Ребята Скобского дворца (Военная проза)
Шрифт:
«Чего эгекают...» — недовольно думал Ванюшка, убегая вслед за Фроськой. Такого внимания со стороны Фроськи он давно уже не испытывал, и это очень обрадовало его.
Ванюшка не знал еще о злодейском заговоре девчонок. Накануне в сугубо секретном своем разговоре девчонки полюбовно поделили мальчишек на дворе. Фроська, не раздумывая, взяла себе Ванюшку, но при этом оговорилась: «Он хотя и дурашливый, но умный». Если бы только Ванюшка знал! Катюшка скрепя сердце уступила Ванюшку и согласилась закрепить за собой Цветка. Дунечка Пузина почему-то выбрала
— Серега образованный, — похвалилась она, — газетами торгует.
Мальчишки не подозревали, что они уже поделены и навечно закрепощены. Даже Левка Купчик, даже маленький шустрый Жучок лишились свободы и были определены кому-то из скобарих в собственность.
Договорились не пускать своих мальчишек в соседний Моторный дом к гужеедихам. И не давать им воли, если заартачатся.
— Маринка их выманит, — сомневалась сообразительная Дунечка Пузина, зная, что не только Копейка, но и другие скобари уделяют рыжей толстушке Маринке из соседнего дома, неизвестно за какие качества прозванной у себя Королевой, много внимания.
— А мы Королеве глаза выцарапаем и косы выдерем, — грозно пообещала своим подружкам Фроська.
Никто из девчонок не усомнился, что Фроська сможет выполнить свое обещание.
Выбежав вслед за Фроськой на двор, Ванюшка удивился. Так много скобарей и скобарих собралось у ворот, и все почему-то парочками. Точно сговорились! И когда все направились в столовую судостроительного завода смотреть туманные картинки, наблюдательный глаз (только не мальчишеский) мог бы заметить, что девчонки вопреки своим привычкам не обособились друг от друга. Фроська шла рядом с Ванюшкой и почему-то, все время оглядываясь по сторонам, покрикивала на девчонок. Дунечка Пузина была рядом с молчаливым Серегой Копейкой и болтала как сорока, пытаясь вызвать его на задушевную беседу, а Серега только морщился и великодушно терпел. За Цветком неотступно следовала Катюшка.
На улице трещал мороз. Ярко светила луна. Белый иней висел на деревьях в саду богадельни фабрикантов Брусницыных. Ребята бодрились, но Фроська и Катюшка уже дрожали от мороза. Обе они были легко одеты: Катюшка — в парусиновых башмаках и в каком-то рваном длинном бурнусе, Фроська — в короткой ватной жакетке и в стоптанных ботиках.
В столовую пришли гужееды. Подходили и взрослые. Шумно рассаживались по лавкам. Ванюшка сел рядом с Фроськой в одном ряду с Серегой Копейкой и Дунечкой Пузиной.
— Чайничек, брысь под лавку, — шипел сзади Цветок, не пожелавший сесть рядом с Катюшкой.
Ванюшка даже не обернулся. Выходки Цветка теперь совершенно не задевали его.
Ребята толкали друг друга, дергали впереди сидящих, все время шептались. Насколько можно, Ванюшка оберегал Фроську, хотя она и сама сумела бы постоять за себя. Мешал смотреть впереди деревянный столб, и Фроська потому тянулась к Ванюшке. Он чувствовал ее дыхание на своей щеке.
— Видно? — спрашивал он.
— Угу... — Фроська не спускала глаз с полотняного экрана, на котором, сменяя друг друга, возникали туманные картинки из «Жизни преподобного старца Ефрема Сирина».
Вот старец кормит медведя... один пилит дрова... ловит рыбу... Перед экраном стоял рассказчик с длинной палкой в руке и дополнял картинки, поясняя, что на них нарисовано.
Внезапно позади, где было особенно темно и людно, кто-то звонко, заглушив голос лектора, крикнул:
— Товарищи! На Путиловском забастовка... долой войну!
С противоположной стороны призыв подхватил басовитый голос:
— Кончай войну! Долой самодержавие!..
Оглянувшись, Ванюшка уловил, как к потолку взметнулась пачка листовок и веером рассыпалась по рядам.
Началась суматоха. Все повскакали со своих мест. Загорелся свет. По проходу уже пробирался городовой с башлыком за плечами, приказывая всем разойтись.
— Господа! Представления больше не будет, — взывал он, размахивая руками.
В ответ кричали, шумели, свистели. Народ неохотно расходился, выпроваживаемый полицией из заводской столовой.
Подгоняемые лютым морозом, ребята, не задерживаясь, пошли домой, в то же время то и дело оглядываясь и слыша позади тревожные свистки городовых.
— Знаешь, кто кричал? — шептала на ухо Ванюшке Фроська. — Он в нашем доме живет, в шестом подъезде. Я его приметила. Он к моему бате в прошлом году приходил. — И тут же она строго-настрого предупредила Ванюшку: — А ты об этом молчок! — Она покосилась на вихлявшего впереди в своем меховом, сшитом из овчин тулупчике Петьку Цветка. — Цветку, смотри, ни гугу! Я тебе по секрету.
Сзади продолжали свистеть.
Ванюшка согласно кивнул головой. Он тоже Цветку не очень доверял.
— Держи! Держи! — доносились голоса.
— Кого-то ловят, — переговаривались ребята.
— Нашего Типа так же ловили, — вдруг совершенно некстати вспомнила Фроська и тяжело вздохнула. — Где-то теперь наш Типушка?
Ванюшка чуть-чуть отодвинулся от Фроськи, но промолчал.
— Наверное, сгиб, — предположил Серега Копейка. Одетый легко, в какой-то ощипанный, с клочками ваты на спине, бурый малахай, едва доходивший ему до колен, он не шел, а плясал, прихлопывая руками.
— Не-ет, Царь не сгиб, — отозвался Цветок, громко шмыгая носом. — Знаю я его... Видел на прошлой неделе...
Ребята, невольно замедлив шаги, повернулись к Цветку, который, воспользовавшись замешательством, ловко вклинился между Ванюшкой и Фроськой.
— Вернулся Царь из Казани, — торжественно добавил Цветок, польщенный, что все слушают его. — Шлет всем вам поклон.
— Где же он теперь? — вздрогнула Фроська.
Сразу же послышались нетерпеливые голоса остальных.
— Кхе... хм!.. — многозначительно хмыкнул Цветок, усмехаясь. — Сказать, что ли, вам?
— Ну-у! — умоляюще просила Фроська, смотря ему прямо в рот, словно там мог находиться Царь.