Ребята и зверята (илл.)
Шрифт:
— Да-да, я вижу,— отвечал я ему еле слышно и кивал головой.
Стоп! Райт пригнулся, крадучись сделал шажок, другой и замер, подняв переднюю лапу.
Долго он держал перепёлку.
Наконец я поднял ружьё.
— Пиль!
Райт рванулся. Перепёлка взлетела. Я выстрелил. Райт помчался искать в бурьянах, за подсолнухами, возле снопов. Искал, искал, но ничего не нашёл.
От конфуза, что он, Райт, вдруг не может найти дичи, он стал шумно дышать: «Ах-ах! Ах-ах!..» Фыркал, чихал, волновался.
Он ещё и ещё раз внимательно обыскал всё до самого ничтожного кустика. Потом озабоченно уставился на меня.
«Представь себе, ничего не могу найти»,— сказала мне его расстроенная морда.
— А ты больше бы суетился,— ответил я, покраснев.— Что же ты ищешь, когда ничего вовсе и не падало? Умён больно!..
Райт прислушался. Поглядел куда-то вбок и чихнул...
Пошли дальше. Я второй раз послал Райта искать. Вот он снова присел, снова крадётся. Опять вытянулся и оцепенел над притихшей пичугой.
— Пиль!
Взлёт. Я старательно прицелился, аж язык высунул. Выстрелил. Снова Райт мечется по полю, ищет добычу, вопросительно смотрит сквозь бурьян на меня. И опять ищет, ищет, ищет...
Вот он вернулся. Сидит. На лбу — глубокие складки.
Он старается сообразить, что это за охота такая. Почему ни одной перепёлки нет ни на земле, ни в сумке?
— Ну, чего ты расселся, лентяй? — кричу я запальчиво.— Ну, чего ты уставился? Узоры на мне нарисованы, да? Не попал и не попал. И не твоё это дело! Ступай дальше работай! Вперёд! Ну! Вперёд!
Райт — ни с места. Он нахально зевает. Чешет за ухом ногой...
— Я кому говорю?! Райт!..
Я ударил его ремнём по спине. От обиды у него за-
тряслись губы и он стал приговаривать: «Аа-бу... бу... бу!»
Но после третьего моего позорного промаха пёс повернулся, заломил одно ухо назад и, не слушая ничего, побежал прямо к дому.
— Райт! Назад! Сейчас же назад! Райтик! Ра-а-а-а...
Я бежал за ним через поле, махал ружьём, кричал, уговаривал.
Собака решительно уходила от меня домой.
На бегу я споткнулся о камень и растянулся.
Это было уж слишком. Я громко, отчаянно заплакал и зарылся носом в траву.
«Умру, вот!.. И пусть этот бессердечный пёс радуется тогда у меня на могиле».
Вдруг что-то прохладное ткнулось мне в щёку. Это был Райт. Он вернулся, услыша мой плач. Он заботливо меня осмотрел, обнюхал и лизнул прямо в нос.
Я ухватил руками его губастую морду и выплакал ей всё своё горе. Райт ещё раз лизнул меня в губы, поискал зубами у меня на виске блох, и мы с ним, помирившись, снова отправились в заросли.
Я совсем не надеялся больше на свою стрельбу. Я понял, что никакое уменье не даётся так, сразу. Я только думал о том, что вот, например, в сказках получаются же разные чудеса! И со мной тоже может случиться — вдруг я попаду...
И ещё я думал, как бы мне так, незаметно, вернуться домой, чтобы меня не подняли на смех товарищи.
Пока я, прихрамывая, плёлся по полю, Райт кружил по кустам, фыркал, нюхал, оглядывался. Один раз он убежал далеко за подсолнухи и минут пять пропадал там. Когда он показался снова, в зубах у него была перепёлка. Что это? Ведь я же не стрелял?! Откуда же он раздобыл птицу?
Райт положил добычу к моим ногам и приветливо повилял: бери, мол, не стесняйся!
Я понял, что, не надеясь больше на охотника, пёс сам поймал и задушил перепёлку.
Воровато оглянувшись, не идёт ли кто, я положил мёртвую птицу на камень и выстрелил в неё почти в упор. И «попал», разумеется, в цель.
Хитрый пёс второй раз подал её мне.
До заката мы с ним таким образом «убили» ещё двух перепёлок.
Солнце уже село, когда мы снова проходили деревней.
Ушибленная коленка у меня сильно болела. Голодный живот сердито бурчал. Но вид был геройский. На плече висело ружьё, у ноги шёл всем известный, прославленный Райт, а из сумки висели головки «убитых» перепёлок.
— Сколько взял? — спросили мальчишки, столпившись для встречи у брёвен.— Кажись, небогато...
— Три штуки всего,— ответил я равнодушным, охотничьим голосом и скрылся в воротах.
А они от восхищения так и остались с открытыми ртами.
Я стал учиться стрелять. Возле грядок, за коноплями, был у нас маленький домик — уборная. Я нарисовал там на дверке бекасика и целыми днями за ним «охотился».
Каждый раз, когда я снимал со стены ружьё, Райт, кряхтя, вылезал из-под кровати и шёл вместе со мною к дощатому домику.
Я начинал палить и считать дробинки, а Райт бегал вокруг домика, искал в конопле, в крапиве и всё удивлялся, на кого это я так упорно и глупо охочусь: стрельба, шум, а приносить нечего!
Зато во вторую нашу охоту я вскидывал ружьё, как настоящий охотник. За первым же выстрелом Райт поднёс мне комок в мягких перьях. Уже две перепёлки приятно оттягивали мою сумку. Райт восторженно хлопотал в бурьяне.
Мне казалось, что пёс стал глядеть на меня с уважением. Но тут... третья перепёлка улетела вслед за выстрелом. И четвёртая тоже не захотела почему-то упасть.
Райт нахмурился и повернул было к дому.
В это время в стороне где-то хлопнул выстрел. Райт помчался туда. И успел как раз вовремя. Чужой пёсик старательно нёс перепёлку хозяину. Райт сшиб его с ног, забрал у него дичь и без всяких стеснений приволок её мне.
— Ну, собака!.. Ну что за собака! — приговаривал я, засовывая в сумку неожиданный Райтов подарок.
...Мы сделались неразлучными. Дома Райт не сидел уже возле отца. Он всюду искал меня, и я замирал от блаженства, когда он клал свою умную слюнявую голову на мои колени.