Развод. Чужой ребенок

Каттен Лила

Я поворачиваю голову и сталкиваюсь с его потерянными глазами, которые переполнены чувства вины.

Мое замешательство длится буквально пару секунд. Затем я сажусь на больничную постель и обхватываю ладони мужа.

– Милый мой, мне очень жаль, что так вышло, но ты не виноват. Ты ведь и сам чуть не умер, пытаясь спасти ее. Ты сделал все что мог, Герман. И я тобой очень горжусь.

На мои слова он не реагирует сразу. А когда поднимает глаза, в них нет понимания и нет согласия.

– А что, если был

выход? Что, если я его не нашел, потому что сдался? Откуда тебе знать?

– Ты прав, – пытаюсь сохранять спокойствие и говорю как можно более мягко, потому что иначе, я сама впаду в истерику с подобной темой разговора. – Я не могу знать и не имею понятия, что там было и как действовал ты… Но, – подношу свою руку к его лицу и глажу щеку. – Я же знаю тебя, родной. Тебя я не могу недооценивать. Поэтому уверена в том, что ты сделал все от себя зависящее. Ты прекрасно знаешь, такое случается. Ты же так много лет работаешь в МЧС.

Он закрывает глаза, и я наблюдаю за тем, как зрачки под закрытыми веками бегают туда-сюда.

Меня страшит его состояние. Я скидываю на то, что все произошло сегодня, но… Я искренне боюсь за своего мужа.

– Герман? – трогаю его плечо, и он резко распахивает глаза, пристально смотря на меня. – Тебе нужно отдохнуть. Это был очень тяжелый день.

– Ты права, – соглашается так легко.

– Я приеду завтра с Инной. А после обеда заберу со школы Оксану и опять к тебе.

– Спасибо тебе за все, Мила, – большая ладонь накрывает мою, и сердце пускается вскачь.

Тянусь к его губам и нежно их целую.

– Я очень люблю тебя, – шепчу, запечатлевая свои слова в знак подтверждения.

Выйдя на улицу, я чувствую, как сжатые в тиски легкие принимают кислород, что становится даже больно. Но напряжение от разговора с мужем не уходит и превращается в слезы. Буквально пара капель достигают подбородка, дорожки которых тут же высыхают.

Собрав в кучу себя и свои силы, я сажусь в машину и еду за дочерью.

Мама на панике, хоть и сказала, что все в порядке, так еще и дочь сносит, как только вхожу в квартиру.

– Мамочка, где папа?

– Папа в больнице…

– Он поправится?

– Конечно. С ним все хорошо, и завтра мы поедем к нему после школы.

Я обнимаю свою девочку и смотрю на маму, которая ищет правду в моих глазах, но не найдя иного там ответа, успокаивается.

Мы недолго говорим, потому что уже очень поздно. А приехав домой, быстро переделываем важные дела.

Стоит ли говорить, что Оксана тяжело засыпала. Хотя сама я не была уверена, что ночь пройдет спокойно. Но стоило мне уснуть, как в кровать пришла дочь. В принципе, я этого ожидала, поэтому укрыла ее и снова уснула.

Утром Инна приехала к нам, чтобы мы вместе отправились в больницу.

Высадив Оксану в школе и проследив за тем, как она войдет, я выдвигаюсь

дальше. Но долго в тишине мы не остаемся.

– Насколько все плохо, Мил?

– Я не психолог, – отвечаю, задумываясь. – Он и раньше видел трагедии, такова специфика работы. Но в этот раз, что-то не так.

– Может, потому что это связано с ребенком?

Я поворачиваю голову и смотрю на нее, чтобы ответить.

– Вспомни трагедию два года назад.

– Помню, – тушуется сестра мужа. – Это было ужасно.

– Да. Там было много погибших.

Если после такого он не сломался, то почему сейчас?

– Но что же тогда?

– Мы обе знаем, что такое происходит, и боялись, что произойдет с ним.

– Он любит свою работу.

– Я знаю. И надеюсь, что работа с психологом ему поможет.

– Ох… – вздыхает она, но не говорит больше ничего.

– Мы давно не виделись. Как твои дела? – решаю сменить на время тему разговора.

– Как обычно. Работа-дом-работа.

– А с Ромой что у вас?

– Не поверишь, но тоже, как обычно. То вместе, то расходимся. Только не говори Герману. Он его не очень любит.

– Не стану. Он мечтает, когда ты повзрослеешь.

– И это говорит человек, который младше меня на четыре с половиной минуты, – смеется Инна и я не могу не последовать за ней.

Герман

Все повторяется.

Я поднимаю малышку на руки и несу в сторону выхода. Но меняю направление. Я уверен, что оно правильное. Уверен, что в этот раз я смогу… Но меня ударяет проклятая перекладина и я падаю.

Дыхание становится тяжелым, а в груди появляется давящее ощущение, после чего кислород испаряется из моих легких, и я захожусь в диком кашле.

Девочка в моих руках исчезает, и я паникую. Но пошевелиться уже не могу и глаза, ищущие ее, закрываются… медленно и неизбежно.

Сон обрывается, и я просыпаюсь, ощущая, как боль пронзает все мое тело. Мои челюсти так плотно сжаты, что кажется, зубы вот-вот заскрипят и начнут крошиться. Но я все еще напряжен и не могу избавиться от спазма, который парализует, не давая выйти из этого состояния.

Глаза распахиваются и привыкают к темноте, медленно вырывая меня из кошмара.

Спазм в мышцах уменьшается, пока окончательно не сходит и все в момент исчезает.

Я принимаюсь дышать. Глотаю воздух, словно не дышал несколько минут и понимаю, что это дерьмовое начало моего восстановления.

Глава 3

При виде сестры и жены вошедших в мою палату я чувствую, что меня отпускает состояние какого-то внутреннего беспокойства и раздрая.