Реалити-Шоу
Шрифт:
Серёжа застал меня спящей. Спать после шести не советуют — голова будет болеть. То ли народная примета не врёт, то ли грохочущий в коридоре и на кухне слон так на меня влияет, но голова и вправду разболелась. Погремев всем, чем только мог, Серёжа вошел в комнату, включил свет и навязчиво стал над душой.
— Ты не заболела? — спросил он, заметив шевеление под покрывалом.
— Нет, — прорычала я с хрипотцой.
— Точно?
— Нет, — сказала и, не находя в себе сил для долгого повествования, протянула на обозрение обе искалеченные руки. Видимо не заметив моих травм, он торопливо схватил все пальцы разом, то ли погладить хотел, то
— Совсем, что ли, больной?!
Серёжа вопросительно уставился и, обиженно сложив губы в трубочку, проблеял:
— Что я сделал-то?
— Пальцы, смотри, как изранила, — простонала я и удивленно уставилась на руки, не обнаруживая никаких болячек, лишь покраснение на месте ожога и темную полосу, с волосок, на месте пореза.
— Бывает, — отозвался он равнодушно, — до свадьбы заживёт.
— Если доживу…
— Доживёшь-доживёшь. А вот насчёт себя я не уверен, слабею, с голоду подыхаю. Ничего не готовила?
Я покачала головой, по-прежнему рассматривая свои пальцы, и не веря, что причинившие мне столько боли раны, могли так запросто исчезнуть.
— А будешь?
— Что буду?
— Ну, готовить же, наверное, — язвит Серёжа. — Спишь что ли? Там курочка разморозилась, зажарить можно, капустка есть, мама сама делала.
— Серёж, я себя так плохо чувствую. Ты, если хочешь, сам покушай что-нибудь, без меня. Капусты в пакете немного осталось, как раз тебе хватит.
— А ты?
— Я поела, спасибо, очень вкусно было, маме низкий поклон, — соврала я, зная, что история с отрубленным ногтем не произведет никакого впечатления. «Зачем же было выкидывать? Достала бы ноготь и можно кушать», — скажет он, и меня стошнит прямо в постели.
— Тогда понятно, что ты не голодная, — проговорил Серёжа по-доброму, с теплотой.
— Угу, — промурлыкала я, мило улыбнулась и похлопала ресничками, зная, что мой обман надежно укрыт луковой шелухой в мусорном ведре.
Серёжа переоделся и пошел на кухню, а через двадцать минут комната наполнилась вкусным запахом жареной курочки, пробуждая чувство дикого голода и обильное слюноотделение. Поддавшись инстинктам, я покинула свое убежище и, словно охотничья собака, поспешила на запах.
— Ух, как бабахает, — потешался Серёжа, тыча вилкой в окорочок. Прозрачный сок, выступал из мяса, стекал на сковородку и взрывался, окропляя раскалённым жиром всё в радиусе метра, и недавно вымытую плиту, и стены, и пол. Близко подойти я боялась, наблюдала с безопасного расстояния. Береженого Бог бережёт, как говорится, а при моем везении, самая крупная капля кипящего масла непременно полетит прямиком в глаз, либо поскользнусь на линолеуме и что-нибудь себе сломаю. Поварёнка моего процесс забавлял, вооружившись вилкой и прикрываясь от брызг крышкой, наподобие рыцарского щита, он приговаривал: — получай, курица, — и наносил очередной удар.
Ужин был великолепен. Жареная куриная ножка даст сто очков форы любому ресторанному рибаю, хоть на кости, хоть без неё. Единственным, но очень серьезным недостатком нашего лакомства было то, что мне заново придётся отмывать плиту. Засохший жир, в отличие от кофейной пенки, салфеткой не протрёшь. Люцифер, проспавший целый день на подоконнике, также не остался в стороне, ему достались косточки и моя куриная жопка. Свой окорочок Серёжа обглодал подчистую, сгрыз все хрящики и, если бы мог, то и кости бы перемолол, затем
— Серёж, — позвала я, он кивнул в полудрёме, — Серёж, а ты сегодня забыл платье в химчистку отвезти.
— Платье?
— Платье, — повторила я и напомнила, — Светино, черное. Вчера же попросила, чтоб ты его сдал в чистку.
— Я думал, ты пошутила, — сказал он совершенно серьезно, ни секунды не колеблясь.
— Пошутила?! Что-то не припомню…
— Ну, шутка была, что платье это, сама знаешь кого, нужно очистить от скверны, то есть изгнать из него нечистую силу, а заодно и из его хозяйки.
— А ты точно при мне это говорил? Хоть убей, не помню, — задумалась я, допуская в глубине сознания, что так всё и было.
— Точно-точно, голову на отсечение даю.
— Голову побереги, ещё пригодится, а платье, пожалуйста, отвези.
— Отвезу, — скривился Серёжа. Я встала из-за стола, поцеловала его в щёчку, оставив блестящий отпечаток жирных губ, собрала посуду в стопку, положила в раковину, открыла воду, но мочить свои ранки не торопилась. Вот бы он подскочил сейчас со словами: «Ну, что ты, любимая? Перестань. Иди, отдыхай, я сам всё помою». И он действительно подошел, потеснил меня бедром, вселяя надежду, и заставляя петь всех ангелов на небесах, но, всполоснув руки, ни разу не мыля, ушёл.
***
Настроение, как компьютерная программа, которую мы сами себе пишем. Эта программа создаёт темп и ритм жизни, она же отвечает за успехи и провалы, если заданный алгоритм содержит ошибку. Во втором часу ночи, под Серёжин храп, в голову лезут самые разные мысли. Эту я записала в блокнот и, перечитав утром, поразилась её глубине. Действительно, сбежавший кофе, такая, в сущности, мелочь, что не стоит даже поднятой брови, не то, что обожженного пальца. В химчистку я шла, кипя злобой, и это была вторая ошибка. Нарезая лук, загордилась… Гордыня, гнев… Что-то мне это напоминает? Ах, да, мои, так называемые, ошибки в алгоритме ничто иное, как смертные грехи. «Праздность тоже грех, но вроде бы не такой тяжкий», — думала я, лёжа в постели и запуская руку в меховой живот Люцифера, — не просто эксперта, а мирового светила в вопросах праздности и лени. Кот мурчал, потягивался и зевал с понимающим видом.
— Скажи, рыжик, вот за что я в тебя такая влюблённая? — почесываю котика за ухом, — между нами есть что-то общее, скажи? — кот соглашается. Мы вместе уже много лет и понимаем друг друга без слов. — Да, Лютик, ты создан для любви, — продолжаю я свою оду, — и хорошо справляешься, должна признаться. Может быть, и я создана для любви? Знаю, что ты меня любишь, но ты всего лишь кот…
Кофе получился крепким и сладким, как я люблю. Оставив его на кухне остывать, пошла в ванную. Газовая колонка загорелась с первого раза, работала на удивление ровно, не пришлось ничего регулировать, настраивать, подкручивать. Не спеша, вымыла голову, нанесла крем на лицо, масло на тело. Кофе остыл и, наслаждаясь каждым глотком, я думала, что совсем не плохо быть созданной для любви, и что принимать любовь тоже нужно уметь, и это немалый труд, если разобраться, но до чего же приятный.