Разрушение Дьявольского Акра

Риггз Ренсом

— Кто ты? — спрашивает он.

Голос у него ровный, напряженный. Он откидывает капюшон плаща. Он был средних лет, его острый подбородок подчеркнут аккуратной рыжей бородкой, глаза скрыты за солнцезащитными очками.

Это настолько чуждый опыт — находиться в присутствии другого человека и стоять на двух ногах, что я едва замечаю странность его ношения солнцезащитных очков в ливень.

— Я в порядке, — автоматически отвечаю я.

— Джейк, — говорю я, и только услышав это вслух, понимаю, что это звучит неправильно.

— Я

риэлтор, — говорит он, но я знаю, что это ложь. — Я пришел заколотить окна на случай грозы.

— Вы немного опоздали, — говорю я.

Он входит медленно, словно приближается к пугливому животному. Сетчатая дверь с шипением закрывается. Он бросает взгляд на след ожога на полу, затем снова переводит холодный взгляд на меня.

— Ты — это он, — говорит он, скользя пальцами по карточному столу и топая ко мне в тяжелых черных ботинках. — Джейкоб Портман.

Мое имя. Мое настоящее имя. Что-то пузырится из траншеи, из темноты.

ужасный рот образовался в спиральных облаках, грохоча мое имя

девушка, черноволосая и красивая рядом со мной кричала

— Кажется, вы были знакомы с моим другом, — говорит мужчина. В его улыбке есть яд. — У него было много имен, но вы знали его как доктора Голана…

ужасный рот в облаках

женщина, корчащаяся в траве.

Образы вспыхивают в моем сознании с внезапной тупой силой. Я шаркаю назад, пока не натыкаюсь на раздвижную стеклянную дверь. Мужчина вынимает что-то из кармана и приближается. Маленькая черная коробочка с металлическими клыками.

— Повернись, — приказывает он.

Я вдруг осознаю, что очень многим рискую и что мне нужно защищаться. Поэтому я заставляю себя подчиниться, поднимаю руки, как будто сдаюсь, и когда он подходит ближе, я ударяю кулаком ему в лицо.

Он кричит, когда его очки слетают. Глаза за ними сверкают пустыми белками, погруженные в череп, они сверкают словом «убить». Раздается громкий щелчок, и между клыками в его черном ящике возникает голубая дуга.

Он бросается на меня.

Я чувствую шок, жжение, когда он бьет меня электрошокером через рубашку, и отлетаю назад к стеклянной двери. Почему-то она не разбивается.

Он сидит на мне. Я слышу вой утилизатора электрошокера. Я пытаюсь отшвырнуть его, но я все еще набираюсь сил и все еще слаб. Боль пронзает плечо, голову.

А потом он дергается, издает крик и обмякает, и я чувствую, как что-то теплое стекает по моей шее.

Я истекаю кровью. (Я истекаю кровью?)

Мужчина хватается за что-то и падает от меня. Что-то с бронзовой рукоятью торчит в шести дюймах от его шеи.

И вот позади него появляется странная новая тьма, живая тень, и из нее мелькает рука, которая поднимает тяжелую дедушкину пепельницу и бьет ею человека по голове.

Он стонет и падает. Из тени выходит девушка.

Девушка — та, что была раньше — длинные черные волосы, спутанные и мокрые от дождя, длинное черное пальто, измазанное землей, глубокие черные глаза, широко раскрытые и полные страха, изучающие мое лицо, а затем искрящиеся тем, что она узнала меня. И хотя все части еще не всплыли на поверхность, и хотя у меня кружится голова, я знаю, что произошло чудо: мы живы, и мы здесь, а не в другом месте.

Боже мой, такие ужасы я с трудом могу сказать.

Девушка на полу рядом со мной, стоит на коленях и обнимает меня. Мои руки обвивают ее шею, как спасательный круг. Ее тело такое холодное, и я чувствую, как она дрожит, когда мы держимся друг за друга.

Не замедляя шага, она произносит мое имя. Повторяет это снова и снова, и с каждым повторением «сейчас» набирает на унцию больше веса, становится более решительным.

«Джейкоб, Джейкоб. Ты меня помнишь?»

Человек на полу стонет. Алюминиевые шипы ширмы на крыльце стонут, и буря, злая погода, которую мы, кажется, принесли с собой из другого места, тоже стонет.

И я начинаю вспоминать.

«Нур, — говорю я. — Нур. Ты — Нур».

* * *

В мгновение ока все это пришло ко мне. Мы выжили. Вырвались из коллапсирующей петли Ви. И вот теперь мы были во Флориде, на зеленом газоне крыльца моего деда, в настоящем.

Шок. Думаю, я все еще был в шоке.

Мы прижались друг к другу на полу, вцепившись друг в друга, пока бушевала буря, пока дрожь, сотрясавшая наши тела, не начала утихать. Человек в желтом плаще лежал неподвижно, только грудь его все меньше вздымалась и опускалась. Кровь пропитала пол вокруг него липкой лужицей. Бронзовая рукоятка оружия, которым Нур ударила его, торчала из шеи.

— Это был нож для вскрытия писем моего деда, — сказал я. — И это был его дом.

— Твой дед. — Она отстранилась достаточно далеко, чтобы посмотреть на меня. — Который жил во Флориде?

Я кивнул. Раскаты грома сотрясали стены. Нур оглядывалась по сторонам, с сомнением качая головой. Этого не может быть. Я знал, что она чувствует.

— Как? — спросила она.

— Я указал на обгоревшие очертания на полу. — Я проснулся там. Понятия не имею, как долго я был в отключке. Или даже какой сегодня день.

Нур потерла глаза.

— У меня в голове все расплывается. Все вышло из строя.

— Что последнее ты помнишь?

Она нахмурилась, сосредоточившись. — Мы пошли в мою старую квартиру. А потом мы отправились… — Она говорила медленно, словно собирала воедино сон. — И мы оказались в петле… мы нашли петлю Ви! И мы бежали от бури. Нет, торнадо.

— Два торнадо, не так ли?

— А потом мы нашли ее! Разве не так? Мы нашли ее! — Ее руки схватили мои и сжали. — А потом… — Ее руки обмякли, лицо ничего не выражало. Ее губы приоткрылись, но она не произнесла ни слова. Ужасы возвращались, обрушиваясь на нее.