Развод
Шрифт:
– Чума на оба ваших дома. – беззлобно процитировал тот Шекспира, так ценимого Йесоном. У этих приятелей вкусы определено сходятся во многом.
– Благородный герцог, не волнуйтесь, скоро мы валим из вашей кровавой Вероны. – поклонился головой Йесон.
– Давайте-давайте, - цинично поторопил тот и, отсалютовав, исчез, растворившись в толпе. Мне стало немного тоскливо от его ухода. Я очень давно не встречала мужчин, которые могли бы пробудить во мне интерес, но Джиён меня чем-то тронул. Конечно, я была
– Мне кажется, что вся местная аудитория видит, что на тебе под платьем нет трусиков. – шепнул муж мне на ухо.
– Не сочиняй, - хмыкнула я, точно зная, что ткань достаточно плотная и отсутствие выпирающих швов помимо прочего может говорить и о бесшовном белье.
– Ты даже не представляешь, что я весь вечер сочиняю, и виною тому твоя недоодетость. – издав тихий гортанный звук, Йесон добавил: - правильнее будет сказать, недораздетость. И это моя недоработка.
– Ну что, подлец и обманщик, - прижалась я к груди Йесона, резко отведя разговор в иное русло, боясь перевозбудиться раньше времени, и продолжая танец. Инструментальная фоновая мелодия не прекращалась, переходя из одной в другую, и можно было перетаптываться бесконечно. – Стыдно ли тебе хоть немного за содеянное в Сингапуре за эти дни и готов ли ты покаяться?
– Ни капли не стыдно. За что? Я работал джином, исполняющим желания. Сора так хотела развода, вот я её и развел. Впредь будет осторожнее с необдуманными шагами. – я шумно выдохнула. Подозрения, что он заботится о ней по каким-то личным причинам, иссякли. Она была младше него на восемь лет, и складывалось впечатление, что функция «папа» после рождения Сонхвы у него активирована ко всем молоденьким девушкам и маленьким девочкам.
– Ей сейчас вредно нервничать, вдруг это отразится на ребенке?
– На детях отражается генетика и воспитание. Если малыш родится неуравновешенным и капризным, то он просто будет весь в мать. – заметил Йесон. Я погрозила ему недовольным лицом.
– Нельзя так сквернословить о людях.
– С длительностью моего воздержания я скоро обсквернословлю тут каждого встречного и поперечного.
– Обсквернословишь?
– Выкритикую, зарецензирую, отспрягаю и просклоняю непечатным образом. – я изумленно повела бровью.
– Мы всё ещё говорим об устном характере сексуального выплеска?
– Исключительно языковая методика. – говоряще провел Йесон языком за щекой. Боже, у меня мурашки пошли по коже. Его язык, его губы, зубы и всё, что он мог сделать ртом… это опасный приёмчик. – Я бы сказал, сублингвальная*.
– Если наше воздержание задержится, то мне под язык можно будет класть сразу валидол, минуя профилактические средства и переходя к экстренным. А запускать болезни нельзя...
– Я запустил одну болезнь в свой организм. – он остановился, переиначив смысл слова «запустить», страстно взглянув мне в глаза и поднеся мою руку к губам, приникнув ими к тыльной стороне ладони. – Она давно поразила сердце и всё остальное, так что я живу на одном лекарстве… но что-то оно перешло в разряд дефицита. Доживу ли до следующей порции?
– Уйдем отсюда. – решительно сказала я и Йесон, оглядевшись, кивнул и повел меня за руку к выходу.
Мы вышли из лифта и побрели по мягкому ковру коридора, приглушавшему шаги. Мои нервы были скручены, как пружины. Я сделала позыв, неужели и главный призыв придется делать мне? Нет, нет, я сдержусь и не сдамся. Пусть перед глазами уже стоят постельные сцены, а руки тянутся расстегнуть все пуговицы на Йесоне, но я не поддамся своим инстинктам. Это управляемый процесс, я ведь существо разумное, разве нет? Дверь в его номер была ближе, и я остро ощущала приближение к ней, идя под руку с мужем, а в другой неся клатч с телефоном и дамскими мелочами. На моих плечах висел полупрозрачный шифоновый палантин, но не терпелось низвергнуть с себя всю одежду, почувствовать голым телом голое тело. Йесон остановился у первой двери. Я замерла рядом.
– Войдешь? – взглянул он на меня.
– А ты приглашаешь?
– Я хочу этого, и если ты хочешь, то входи. – извернулся он, как обычно дипломатически ведя беседу. Отлично, он не ищет простых путей? И я не буду. Отпустив его, я сделала положенные шаги до своей двери и приложила к замку электронный ключ, отворив номер, но не заходя в него.
– Может, ты зайдешь ко мне?
– Ты зовешь? – уточнил Йесон.
– Я сообщаю об имеющейся у тебя возможности посетить мою спальню. Если ты хочешь. – парировала я.
– Разумеется, я хочу, но нужно твоё разрешение. – ослабляя галстук, продолжал нащупывать обходные пути муж. Я обожала эти его движения, когда он устало и привычно раздевался. Знает ли он, как действует на меня его бытовой стриптиз? Я подняла руку и стала доставать шпильки, одну за другой. Я-то точно знала, что он с ума сходит от моих длинных волос, когда они свободно падают по спине.
– Я разрешаю. – повела я плечами. – Разве ты слышал запрет?
– Я не слышал зов. – Йесон снял пиджак и повесил его на руку.
– Возможно, твоё либидо недостаточно повышено, если ему нужен особый зов, чтобы накинуться на жену.
– Малыш, ты напрашиваешься на крупные неприятности. – сузил глаза он, оскорбляясь тем, что я играю на его мужественности, противопоставляя её его слову, которое было таким же делом чести для мужчины, как и его сексуальная состоятельность. Совершенно замкнутый круг. Я умею строить ловушки, а он думал?