Развод
Шрифт:
– Я их жажду. – собрав шпильки в кулак, тряхнула я головой и показала ему язык, после этого облизнув им губы.
– Клянусь, когда я доберусь до тебя, ты поймешь, что спички детям не игрушки.
– Если у тебя что-нибудь вспыхнет, ты знаешь, где найти влажное место, чтобы потушить. Спокойной ночи! – отрезала я и взялась за ручку. Если немедленно не уйду с его глаз, то сама упаду к нему в ноги. Хочу его, до безумия хочу. Йесон достал из кармана ключ и тоже открыл свой номер. – Я не закрываюсь.
– Спокойной
Я топнула ногой и, тут же ощутив усталость и неудобство, скинула туфлю со ступни. Упрямый ишак! Прости господи, не хорошо так о родном муже. Люблю его. Но ишак. Запустив пальцы в локоны, я взлохматила их, прорычав на месте. Должны быть какие-то средства, должны! Названивать ему? Скулить под дверью? Но ведь ему тоже не сладко сейчас. Я знаю, он просто умеет держать себя в руках, как никто. Мне нужно стянуть это платье с себя… позвать его? Нет, не позову, это будет проигрыш. И пойти к нему тоже проигрыш. Изворачиваясь перед зеркалом, я ухватилась за молнию и расстегнула его. Стянула. Платье упало на пол, образовав вокруг меня распустившийся бутон розы. Я совершенно обнаженная, вполне красивая, возбужденная. Одна.
Пройдя в ванную из зала, я ополоснула лицо и вернулась через другую дверь в спальню. Ванная комната имела два входа, хоть по кругу через неё по апартаментам бегай. Чую, этим и придется себя развлекать. Я села на постель возле тумбочки. Надо надеть какое-нибудь бельё. Поудобнее, ведь поэротичнее незачем. Как его продемонстрировать Йесону? В голову мне постучалось послание свыше. Я выпрямилась и взглянула на балкон. Так-так, что там у нас? Поднявшись, я дошла до прозрачной дверцы и, распахнув её, очутилась на пугающей высоте, на маленьком выступающем балкончике, парящим над ночным городом. Но самым завораживающим было то, что с ним рядом был ещё один балкон, на который была приоткрыта дверь. И горел свет. Йесон ещё не ложится.
Я быстрее вернулась в спальню и, вытянув ящик, начала копошиться в трусиках и лифчиках, подвязках и чулках. Ага, то, что надо! Белоснежное кружево, пояс для чулок, поднимающий грудь бюстгальтер и прозрачные до предела трусики. Под ночным небом это будет светиться чистотой и непорочностью. Йесон обожает белое нижнее бельё.
Надев всё это, я выдохнула, опять оказавшись перед зеркалом и отшвырнув с пола платье. Прыснув на себя духами, я поправила волосы и отправилась на балкон. Несмотря на ночь, на нем было не так уж и прохладно, хоть я и была почти нагой. Опершись на перила, я попыталась принять позу пособлазнительнее. Выставить грудь или отклячить зад? Одновременно и то, и другое затруднительно. Я стала подбирать слова. Какими бы они ни были сексуальными, если орать тут, чтобы докричаться, то тон превратится в продавщический, призывающий купить свежие овощи.
Но будто чувствуя что-то, мой муж внезапно появился на соседнем балконе и впился в меня глазами, обжигая ими мою неприкрытую кожу. Я улыбнулась, в том числе его реакции, немного отразившейся на лице.
– Не спится? – закинув волосы назад с плеча, я откинула голову, позволяя прядям щекотать меня до самого копчика.
–
– Хочешь согреть?
– Хочу. – он подошел к краю и, достав руки, ухватился за парапет, вцепившись в него пальцами и закрутив своей хваткой по поручню. – Поиздеваться вышла?
– Поделиться мучениями. – я оттянула лямку и повела её с плеча. Йесон сомкнул веки.
– Нет, я этого не выдержу. – резко развернувшись, он ушел внутрь. Вот так просто? Слабак!
– Эй?! – окликнула я, но ответа не получила.
Вернувшись в номер, я погасила верхний свет и зажгла ночник, плюхнувшись на кровать. На часах около двух ночи. Долго это будет продолжаться? Мы что, до конца дней своих теперь не определимся, кто начнет первым? Тик-так, тик-так. Идут секунды и минуты. Я несколько раз включила и выключила свет ночника. Сна ни в одном глазу. Руки скоро сами начнут пытаться доставить себе удовольствие. Ага! Ещё один запретный прием. Я поднялась и вновь оказалась на балконе. На соседнем всё ещё приоткрыта дверь, а свет, как и у меня, приглушенный. Тоже зажглась прикроватная лампа, видимо. Удивительно тихо. На этот раз он может не выйти так быстро. Попробуем обратиться без лишней громкости. Если я крикну, то рискую перейти на возмущения.
– Я знаю, что ты не спишь. – отчетливо в сторону приоткрытой двери произнесла я. Достаточно громко. Молчание. Затянувшаяся пауза, ничего. – Не притворяйся!
– Ты всё ещё раздета? – поинтересовался из-за тюля Йесон. Я расплылась.
– Я раздета ещё сильнее. – солгала я. Шорох, шур-шур-шур. Носки по ковру. Муж на балконе. Вздох легкого облегчения у него и насмешки у меня.
– Лгунья.
– Это легко исправить. – я завела руки за спину и раскрыла крючок. Лифчик отделился от груди, и я поймала его спереди в ладони. – Вуаля!
– Прекрати. – скованно прошептал Йесон, опять подойдя впритык к перилам.
– Почему? Тебе не нравится? – я выпустила бюстгальтер из рук и отбросила его на пол. Груди колыхнулись при наклоне. Я выпрямилась и, облизнув палец, посмотрела в глаза мужу, после чего повела руку вниз и тронула сосок.
– Девушка, вы себя неприлично ведёте. – заметил Йесон, мельком облизнув губы.
– Я на чертовом сорок каком-то этаже! Кто это увидит?
– Вы ведёте себя неприлично на чертовом сорок каком-то этаже. Высота не исправляет вашего поведения. – заметил он, и я приложила ладонь ко лбу. Опомнившись, я намеревалась продолжать и приподняла ладонями обе груди, призывно поводив по ним дугообразными движениями. Йесон опустил лицо, потряся головой, оттолкнулся от ограждения и опять ушел в номер. Я замерла, предвкушая, что на этот раз он вернется сам. В комнате раздался звон разбившегося чего-то. Громко, стеклянно бряцнуло о пол и затихло. Йесон вышел обратно. – Ещё.