Разрушение Дьявольского Акра

Риггз Ренсом

— В чем дело? — сказала Нур.

Внезапно меня осенило: гниющее, черноглазое, сложенное, как чудовищный паук, создание ломится к нам сквозь папоротник.

— Человек в желтом, — хрипло произнес я, мое сердце бешено колотилось, а глаза обшаривали деревья.

— А что с ним?

Оно почувствовало, как он уходит. Почувствовало, как умирает его хозяин.

— Он был не один.

* * *

Я мысленно вернулся к оружейному сейфу в гараже, но он был заперт, крепко закован, так же бесполезен для нас сейчас, как и для моего деда в ночь его смерти. Оставался только один вариант, кроме как бежать, что было

бесполезно, или столкнуться с ним здесь, во дворе, без оружия, что было идиотизмом.

— У моего деда был бункер, — сказал я, уже поднимаясь на ноги и таща Нур к крыльцу. — В кабинете, под полом.

На полпути к крыльцу она уперлась ногами в дощатый пол и остановила меня.

— Только не без нее.

Она имела в виду Ви.

— В лесу есть пустота. — я понял, что на самом деле не произнес это слово, не назвал угрозу. Я попытался потянуть ее вперед, но она не поддавалась.

— Я видела, что они делают с такими, как мы, особенно с мертвыми. Они уже забрали ее сердце. Я не позволю им отнять и ее глаза.

Она не дрожала, не была маниакально испуганной. Я видел, что спорить не придется.

Нур взяла Ви за руки, а я-за ноги. Ви не была крупной женщиной, но ее промокшее тело казалось отягощенным камнями. Мы с трудом добрались до крыльца и протащили ее мимо другого мертвого тела в дом, оставляя за собой грязный след. Мы опустили ее на откинутый ковер в кабинете. Я чувствовал, как мой внутренний компас вертится туда-сюда, изо всех сил стараясь определить местоположение пустоты, которую я еще не видел своими глазами. Все, что я знал наверняка, это то, что она приближается, и она был зла. Я чувствовал этот гнев, как уколы раскаленного ножа.

Я встал на колени и колотил по половицам до тех пор, пока эхо не отозвалось на мои кулаки, затем попросил Нур найти что-нибудь, чтобы открыть дверь люка, пока я шарил ладонями по доскам. Я нашел замаскированный вход как раз в тот момент, когда она вернулась с окровавленным ножом для вскрытия писем с бронзовой ручкой, который всего несколько минут назад был воткнут в шею мертвой твари. Я почти слышал голос мисс Сапсан, говорившей, какая это бесконечно полезная штучка, когда я просунул ее в узкую щель и приподнял трехфутовую секцию половиц. Под ним была бронированная дверь бункера.

Нур не выразила ни малейшего удивления. У Ви была своя тайная временная петля; по сравнению с ней подземный бункер, должно быть, казался не таким выдающимся.

Дверь бункера была заперта буквенно-цифровой клавиатурой. Я начал было набирать код, но тут же в голове у меня помутилось.

— Почему не печатаешь? — заметила Нур.

Я уставился на экранчик.

— Это не день рождения. Это слово…

Нур провела рукой по ее лицу.

Я закрыл глаза и постучал себя по голове.

— Это слово. Слово, которое я знаю.

Стрелка компаса покачнулась, затем выровнялась. Я чувствовал, как пустота прорезает лес, почти вырываясь из него. Я смотрел, пока клавиатура не начала расплываться. Оно было на польском. Что-то маленькое.

— Пожалуйста, ради Бога, поторопись, — процедила Нур сквозь зубы. — Я сейчас вернусь.

Она ушла и через минуту вернулась с темно-коричневым одеялом с дедушкиной кровати. Она положила его на тело Ви.

Тигр! Маленький тигренок. Так он меня называл. Но что это за слово по-польски?

Нур перевернула Ви и завернула ее в одеяло. Мумия в саване из микрофибры. А потом до меня дошло, и мой палец ткнулся в клавиши.

T-y-g-r-y-s-k-u [1]

Замок распахнулся. Я снова мог дышать. Я распахнул тяжелую дверь, и она с грохотом ударилась о пол.

— Слава Богу. — Нур вздохнула.

Лестница вела в темноту. Мы подтащили закутанное тело Ви к краю. Я спустился на три ступеньки, одной рукой обхватив ее за икры, но она была слишком тяжела, чтобы нести ее одному, и не было времени осторожно опускать ее в туннель бункера, когда мы вдвоем медленно спускались ступенька за ступенькой.

1

тыгриски.

С крыльца донесся громкий металлический стон, который мог быть вызван ветром, срывающим ширмы, или — пустотой.

— Мы просто должны отпустить ее, — сказал я. — Мне очень жаль.

Нур не ответила, только кивнула. Она глубоко вздохнула. Я молча извинился перед Ви за то, что должно было произойти, а затем позволил ей выскользнуть из моих рук в темноту. Когда она приземлилась, раздался громкий треск ломающихся костей. Нур поморщилась, я подавил дрожь, и мы спустились вслед за ней.

Нур закрыла над нами люк. Он захлопнулся с гулким лязгом и автоматически закрылся, и нас поглотила темнота. Грохот эхом отдавался с другой стороны, и мы услышали вой, который определенно не был ветром. Я спустилась по лестнице, споткнулась о тело Ви и провела руками по грубой бетонной стене, пока не нашел выключатель.

Вспыхнули зеленые флуоресцентные лампы, встроенные в стены. К счастью, несмотря на шторм, у нас еще оставалась энергия. Зная моего деда, бункер был подключен к резервному генератору где-то.

Грохот изнутри дома эхом отразился от стен туннеля.

— Значит, это место от пустот? — спросила Нур, глядя на люк. — Это когда-нибудь проверялось?

Пустота начала колотить в люк, звук был похож на глухой звон колокола.

— Я в этом не сомневаюсь.

Ложь. Если бы твари когда — нибудь узнали, где живет дедушка Портман — до прошлого года, конечно, — ему пришлось бы перевезти свою семью, спрятаться и никогда не возвращаться. Это означало, что целостность этого сорокалетнего бункера проверялась впервые, прямо сейчас.

— Давай лучше отойдем от этой двери, — сказал я. — На всякий случай.

* * *

Командный центр в центре бункера был таким, каким я его помнил. Двадцать футов от края до края. У одной стены двухъярусная кровать, у другой — шкафчик с военным снаряжением. Химтуалет. Громадный старый телепринтер на громадном деревянном столе. Самой заметной особенностью комнаты был перископ, свисавший с потолка на цилиндрической трубке, точно такой же, как в доме Ви.

Даже через толстую дверь люка и вниз по длинному бетонному туннелю в эту подземную комнату, звуки разрушения сверху отдавались живым эхом. Пустота была в ярости. Я старался не думать о том, что она делает с домом — или что она сделает с нами, если представится такая возможность. В настоящее время я не очень-то верил в свои способности укрощать пустот. Наш лучший шанс выжить — держаться от неё подальше. Я тоже испытывал странное сомнение, пытаясь сразиться с пустотой здесь, в том самом месте, где мой дед был убит одной из них. Как будто это искушение судьбы.