Развод с миллиардером
Шрифт:
Я осторожно беру на руки ребенка, с опаской поглядываю на дверь, за которой происходит какая-то возня. Вздрагиваю от громкого шума. Словно кто-то выбил где-то совсем рядом дверь. Делаю осторожный шаг назад, когда дверь в нашу комнату слетает с петель и внутрь врываются вооруженные люди в черном.
Фонари на оружии ярко светят, ослепляя глаза. Я щурюсь, не понимаю что происходит. Ярик просыпается от шума и начинает плакать.
Куда бежать?
– Объект найдет. Повторяю, объект «А» и «С» найден. Прием, – громко произносит один из бойцов, двигаясь в мою сторону.
А
– Спокойно, чтобы спасти вас, – выставляет перед собой руку мужчина и отводит в сторону оружие.
До меня не сразу доходит смысл его слов. А когда наконец-то замечаю в полутьме нашивку на его груди и понимаю, что нас не убивать пришли, не выдерживаю и начинаю реветь не хуже Ярика.
– Все закончилось, идемте на выход, – мне на плечи набрасывают плед, выводят из комнаты.
Прямо рядом с дверью в этот момент скручивают и одевают наручники на одного из бандитов. У лестницы без сознания лежит второй.
Я ускоряю шаг, чтобы скорее выбраться из этого дома. Подальше от ужасов, которые никогда не смогу забыть. Мне все кажется, что это мое сознание сыграло со мной злую шутку, показывает мне желанный сон. Сейчас я проснусь, и никакой спасательной операции нет. Я все еще в комнате с зарешеченными окнами. Все еще во власти Колосова.
Когда выхожу во двор, вдалеке слышится звук сирены скорой помощи. К дому подъезжает несколько броневиков. Дверца одного из них открывается прямо на ходу. Машина тормозит и из нее выпрыгивает Аврамов. Взъерошенный, в мятой рубашке и брюках. Несется в нашу сторону со всех ног и почти сбивает меня вместе я Яриком на ходу.
– Живы, слава богу, живы, – повторяет он словно мантру и осматривает нас на наличие повреждений. А потом заключает в крепкие объятия.
Я начинаю реветь еще сильнее.
– Папа! Папа! – радуется Ярик, протягивая к Тиму ручки, и тот забирает его у меня.
– Ну, привет, мой богатырь. Ты же наш супергерой. Присматривал за нашей пчелкой и не давал ей раскиснуть, правда? – Тим целует малыша, я же сейчас могу хорошо рассмотреть уставшее, осунувшееся лицо мужа.
Кажется, за то время что мы не виделись, он успел состариться. Под глазами залегли мешки, кожа серого цвета, глаза воспаленные.
– Прости, Майя, прости что так долго, – он смотрит на меня виноватым взглядом. Первая волна радости схлынула, теперь мы не знаем как вести себя друг с другом. – Я бы давно рванул вас спасать, но мне не разрешили, сказали что сорву всю спецоперацию, – невесело усмехается он и дышит часто-часто.
– Как… как вы нашли нас? Господи, мне было так страшно, Тим. Так страшно…
Больше Аврамову намеком не нужно. Он делает шаг вперед, обнимает меня рукой за талию, притягивает ближе к себе. И целует меня. С напором, жадно, грубо. Так, чтобы я забыла обо всем на свете. Думала лишь о нем, его губах, его вкусе и запахе.
– Я бы не позволил ему причинить вам вред, Майя. Никогда, – хрипло произносит он, отрываясь от меня. – Не плачь, прошу тебя, – он трется носом о мой висок. Нежно поглаживает меня по спине. – Поехали домой, пчелка. Уже все позади. Теперь вам ничто не угрожает. Колосова посадят надолго.
И в этот момент, словно в подтверждение его слов, из дома с руками заведенными за спину выводят Виталия. Его лицо красное от злобы, он пыхтит, посылает всех к черту, огрызается. Но никто не реагирует на его угрозы. На душе становится чуточку приятней, когда один из бойцов не выдерживает и ударяет его, поторапливая.
Проходя мимо нас он не удерживается от злых комментариев.
– Я найду тебя Аврамов. И бабу твою найду! И детей! Всех уничтожу! – сыплет он угрозами.
– Ты лучше о своей семье волнуйся. Ведь твои дочь и жена отныне остались без защиты, – с нескрываемым превосходством отвечает ему Аврамов.
– Не смей их трогать! – орет Колосов, когда его сажают на заднее сидение спецавтомобиля. – Слышишь меня? Я тебя…
Конец фразы расслышать не удается, так как за ним захлопывают дверь. Тим тяжело вздыхает.
– Поехали, нас отвезут. Я договорился, что показания ты дашь завтра. Сегодня был слишком тяжелый день.
Мы садимся в бронированный автомобиль. За рулем вооруженный мужчина. Ярик на коленях Аврамова, прижался к его груди и уже засыпает.
– Ты так и не рассказал, откуда узнал где нас искать, – тихим голосом напоминаю я. Сама же прикрываю глаза, сил почти не осталось. Обо всем что случилось сегодня я подумаю завтра.
– Ну, после того как с моим сыном случилось… – запинается Тим. – Ты поняла о чем я, – ему все еще тяжело говорить о смерти своего ребенка. – Я стал параноиком. На коляске трекер. На няне и ребенке смарт-часы. И в игрушке Ярика маячок. Он везде таскает с собой динозавра. Жуткий такой, зубастый. Не расстается с ним ни на минуту и не засыпает. Кстати, где он, – хмуро оглядывает пространство Тимур.
– В доме остался, – вздыхаю я. – Не могу поверить, что ты поставил жучки на ребенка. На мне надеюсь ничего нет?
– Тебе лучше не знать, – смеется Тим. – Эй, шеф, не мог бы ты развернуться и вернуться обратно. Мы забыли в доме динозавтра.
Боец смотрит на него, не понимая шутит тот или нет.
– У меня приказ отвезти вас к дому.
– Придется скорректировать планы. Если утром не будет игрушки, мы все оглохнем от воя сирены. Поэтому, прошу, поворачивай обратно.
И мы все же возвращаемся. Правда в дом нас не пускают. Там работают специалисты. Место преступление как-никак. И Динозавру выпала честь стать «уликой номер сто четыре». Тиму пришлось попотеть, чтобы уговорить ребят из спецназа отдать ему игрушку.
В пентхаус поднимаемся, когда на улице уже рассвет. Уставшие, грязные, но живые и здоровые. От медицинской помощи мы отказались, хотя по протоколу не положено. Но что не положено простому смертному, разрешено Аврамову.
Завтра утром Ярик впервые увидит свою комнату. И будущий дом. В наше отсутствие здесь уже успели все отмыть и починить. И ничто не выдает того, что еще день назад полы были в крови, а двери выбиты.
– Ложись, мне нужно отлучиться по работе, – говорит Тим, когда мы добираемся до спальни.