Река меж зеленых холмов
Шрифт:
И тут все кончилось.
Мизза осторожно приоткрыла глаза. Она висела посреди бесконечной во все стороны жемчужной серости без малейших признаков холмов, домов, деревьев и даже гор вдалеке. Вокруг царила абсолютная тишина, и девочка на мгновение испугалась, что совсем оглохла. Она испуганно кашлянула, и звук глухо отдался в окружающем воздухе. Нет, не оглохла. Она завертела головой. Бокува безжизненно висела чуть в стороне. Ее разноцветные глаза оставались открытыми, но совершенно безжизненными, бессмысленно вперившимися в никуда.
Мизза подплыла к ней и осторожно потрясла за плечо.
– Бокува!
– позвала она.
– Бокува, проснись! Ты меня слышишь?
Бокува не реагировала. Она все так же безжизненно смотрела в окружающее их ничто, и ее неподвижное лицо впервые стало похожим на лик деревянного идола.
– Бокува!
– Мизза тихонько всхлипнула.
– Ну зачем ты снова…
Серый мир вокруг мигнул - и погас окончательно.
Мизза открыла глаза. Она лежала у себя на кровати, прижимая куклу к груди, и Изумруд Фибулы Назины высоко в небе мерцал тем же зеленым светом, что и глаза куклы Мириэры.
18.07.858, земледень. Четыре Княжества, город Каменный Остров
Отсюда, с крыши склада, в зеленовато-желтой мгле прибора ночного видения детали разбирались плохо. Человеческие фигуры в темном переулке выглядели бесформенными силуэтами, а голоса в наушнике направленного микрофона казались искаженными и механическими, словно скверно синтезированные компьютером. Ну ничего. Заранее укрытые в переулке камеры дадут картинку, вполне пригодную для следственных действий. От завода несло острыми химическими запахами - похоже, директор знал, кому и сколько давать, чтобы они смотрели в другую сторону от изношенных фильтров. Павай пошевелился, устраиваясь поудобнее на жестком покрытии, чем заработал неодобрительный косой взгляд лежащего рядом оперативника. Да, все-таки возраст чем дальше, тем больше дает о себе знать, и проторчать несколько часов холодной ночью в засаде для него уже совсем не так просто, как раньше.
– Что-то я раньше тебя не видел, - проскрежетал в наушнике голос бандита.
– Где Михай?
– Курит в прохладе, - буркнул изображающий из себя сутенера охранец.
– Взяли период назад. Слышь, ты не по делу базаришь много. Берешь или нет?
– Старая она какая-то. И толстая, - в переулке на мгновение мелькнул свет фонаря.
– Чё сами-то не пользуете? Клиенты нос воротят?
– Упрямая слишком. Дважды пыталась к ищейкам рвануть, во второй раз еле перехватили. Да какая старая, ты чё бухтишь, в натуре? Во, паспорт ее, видишь? Написано же - двадцать два.
– Вон, на стене тоже написано… Сколько хочешь?
– Двести.
– Да ты совсем шизанулся? Двести кусков за такую? Я ее и за сотню не толкну. Пятьдесят.
– Да ты ее за триста сдашь. Ладно, сто восемьдесят.
– Да за какие триста? Старая, жирная и строптивая. Семьдесят.
– А может, я за нее еще и доплатить должен? Да меня завалят, если я тебе ее даром отдам! Сто пятьдесят.
– Сто.
– Сто тридцать. Это последнее слово, я сказал. Не хочешь - ты не один в деле.
– Ладно, сто тридцать. По обычной схеме.
– Нет. Сказано же - бумагой. Прямо сейчас. Ты чё, не принес?
– …! Задрал. На, подавись.
– …смотри-ка, не кукла. Все, бери эту дырку, а я валю отсюда.
Оперативник грубо пихнул ногой скорчившуюся у его ног женскую фигуру, сел в машину и, не включая фар и габаритных огней, вырулил из переулка. Микрофон донес до Павая тихий женский стон.
– Ты, прошмандовка! На ноги встала, быстро. В машину!
– скомандовал бандит.
– Дернешься или пискнешь - морду попорчу. Авось до Граша заживет.
Женская фигурка покорно поднялась на ноги, неуклюже из-за скованных за спиной рук, и, шатаясь, поплелась к небольшому фургончику. Хлопнула дверь, затарахтел мотор, и фургон вырулил на дорогу.
– Здесь Та-3, веду объект, - прошелестело в наушниках.
– Первый - всем группам, - тихо откликнулся лежащий рядом с Паваем оперативник.
– Работаем "карусель" по основному плану. Третий, держись на пределе дальности. Отбой.
Охранец поднялся, бесцеремонно сдернул с Павая наушник и, подхватив "пушку" микрофона, затрусил к миниатюрному вертолету слежения, уже начинавшему бесшумно раскручивать лопасти. Паваю он не сказал ни слова, чему тот нимало не огорчился. Он и так напросился в операцию балластом - просто чтобы лично убедиться в безопасности вздорной девчонки. Его дальнейшее участие в слежке не предполагалось. Вся операция вообще была задумана и проведена наперекор желанию Яны, настаивавшей, что сумеет самостоятельно просигналить о своем местоположении. Ох уж эта самоуверенная молодежь, которой море выпить - что чихнуть!
Самоуверенная?
Запись допроса сутенера он просмотрел на три раза, постоянно отматывая назад и пересматривая некоторые эпизоды. Ужас. Панический ужас - вот что читалось на лице ублюдка каждый раз, когда он осмеливался оторвать взгляд от пола. Катонийца буквально трясло от одного звука голоса Яны - самого обычного женского голоса, спокойного и без малейших следов угрожающих ноток. Как она сумела так сильно его запугать? Павай знал этот тип преступников - самоуверенные и дерзкие, они продолжали нагличать, даже давая показания, бравируя собственными жестокостью и безжалостностью. Чтобы сломать его до такой степени, не оставив на теле следов, даже опытному следователю пришлось бы изрядно поработать - с применением методов, о которых писать в газетах не принято. Пара часов тяжелой и неприятной работы, не меньше. Она же, не имея никакого опыта, управилась за… полчаса? тридцать минут? Или даже быстрее?
Криминалист, кряхтя, поднялся с крыши, отряхнулся и пошел к выходу на лестницу. ПНВ он отключил загодя, чтобы не поймать случайный луч света из приоткрытой двери, а потому в темноте дважды запинался о какой-то мусор. Спасибо, что дождь так и не собрался пойти, а то быть бы ему сейчас не только грязным и голодным, но еще и мокрым. Он сбежал на шесть пролетов вниз, кивнул сонному охраннику у входа и вышел на стоянку.
Его автомобиль стоял рядом со входом в здание. Свет от фонарей отражался от бокового стекла, и что в машине есть кто-то еще, он заметил, только когда опустился в водительское кресло. Темная фигура шевельнулась на сиденье рядом, и он замер, не успев выдернуть пистолет из-за отворота темной куртки, когда щелкнул выключатель верхнего света.
Графиня Циннана Подосиновик сладко потянулась и широко зевнула, деликатно прикрыв рот ладошкой.
– Между прочим, могли бы назначить операцию и на полдень, - с упреком сказала она.
– А то сиди в этом гадком вонючем месте и жди ночь напролет. Фу, как низко!
– Дама Подосиновик… - пробормотал ошарашенный криминалист.
– Как ты здесь…
– Мы же, кажется, давно накоротке, - графиня капризно надула губки.
– Пава, милый, отвези меня куда-нибудь отсюда.
– Она снова зевнула и прильнула к его плечу, поглаживая ладошкой по груди.
– Ты такой сильный…