Ребекка с фермы Солнечный Ручей
Шрифт:
– По крайней мере, у одной из них хватило, - сказала мисс Элен Бернем.
– Эта девочка продавала мыло Ладдам в Северном Риверборо, и Адам Ладд отозвался о ней как о самом необыкновенном и обаятельном ребенке, какого он когда-либо видел.
– Вероятно, это была Клара-Белла, но я никак не назвала бы ее необыкновенной, - ответила мисс Миранда.
– А что, Адам опять дома?
– Да, остановился на несколько дней у своей тетки. Доходы у него, говорят, баснословные, и он всегда делает подарки всем соседям. А самой миссис Ладд он в этот раз привез шубу. И подумать только, что мы помним то время, когда он был босоногим мальчишкой, у которого даже рубахи на смену не было! Странно, что он не женат,
– Для него еще не все потеряно, - улыбнулась мисс Джейн.
– Ведь ему, я думаю, не больше тридцати.
– Он мог бы найти жену в Риверборо, если б ему было и больше ста тридцати, - заметила мисс Миранда.
– Миссис Ладд говорит, что Адаму так понравилась девочка, продававшая мыло, - Клара-Белла, так вы, кажется, ее назвали?
– что он собирается сделать ей подарок на Рождество, - продолжила мисс Элен.
– О вкусах не спорят, - сказала мисс Миранда.
– Хоть Клара-Белла косая и рыжая, я никак не против того, чтобы она получила рождественский подарок. Чем больше ей даст Адам Ладд, тем меньше придется тратить на нее Риверборо.
– Нет ли другой девочки у Симпсонов?
– спросила мисс Лидия Бернем.
– Та никак не могла быть косой. Я хорошо помню, миссис Ладд говорила, что Адам обратил внимание на чудесные глаза ребенка. Он сказал, что ради этих глаз он и купил триста кусков. Миссис Ладд сложила их штабелями в кладовой.
– Триста кусков!
– воскликнула Миранда.
– Ну, есть урожай, который никогда не бывает плохим в Риверборо!
– Какой же это?
– поинтересовалась мисс Лидия вежливо.
– Урожай на дураков!
– ответила Миранда кратко и переменила тему разговора, к невыразимому облегчению Джейн, которая нервничала и чувствовала себя очень неловко последние пятнадцать минут. Какого еще ребенка в Риверборо можно было назвать “необыкновенным и обаятельным”, кроме Ребекки? Какой еще ребенок имел “чудесные” глаза, кроме той же Ребекки? наконец, был ли еще ребенок на свете, который мог бы заставить человека покупать мыло сотнями кусков, кроме Ребекки?
Тем временем “необыкновенная и обаятельная” бежала по дороге в сгущающихся сумерках. Вскоре она услышала звук других торопливых шагов и увидела приближающуюся к ней хорошо знакомую фигурку. Через мгновение они с Эммой-Джейн встретились и, запыхавшиеся, обнялись.
– Ужасно!
– тяжело выдохнула Эмма-Джейн.
– Неужели разбита?
– воскликнула Ребекка.
– Нет, нет! Она была упакована в солому, и все части целы. Я была там, но ни словечка не сказала о том, что это ты продала те триста кусков, за которые дали лампу. Так что ты сама скажешь, когда мы придем туда вместе.
– Это мы продали те триста кусков, - поправила Ребекка.
– Твоя заслуга ничуть не меньше моей.
– Нет, Ребекка. Я ничего не делала, я только ждала у ворот и держала лошадь.
– Да, но чья лошадь привезла нас в Северный Риверборо? А кроме того, это была чистая случайность, что именно я зашла в дом мистера Аладдина. Если бы была твоя очередь, ты встретила бы его и получила волшебную лампу. Но что за беда стряслась?
– У Симпсонов нет керосина и фитилей. Как я догадываюсь, они думали, что банкетная лампа - это что-то такое, что горит само по себе и зажигается без всякой посторонней помощи. Маятник пошел к доктору: попробует занять фитиль. А мне мама разрешила взять пинту масла, но сказала, что больше не даст. Мы не подумали, Ребекка, во что будет обходиться содержание лампы.
– Не подумали… Но давай не будем расстраиваться из-за этого, пока не кончится вечеринка. У меня есть горсть орехов и изюма и несколько яблок.
– А у меня мятные леденцы и кленовый сахар, - сказала Эмма-Джейн.
– У них был сегодня настоящий праздничный обед: доктор дал им бататов, репы и клюквы, мой папа послал свиные ребра, а миссис Кобб - курицу и банку рубленого миндаля с сахаром.
Заглянув в половине шестого в окна Симпсонов, можно было увидеть “вечеринку” в полном разгаре. Миссис Симпсон оставила кухонный очаг догорать и вместе с младенцем украсила своим присутствием сцену празднества. Казалось, что лампа была хозяйкой и принимала гостей. Дети принесли маленький стол - единственный, какой был в доме, - и поставили в дальнем углу комнаты. На этом пьедестале возвышался священный предмет, предмет поклонения и столь долгих вожделений, почти такой же красивый и почти вполовину такой большой, как в рекламном проспекте. Латунь блестела, как золото, а красный абажур сиял, словно гигантский рубин. На полу в большом круге света сидели Симпсоны в торжественном и благоговейном молчании, а за ними стояли рука об руку Эмма-Джейн и Ребекка. Никому не хотелось говорить: слишком серьезным и волнующим было событие. Лампа, как без слов понимал каждый, самим своим присутствием оправдывала название “вечеринка”, обеспечивая вполне достаточное развлечение, не хуже, чем пианола или струнный оркестр.
– Вот бы папа поглядел, - сказала верная Клара- Белла.
– Он шражу бы ее шменял, - пробормотала дальновидная Сюзан.
В назначенный час Ребекка неохотно оторвалась от зачаровывающего зрелища.
– Я поверну лампу к окну через несколько минут, когда вы с Эммой-Джейн доберетесь домой, - сказала Клара-Белла.
– Ах! Я так рада, что из ваших окон можно видеть, как она светит! Интересно, на сколько дней хватит масла, если я буду зажигать ее только на один час каждый вечер.
– Тебе не придется гасить ее раньше времени: керосина хватит надолго, - сказал возвратившийся из сарая Маятник.
– Там, во дворе, большая бочка. Мистер Таббс привез ее из Северного Риверборо и сказал, что кто-то сделал заказ по почте на наш адрес.
Ребекка стиснула руку Эммы-Джейн, и та ответила восторженным пожатием.
– Это мистер Аладдин, - шепнула Ребекка, когда они побежали по дорожке к воротам.
Маятник последовал за ними и любезно вызвался “немного” проводить их, но Ребекка отклонила его предложение с такой твердостью, что он не решился настаивать и вместо этого отправился в постель, чтобы помечтать о ней. Во сне она явилась ему, держа в каждой руке по огненному мечу, а глаза ее метали молнии.
Ребекка весело вбежала в столовую кирпичного дома. Сестры Берном уже уехали, а обе тетки сидели с вязаньем.
– Это была великолепная вечеринка!
– воскликнула она, снимая шляпу и плащ.
– Вернись и посмотри, плотно ли ты закрыла дверь, а затем запри ее на замок, - сказала мисс Миранда, как всегда сурово.
– Это была великолепная вечеринка!
– повторила Ребекка, снова появляясь в столовой, слишком взволнованная, чтобы ее можно было так легко осадить.
– Ах, тетя Джейн, тетя Миранда, если бы только вы пошли в кухню и выглянули в окно над раковиной, вы увидели бы банкетную лампу, всю сверкающую красным пламенем, словно в доме Симпсонов пожар.
– Этого, вероятно, недолго ждать, - заметила Миранда.
– Меня просто бесят такие дурацкие выходки.
Джейн отправилась в кухню вместе с Ребеккой. Хотя слабое мерцание, которое удалось увидеть на таком расстоянии, не показалось ей поразительным зрелищем, она, как могла, постаралась изобразить восторг.
– Ребекка, кто продал триста кусков мыла мистеру Ладду в Северном Риверборо?
– Мистеру… кому?
– воскликнула Ребекка.
– Мистеру Ладду в Северном Риверборо.
– Это его настоящее имя?
– пробормотала изумленная Ребекка.
– Я неплохо угадала!
– И она негромко рассмеялась.