Разрушенные
Шрифт:
Ее руки больше не держали его за голову, и она стояла с широко открытыми глазами, наполненными болью.
— Тебе не нравится, когда тебя обнимают? Я люблю, когда меня обнимают, если я чувствую себя нехорошо или когда меня обидели, — говорила она беспокойно, не отводя взгляда от Фокса. — Тебя обидели, поэтому я хочу обнять тебя. Я сделаю так, что ты будешь чувствовать себя лучше. Обещаю.
Мои ноги дрожали. Я понятия не имела, как все еще умудрялась стоять.
Фокс смотрел на нее так, как будто кроме нее в мире ничего
— Для меня объятия значат не то же самое, что и для других людей, Клара.
Она снова подошла ближе к нему.
— Так... как ты заставляешь чувствовать себя лучше?
Глаза Фокса взметнулись к моим. Сила его взгляда ослабила контроль над моими эмоциями, и небольшой стон вырвался из моего рта.
— Ну, мне немного помогает твоя мама. — Он улыбнулся, и когда снова посмотрел на Клару, его глаза выглядели больше как мягкий снег, чем суровая снежная буря. — Она восхитительная. Ты счастливица, что она у тебя есть.
Клара посмотрела на меня и пожала плечами.
— Она нормальная, я думаю. — Небольшой смешок покинул ее рот.
Бен рассмеялся, и мои ноги не выдержали. У меня не было выбора, кроме как упасть на землю и встать на колени, как Фокс. Мы оба уставились друг на друга, стоя на коленях на гравии, и моя дочь между нами.
Его глаза кричали безмолвные обещания.
«Я обещаю, что не причиню ей боль».
«Я даю тебе мое слово».
«Пожалуйста....»
Я не знала, сломает ли меня его мольба, поэтому закрыла глаза, заблокировав его. Я никогда не знала человека, который мог расстраивать меня, вселять в меня ужас и выбивать меня из колеи в одно и то же время.
Мое разодранное, благодаря Фоксу, в клочья сердце, сбросило броню, которую я нацепила против него. В закаленной оболочке появилась трещина, и что-то дернулось глубоко внутри.
Я была не в состоянии помочь Фоксу.
Но моя дочь могла.
Моя маленькая умирающая дочь, по которой я буду скучать всю оставшуюся жизнь.
Мои глаза открылись, готовые ответить его безмолвным мольбам. Он хотел разрешения быть рядом с Кларой. Я могла позволить это на несколько часов, и затем я смогу забрать ее и запереть под замок. Было так много заманчивой опасности, с которой мне было по силам справиться. Ты причинишь ей боль, и я убью тебя.
«Ты причинишь ей боль, и я убью тебя».
«Я сделаю это, не колеблясь».
«Но ладно...»
Он расправил свои большие плечи, и слабая улыбка появилась на его губах.
— Klyanus' svoyey zhizn'u ya ne prichinu yey bol'.
Клу встала рядом со мной, скрестив свои стройные руки.
— Эм, потрудись
Фокс покачал головой, его глаза открылись шире.
— Извини. Я не понял, что перешел на другой язык. Я сказал, что клянусь своей жизнью, я не причиню ей боль. — Его ответ был для Клу, но его взгляд не покидал мой. Его глаза светились правдой. Я по-настоящему поверила, что он быстрее убьет себя, чем позволит чему-то безумному внутри него причинить боль Кларе.
Маленькая капелька беспокойства испарилась, и я кивнула.
Фокс на мгновение закрыл глаза, светясь благодарностью.
Бен ступил вперед, его брови сошлись вместе.
— Подождите, что ты имеешь в виду под «я не причиню ей боль»? — его тон был резким. — Конечно, не причинишь. Кто, черт побери, говорит что-то подобное?
Напряжение возросло в нашей небольшой группке, из-за чего моя кожа покрылась мурашками.
— Все в порядке, Штопор. Я знаю, что он имел в виду. — Бен посмотрел на меня с беспокойством на лице. — Все в порядке. Правда.
Клара прыгала в своих пыльных черных туфлях.
— Я знаю, что он имеет в виду. Я знаю. Знаю.
Мое сердце замерло в ожидании ее слов. Фокс, казалось, также забеспокоился, и неловко заерзал на своих коленях.
— Он имеет в виду, что ему не нравится, когда его обнимают или прикасаются. Я думаю, это вина плохого человека, потому что плохому человеку не нравится любовь. Все плохие люди злые и холодные, я не люблю их. — Ее широко раскрытые глаза смотрели на Фокса. — Я права? Ты на самом деле хочешь, чтобы мамочка обняла тебя, хоть она и сердится, и кричит на тебя, но ты не знаешь, как это делать. На самом деле, это очень просто. Все что тебе нужно, это обернуть руки вокруг нее.
Прошла целая вечность, прежде чем Фокс побеждено кивнул.
— Ты права, крошка.
От мягкости его голоса в моей крови разгорелся огонь. Я позволила ему провести с Кларой всего несколько часов, не вечность. Я не могу позволить ему привязаться к ней. Она не принадлежала ему, чтобы он мог к ней что-то испытывать.
Я резко поднялась на ноги.
— Нет, Фокс.
Его глаза встретили мои, и он нахмурился.
— Что «нет»?
Я сердито посмотрела, надеясь, что он поймет мое безмолвное сообщение. «Не смей привязываться к ней. Она не твоя, чтобы привязываться».
Он тоже встал и сделал шаг назад. Он не сказал ни слова.
Клара повернулась ко мне лицом, ее руки на бедрах, она выглядела слишком упрямой для столь юного возраста.
— Если он хочет, чтобы его называли как животное, то я тоже хочу. Называй меня Пони... нет, подожди, называй меня Лошадка. — Ее нос сморщился. — Они не такие красивые как лисички. — Она повернулась к нему лицом. — Почему моя мама называет тебя так?
Фокс посмотрел на меня, прежде чем очень ловко сменить тему.