобновила поглаживания, находя эти монотонные движения умиротворяющими, а сам момент — дарящим силы для новой жизни.
Они пролежали в таком положении достаточно длительное время, пока Санса наконец не решила, что пора было покинуть постель, и тихо не окликнула прикрывшего глаза мужа:
— Ты не будешь против, если я встану?
Она все еще перебирала его волосы, когда тот встрепенулся и в спешке сказал:
— Мм, нет, вставай, — и, приподнявшись, сместился от нее вбок, не смея сковывать своим весом ее движения.
Волчица быстро выскочила из-под одеяла и сразу же схватила халат и шаль. После нагретой постели воздух показался особенно холодным, по телу даже побежала мелкая дрожь, и появилось желание накинуть на себя сверху и покрывало. Последнего она делать не стала, только оглянулась на Рамси и, подметив отразившееся на его лице недопонимание и озабоченность чем-то, присела на кровать. Наверное, со стороны ее шаг могли посчитать глупым и лишним, однако ее мало волновало мнение со стороны. Все было только между нею и Рамси, и то, что она собиралась сделать, имело значение именно для них двоих. Именно с Рамси она продолжит свой путь, именно с ним будет проводить большую часть своего времени и именно от него будет ждать поддержки в сложный для нее час.
Поцеловав мужа в щеку, а потом в висок, она взяла его за руку и, слегка поглаживая ее в своей, спросила:
— Что-то случилось, Рамси? — она выдержала короткую паузу. — Ты не хочешь, чтобы я уходила?
Он растерянно закачал головой, не отрывая своих широко раскрытых голубых глаз от Волчицы, а затем с недоумением сказал:
— Я думал, что мы еще полежим вместе. Твое решение стало неожиданностью для меня.
— Я собираюсь сходить за принадлежностями для бритья и потом побрить тебя, — в выражении лица Болтона не было видно никакого желания спорить; он просто как-то так непонимающе смотрел на нее, что порыв настаивать в жесткой форме на своем пропал даже сам по себе. Добиться своего Санса могла и иначе: — Прости, что вдруг так резко решила уйти. Скажи, ты отпустишь меня?
Она гладила пальцами тыльную сторону его ладони, говорила мягко, как бы оставляя место для выбора, слегка улыбалась ему краешком губ и никуда не торопилась, надеясь, что все это вместе возымеет нужное действие на Болтона. А он же, в свою очередь, находился в сомнениях совсем недолго, и очень скоро кивнул головой.
— Да?
— Да, — повторил за ней бастард.
— Спасибо, — улыбаясь еще шире произнесла Санса и, в последний раз проведя по его руке, поднялась с постели и пошла в общую комнату, где предстояло потрудиться, прежде чем найти все необходимое.
Часть
Внезапно словив себя на ощущении, что до ужаса проголодалась, Волчица с предвкушением плотного завтрака и в еще более хорошем расположении духа все-таки не удержалась и подошла к печи. Заглянув в горшочек, она глубоко вдохнула вырвавшийся наружу запах грибов, овощей и приправы и заметила, что чуть глубже в печи стояла и накрытая крышкой сковорода. Подняв крышку, Санса услышала, как заурчал ее живот, и тут же закрыла, чтобы не смотреть на оставленную для нее с Рамси яичницу. Поесть теперь хотелось до сумасшествия.
Быстро взвесив все «за» и «против», она сняла с одной из полок две тарелки и положила в них еду. Бритье могло подождать: Волчица займется им либо перед обработкой раны на ноге мужа, либо после нее, а сейчас же наступало время для завтрака. Она только надеялась, что и Рамси будет того же мнения, ну, а если нет (в чем Санса сильно сомневалась), то ему придется пару минут подождать, пока она не разберется со своей едой.
Подхватив с такими мыслями тарелки, Санса направилась обратно в покои.
— У меня есть кое-что поинтереснее… и повкуснее бритья! — с весельем произнесла она и подняла повыше тарелки в руках, с гордостью демонстрируя их бастарду, на губах которого стала расти маленькая улыбка. — Я обнаружила в печи наш завтрак, еще теплый. Будешь сейчас есть? Или потом, после бритья?
— Сейчас.
— Хорошо, — и протянула Болтону тарелку. Настроение у Волчицы становилось все лучше, она чувствовала себя сейчас превосходно. Цели — целями, но вот когда ей в следующий раз выпадет шанс поесть в столь поздний час и в столь легкой обстановке, не думая ни о каких заботах?
Плюхнувшись на постель с тарелками, но ничего с них не обронив, Санса передала мужу его порцию и, не теряя времени, принялась за еду, поглощая ее с такой скоростью, которую редко можно было увидеть у нее.
Закончив есть быстрее Болтона, Санса искоса стала поглядывать на него, в задумчивости обегала его взором. Она не знала, по какой причине, но не могла избавиться от мыслей о Роббе, и притом понимала, что воспоминания о нем навеял ей Рамси. Он чем-то напоминал ей брата, заставлял то и дело вспоминать о нем. То ли его внешность с этой темной копной завивающихся волос, то ли детская манера общения, то ли его добродушие и забота о ней. Вполне возможно, здесь было всего по чуть-чуть, однако по этой причине к Рамси тянуло не меньше, а даже больше. Это было сродни тому, чтобы все-таки увидеть и стать участницей того, как взрослел ее мертвый брат, пережить все вновь и отпустить его, позволив уйти в мире к предкам. Рамси не был Роббом, не обладал его серьезностью, не был его двойником внешне, но было в нем что-то и от Робба, какой бы смешной ни могла показаться эта мысль. Не исключено, что это было ложным ощущением, которое скоро исчезнет, только вот нутро Волчицы подсказывало ей, что она в этом ошибалась: сходство никуда не пропадет, может, слегка уменьшится, но точно не пройдет.