Река
Шрифт:
— Берегись, — улыбаюсь я. — С каждым разом ты становишься все красивее.
— Не трудись, Казанова. Ведь ты знаешь, что я занята. — Она разочарованно смотрит на картонные коробки. — И это все?
— Пластинки я оставляю тебе, если ты не имеешь ничего против. У Аниного папаши собрание пластинок, которое может соперничать с собранием пластинок Норвежского радио.
Она критически оглядывает комнату, неуверенная, что я все убрал как следует.
— Не сомневайся, пол я вымыл, пройдись и проверь, — говорю я.
Она придирчиво
— Гм-м, — Ребекка явно поражена. — Кто тебе тут все вымыл?
— Я сам все вымыл.
Она с уважением глядит на меня:
— Я всегда знала, что ты чистоплотный, но чтобы до такой степени! Мужчинам это не свойственно.
— К этому меня приучила мама. Вот и все.
Ребекка заглядывает даже в ванную. В унитаз.
— Тебе будет легко в жизни, — говорит она с улыбкой.
— Да, если от меня потребуется только это.
Мы сидим в машине, в американском джипе, каких в то время в Норвегии еще почти не было.
— Это машина папиной фирмы, — смеется Ребекка.
— Подумать только! — У меня наготове пачка сигарет, чтобы поразить ее.
— Что я вижу, Аксель! — восторженно говорит она. — Ты уже всерьез начал курить?
— Нет, не всерьез, — признаюсь я. — Но ведь Марианне курит.
Ребекка делает большие глаза.
— Ну и что? Ведь она не твоя девушка? Тогда бы еще это было понятно. Но копировать привычки своей квартирной хозяйки? Ведь она для тебя, если не ошибаюсь, толькоквартирная хозяйка?
— Да, но у нее весь дом пропах табаком.
— Ну, разве что, — лаконично замечает Ребекка.
Но что-то, видно, ее все-таки зацепило.
— Слушай, а какая между вами разница в возрасте, между тобой и Аниной матерью? — вдруг спрашивает она.
— Семнадцать лет.
— Значит, ей тридцать пять?
— Верно.
— Она могла бы быть твоей матерью.
— Конечно. Ей было восемнадцать, когда она родила Аню.
Мы умолкаем. И молча проезжаем Хаггели.
Наконец Ребекка осторожно поднимает на меня глаза.
— Послушай, Аксель…
— Слушаю.
— А что сказала бы на это твоя сестра? На то, что ты переехал к Марианне Скууг? Ведь Катрине и Аня были в любовных отношениях?
Я краснею. Мне неприятно говорить об этом.
— Кто знает, с кем еще Аня была в любовных отношениях? — бормочу я. — Катрине все это бросила, во всяком случае, на время. В среду я получил от нее открытку. Угадай, откуда.
— Колесит на поезде по Европе? — спрашивает Ребекка.
— Из Сринагара, — отвечаю я.
Ребекка свистит.
— Теперь все едут в Индию. В этом виноваты «Битлз».
— «Битлз»? А кто это?
— Не валяй дурака, Аксель. Это трагедия. Ты еще не знаешь, что они распались?
— У меня нет времени
Она удивленно моргает.
— «Битлз» — это не поп-музыка.Это искусство на уровне с Рихардом Штраусом!
— Сельма Люнге собирается написать книгу о Рихарде Штраусе, — говорю я.
— Кто бы сомневался! Но, пожалуйста, не уводи разговор в сторону.
— Это ты заговорила о «Битлз». Я говорил о Катрине.
— Как, по-твоему, что она думает?
— По-моему, она на все наплевала. Хотя кто знает. Это и для нее больное место.
— Она уже решила, чем хочет заниматься?
— Нет.
— Не огорчайся, Аксель. Ты-то для себя все решил. Через девять месяцев у тебя дебют.
— Да, я не прислушался к твоему совету.
Она быстро гладит меня по щеке.
— Несмотря ни на что, дружок, я на твоей стороне.
Вселение в дом Скууга
Солнце стоит еще высоко над деревьями на другом берегу реки, когда Ребекка сворачивает с Мелумвейен вправо по крутому склону. Но когда я через несколько секунд открываю дверцу машины, меня обдает студеный воздух. Я вздрагиваю, сам не понимая, почему. Как только мы с Ребеккой громко захлопываем дверцы машины, открывается входная дверь, и на пороге появляется Марианне в джинсах и голубом джемпере. Этот цвет ее молодит. Сходство с Аней так поразительно, что Ребекка даже вскрикивает. Только теперь я замечаю, что после лета Марианне отрастила волосы. Это делает ее еще больше похожей на Аню. Лишь когда она подошла к нам вплотную, на ее лице обозначились тонкие, почти невидимые морщинки. Ее голос тоже похож на Анин — он гораздо ниже, чем можно было ожидать, судя по ее внешности.
— Добро пожаловать, Аксель. — Она протягивает мне руку и смотрит в глаза, словно хочет показать, что она не раскаивается в своем решении.
— Большое спасибо. — Мне вдруг становится даже весело, потому что это уже случилось, потому что моя жизнь приняла новый оборот, потому что привидения в доме Скууга по какой-то причине стали не такими мрачными, как бедное одинокое привидение в квартире Сюннестведта.
— Мы прекрасно поладим друг с другом, — говорит Марианне Скууг и переводит взгляд на Ребекку.
— Я тебя уже видела, — говорит она и протягивает Ребекке руку.
— Да. Я, как и Аня, тоже участвовала в Конкурсе молодых пианистов два года назад.
Марианне кивает:
— Как приятно, что у Акселя появилась девушка. Ты, разумеется, можешь приходить к нему в любое время, когда захочешь. Пусть в доме будет немного рок-н-ролла. Аксель знает наши правила.
— Я не его девушка, — говорит Ребекка и быстро пожимает мне руку.
— Тогда вы просто еще не поняли своих ролей, — смеется Марианне. — Вы как будто созданы друг для друга. Но такой старухе, как я, не следует в это вмешиваться.