Ребекка с фермы Солнечный Ручей
Шрифт:
– О, младенец, вот как? Этот ребенок становится все младше с каждым годом вместо того, чтобы расти, - очень разумный ребенок!
Это было огромной удачей - найти покупателя, которому заранее известны все достоинства товара. Ямочки на щеках Ребекки становились все глубже и глубже, и по приглашению своего нового друга она присела рядом с ним на табурет, стоявший на краю крыльца. Сначала были продемонстрированы красоты упаковки “Пунцового”, а затем куски его, а также “Белоснежного” - развернуты. Через минуту она так увлеклась разговором, что совсем забыла о второй участнице предприятия,
– Сегодня я веду хозяйство в этом доме, но живу я в другом месте, - объяснил очаровательный джентльмен.
– Здесь я в гостях у моей тетки, которая уехала по делам в Портленд. Я жил здесь, когда был мальчиком, и очень люблю эти места.
– Я думаю, ничто не заменит человеку фермы, где он жил в детстве, - заметила Ребекка, сияя от гордости: наконец-то она успешно употребила фразу со словом “человек” в обычном разговоре.
Мужчина бросил на нее взгляд и отложил свой початок кукурузы.
– Вы считаете, что ваше детство позади, юная леди?
– Я еще помню его, - ответила Ребекка серьезно, - хотя кажется, что это было так давно.
– Я тоже неплохо помню свое детство, и было оно на редкость неприятным, - сказал незнакомец.
– Мое тоже, - вздохнула Ребекка.
– А что было для вас хуже всего?
– Недостаток еды и одежды, главным образом.
– О!
– воскликнула Ребекка сочувственно.
– А для меня - отсутствие туфель, избыток младенцев и недостаток книг. Но теперь у вас все в порядке и вы счастливы, правда?
– спросила она с некоторым сомнением, так как хотя он и выглядел красивым, сытым и преуспевающим, даже ребенок мог видеть, что глаза у него усталые, а когда он умолкает, возле рта обозначаются печальные складки.
– Дела мои идут весьма неплохо, спасибо, - сказал мужчина с чарующей улыбкой.
– Ну, а теперь посоветуйте, сколько мыла мне следует купить сегодня?
– Сколько мыла уже есть у вашей тети?
– спросил очень скромный и неопытный торговый агент.
– И сколько ей понадобится?
– О, я не знаю. Но ведь мыло не портится?
– Я не уверена, - сказала Ребекка честно, - но я погляжу в рекламном листке - там наверняка сказано.
– И она извлекла документ из кармана.
– И что вы собираетесь делать с потрясающими прибылями, которые принесет вам это дело?
– Прибыли пойдут не нам, - сообщила Ребекка доверительно.
– Моя подруга, которая держит лошадь у ворот, - дочь очень богатого кузнеца и не нуждается в деньгах. Я бедна, но живу у моих теток в кирпичном доме, и, разумеется, им не понравилось бы, если бы я стала разносчиком. Мы пытаемся помочь нашим друзьям получить приз.
Ребекка даже и не думала упоминать об этих подробностях в беседах с предыдущими покупателями, но теперь совершенно неожиданно для себя обнаружила, что описывает мистера Симпсона, миссис Симпсон и все семейство Симпсонов и рассказывает о их бедности, их безрадостной жизни и о том, как отчаянно нуждаются они в банкетной лампе, чтобы украсить свое существование.
– Последнее нет необходимости доказывать, - засмеялся мужчина, привстав, чтобы бросить взгляд на стоявшую у ворот “дочь очень богатого кузнеца”.
– Мне ясно, что они должны получить лампу, если они этого хотят, и особенно если вы хотите, чтобы она у них была. Я по собственному опыту знаю, каково это - жить без банкетной лампы. Дайте мне ваш рекламный листок, и мы произведем некоторые подсчеты. Сколько еще кусков должны продать Симпсоны?
– Если они продадут еще две сотни в ближайшие два месяца, то смогут получить лампу к Рождеству, - ответила Ребекка, - а к лету, вероятно, сумеют получить и абажур. Но, боюсь, я не смогу заметно помочь им, потому что тетя Миранда может не разрешить мне торговать мылом.
– Понимаю. Ничего, все будет в порядке. Я возьму триста кусков - это обеспечит им и абажур.
Услышав эти слова, Ребекка, которая сидела на табурете очень близко к краю крыльца, сделала неожиданное движение, опрокинулась и исчезла в кустах сирени. К счастью, крыльцо было очень низким, и развеселившийся капиталист извлек ее из кустов, поставил на ноги и отряхнул.
– Не следует показывать свое удивление при получении большого заказа, - сказал он.
– Вместо того чтобы опрокидываться таким неделовым образом, вы должны были ответить: “А не возьмете ли вы, скажем, триста пятьдесят?”
– О, я никогда бы не смогла сказать такое!
– воскликнула смущенная своим падением Ребекка; щеки ее были залиты малиновым румянцем.
– Но хорошо ли, что вы покупаете столько мыла сразу? Вы уверены, что можете позволить себе такой расход?
– Не мог бы - оставил бы деньги на что-нибудь другое, - ответил игривый филантроп.
– А что, если вашей тете не понравится этот сорт мыла?
– спросила Ребекка с тревогой.
– Моей тете всегда нравится то, что нравится мне, - ответил он.
– Моей - никогда!
– воскликнула Ребекка.
– Тогда что-то не в порядке с вашей тетей.
– Или со мной, - засмеялась Ребекка.
– Как вас зовут, юная леди?
– Ребекка Ровена Рэндл, сэр.
– Что?
– Он улыбнулся.
– Обе?21 Ваша мама была щедра.
– Она говорит, что не могла отказаться ни от одного из двух имен.
– Хотите узнать мое имя?
– Мне кажется, я уже знаю, - ответила Ребекка, бросив на него веселый взгляд.
– Вы, должно быть, мистер Аладдин из сказок “Тысяча и одна ночь”. Простите, Эмма-Джейн, наверное, устала ждать. Могу я сбегать и сказать ей новость? Она будет так рада!
Мужчина кивнул в знак согласия, и Ребекка бросилась бегом по дорожке, ведущей к воротам. Приблизившись к бричке, она с безудержной радостью закричала:
– Эмма-Джейн! Ах, Эмма-Джейн! Мы всё распродали!
Следом за ней, чтобы подтвердить это поразительное, невероятное известие, подошел улыбающийся мистер Аладдин. Он снял все ящики с задка брички и взял себе рекламный проспект, пообещав в тот же вечер написать представителю компании “Эксельсиор” относительно приза.
– Теперь только ухитритесь сохранить все в тайне, мои маленькие девочки. Это будет замечательный сюрприз, если лампа прибудет к Симпсонам в День Благодарения22, не правда ли?
– спросил он, заботливо подтыкая им под ноги старый кожаный фартук брички.