Разрушай и подчиняй
Шрифт:
— Я вижу ты опять ослушался меня, да еще и кормишь чертову девку?
Моя спина напряглась. Я хотела накричать на него, чтобы он поговорил со мной, но губы оставались крепко склеенными.
Грассхоппер стоял, вытирая руки о полинявшие джинсы.
— Эй, През. Я виноват. Она была заперта в той комнате несколько дней. Я почувствовал, что важно дать ей глотнуть немного свежего воздуха, понимаешь?
Мо взглядом сверлил мой затылок, но я не отводила взгляда от Килла. Я упивалась всем, от его окровавленных костяшек до пятен
Я скучала по нему.
Я хотела позаботиться о его новых травмах так же, как и в первую ночь, когда меня привезли. Я хотела исцелить его — исправить то, что довело его до такого состояния.
Возможно, он не дрался? Может, это была самооборона?
Мою голову заполнили ужасные мысли о том, что его обидели другие.
Бессознательно я наклонилась вперед, приблизилась к нему так же, как прилив стремится к луне.
— Ты ранен.
Его ноздри раздулись, между нами возникло напряжение, будто мы никогда не касались друг, не целовались и не трахались.
Моя кожа покрылась жаром, а душа растаяла под его пристальным взглядом.
— Какого хрена ты позвал меня, Хоппер? Ты знаешь план. Ты знаешь, почему я решил именно так. — Килл запустил руку в свои спутанные волосы, все еще отказываясь смотреть на меня.
— Кое-что проверить. Убедиться раз и навсегда — прежде чем твой шанс исчезнет — что все, во что ты веришь, правда.
— Да пошел ты, мужик. Я же тебе говорил. — Килл шагнул вперед, комната искрилась жестокостью. Другие мужчины встали, мягко скрипнув стульями и отодвинув их.
— Ты можешь орать на меня сколько угодно, Килл, но выслушай ее. Последний раз. Я, бл*дь, клянусь. А потом она уедет. Исчезнет.
Килл побледнел от слова «исчезнет». Его костяшки побелели от сильного сжатия.
Как только перепалка прекратилась, Грассхоппер вытащил меня из кресла. Я споткнулась двигаясь, чтобы встать перед Киллом. Грассхоппер не убирал руки, его пальцы обжигали мои локти.
Его тело замерло, готовясь.
— Она вспомнила свое имя.
Волна эмоций Килла почти утопила меня. Так много в одном ударе чувств — я никогда бы не смогла расшифровать все это.
Взгляд Килла упал туда, где Грассхоппер касался меня. Его лицо потемнело. В моем животе запорхали бабочки.
Я хочу, чтобы ты ко мне прикоснулся.
Я хочу, чтобы ты вспомнил меня.
Затем Килл скрестил руки, закрывшись от меня, как чертова стена из моего разума.
— Ты позвал меня за новой ложью? — его ярость перекинулась на меня, его изумрудные глаза пылали, как пламя. — Это должно быть чертовски интересно.
Я сглотнула. В очередной раз почувствовала запах алкоголя. Он был пьян? У него было похмелье?
— Ты настолько слеп.
Его губы изогнулись в презрительной улыбке.
— Я слеп, потому что не попадаюсь на твой фарс?
— Нет. Ты ослеплен горем и упрямством.
Килл
— Ты ничего не знаешь об упрямстве.
Боже, как же он бесил меня. Без упрямства я бы здесь сейчас не стояла. Я бы уже была продана, потому что не предложила бы исцелить его и не нашла бы способ попасть в его жизнь.
Слова ярости пенились у меня во рту, я так хотела их выпустить.
Но то, как скованно Килл держался, как сутулил плечи, как играли мускулы на его шее — знаки борьбы человека — человека с глубоко засевшей болью. Я не могла оттолкнуть его, когда он так трепетно защищал то, что осталось от его изорванного в клочья сердца. Любить призрака так сильно, что этот человек буквально убил себя этим горем, это должно быть романтичным...
Это не так.
Это просто бесконечно и невозможно грустно.
И бессмысленно.
Особенно потому, что я верила, что в силах освободить его от страданий.
Грассхоппер толкнул меня вперед.
— Ты хотела увидеть его. Я его вызвал. Лучше скажи ему свое имя, девочка, чтобы мы могли двигаться дальше.
От страха моя кровь густела. Почему это прозвучало так зловеще? Разве он не должен был счастлив от того, что все сказанное мной правда? Килл не будет больше жить с чувством вины от того, что он убил меня. Он должен быть счастлив!
— Скажи ему, — настаивал Грассхоппер.
Я не могла перестать смотреть на Килла. Его зеленые глаза были ледяными и полными недоверия.
— Ну? Я здесь против своего желания. Скажи мне, чтобы я мог уйти и оставить этот кошмар позади.
Кошмар. Сон. Я нашла его в своем сне и проснулась с ним в моем кошмаре.
Будет ли место для нас в реальной жизни?
Перестань увиливать и скажи ему.
Сжав кулачки, я сказала:
—Я помню тебя в своем прошлом. Я помню пожар, барбекю и ластик с весами. Я помню домашние задания, телевизор и поцелуи украдкой. Я помню тебя, Артур Киллиан, — я помню тебя, когда ты был молодым и несломленным. Меня зовут Сара — и я твоя, —мой голос сорвался, но я боролась, превозмогая боль от того, что мое сердце лежит у его ног. — Я помню тебя, и мне нужно, чтобы ты прекратил притворяться, пока не стало слишком поздно.
Комната испарилась.
Я забыла об остальных байкерах.
Я игнорировала весь мир, пока Килл медленно распрямил руки и сокращал расстояние между нами. Его лицо было непроницаемым, глаза пустые, челюсти сжаты.
Моя кожа вспыхнула от желания прикоснуться к нему. Рот жаждал, умолял о его губах.
— Ты... — его голос беспощадно шипел.
Мое тело напряглось, борясь с желанием сбежать.
Мо поднялся, встав с другой стороны от меня, как Грассхоппер.
По иронии судьбы, они защищали меня от мужчины, которого я любила. Готовые остановить меня от причинения страданий монстру, в котором быстро закипала ярость.