Реликтовая популяция. Книга 2
Шрифт:
– Шейн, у нас новость. Кто-то воспользовался подкопом, обозначенным на схеме под номером четыре. Вот здесь.
Тескомовец со знаками различия командира полукрина – слитые воедино алый и зеленый ромбы – шагнул к столу и ткнул указательным пальцем со сломанным ногтем в серый плотный лист с нанесённой на нём жирной линией, схематично означающей ограду вокруг Соха. Палец уперся в двойную черту поперёк линии ограды, обозначенной цифрой четыре.
Человек, к которому тескомовец обращался как к более высокому по служебной лестнице лицу, был известен для тех, кому положено это знать, под именем Присмет Прамор Перерота, являющимся для него настоящим нэмом. Его громадный рост и склонность к полноте создавали запоминающийся образ силача.
Да, он был силён, как никто в бандеке, и в молодости забавлялся демонстрацией необыкновенных аттракционов: рвал толстенные цепи, как мячиками играл массивными мелероновыми шарами и фехтовал мечом, который могли поднять лишь пятеро дурбов.
В те годы не было, пожалуй, в Сампатании и прилегающих к ней бандеках более популярного человека, чем Присмет. Eмy подражали. Многоимённые почитали за честь видеть его в своих родовых хабулинах в дни семейных торжеств. Поговаривали даже о возможности возвышения его нэма до первого десятка букв алфавита – процедура, имевшая место не в столь отдалённых временах. Почему бы, считали поклонники необычного таланта Присмета и энтузиасты возвышения во главе с некоторыми многоимёнными, не сделать и при их жизни нечто подобное, ибо такие деяния остаются в памяти надолго, тем более с именами их свершителей.
Не оставалось ни одного поселения людей или клана разумных, где бы не побывал Присмет с многочисленной свитой, вызывая безмерный восторг у соплеменников и выродков. Особенно у последних. С человеком жаждали помериться силой потомки медведей, лошадей и носорогов, слегка помельчавшие по сравнению со своими дикими предками, но всё равно на фоне обычных людей обладавшие несоизмеримой мощью и подавляющей массой.
Присмет неизменно выходил победителем. Но он не был бы общим любимцем и кумиром, позволяя себе по отношению к побеждённым им разумным неуважение или кичливость. В том-то и состояла его магия притяжения к нему не только людей, в среде которых ему не находилось равных, но и у разумных от самых слабых, видевших в Присмете почти сказочного защитника от всех напастей, до физически сильных выродков, нашедших в нём достойного соперника в образе человека-победителя, подобного сверх существу, дожившему с древнейших времён, когда все люди были такими, как Присмет.
Однако шли года, молодость Присмета плавно перешла в зрелые лета, с высоты которых несколько по иному оцениваются поступки и представления, окружающие человека или иного разумного, в ушедшем времени.
К описываемым событиям Присмет давно уже не развлекал публику мышцами. Его резко качнуло в сторону от открытых всем утех и развлечений. Он неожиданно для себя, и только для себя, обнаружил несказанно увлекательный мир интриг и секретов.
Такая всеми уважаемая личность, как Присмет, не осталась не замеченной ни одной из легальных или тайных организаций, будь то в них люди или другие разумные. Ещё во времена его постоянных вояжей по бандекам ему, тогда ещё далекому к таким делам и мало понимающему, зачем он это делает, практически навязали статус тайного осведомителя Тескома. Новая область интересов постепенно захватила его всецело. Когда же с аттракционами было покончено из-за неудачно выполненного прыжка с высокой скалы в крону далеко внизу растущего дерева – отчаянный трюк, собиравший толпы жаждущих увидеть его разумных, слегка прихрамывающему Присмету захотелось большего.
В своих исканиях он кое-чего добился, став у истоков создания движения фундаренцев и его глубоко законспирированного Центра.
Несколько лет Присмет успешно балансировал между Тескомом и Фундаментальной Ареной. Те и другие могли подозревать его в двурушничестве, а возможно, знали и больше о его делах, тем не менее имели с ним тесный контакт, находя в его двойной игре собственную выгоду: тескомовцы получали информацию о Фундарене, деятельность которой, по сути своей, гуманитарная, пока что не вызывала у них особого беспокойства – копошатся, что-то там собирают, тихушничают в своё удовольствие, а фундаренцы всегда были в курсе передвижений бойцов Тескома и того, ради чего та или иная передислокация подразделений производится.
В Центре Присмет занимал весьма высокое положение Третьего Командора и вначале курировал отдел подбора и подготовки агентов и охотников, так что был в курсе некоторых секретов их дальнейшей работы – не всех, естественно, но достаточно многих. Работа с новобранцами постепенно стала обременять его своей суетой и нервозностью. Ему стало не хватать настоящей власти, к тому же разумных он стал делить на тех, кому он симпатизировал, и тех, кто мог стать у него на пути к этой власти.
Вторым, а тем более Первым Командором, как он понимал, стать он не мог никогда. Тогда он стал лелеять мечту войти в правление Тескома – Агору.
Агора представляла собой далеко не простое сосредоточение лучших, как предполагалось, умов бандеки. Кто именно входил в Агору и возглавлял её, знал узкий круг лиц, от имени которых реализовывались решения и планы Агоры. Эти люди, по праву своего положения, и являлись правлением Тескома, включая в себя даже не всех командиров батланов и высших служащих, занятых функциональными обязанностями.
Проникновение в Агору для Присмета стало идефиксом, но для его воплощения необходимо было иметь сведения такой важности, чтобы его могли вначале хотя бы заметить и приоткрыть щёлочку, в которую он сможет увидеть одного-двух действительных членов Агоры. Раскрутить, завести знакомство, войти в доверие к этим членам, как казалось Присмету, будет значительно проще, чем раздобыть подобающую информацию.
Такую информацию он искал долго и вот, на его взгляд, наконец, её нашёл.
Почему – Присмет не знал, так как, по-видимому, никто, кроме Агоры не имел никакого понятия, – Теском вдруг словно помешался на поимке какого-то мальчика из Керпоса. Перекрывались дороги и тропы, спешно и на грани расточительства поднимались в небо воздушные шары, приходили слухи об исчезновении целых кринов, занятых охотой на этого удивительного мальчика, обладающего немыслимым качеством неуязвимости. Приняв случившееся к сведению, и недоумевая в душе от странных забот Тескома, Присмет вначале выбросил то и другое из головы, благо, было много других дел.
Всё изменилось, когда ему совершению случайно попались на глаза донесения агента и охотника Свима. Впрочем, случайностей, по мнению Присмета, в природе не бывает, а есть целенаправленный поиск, дающий, в конце концов, нужный результат.
Вот, сказал он себе, информация, способная проложить дорогу к дверям Агоры. Однако лишь к дверям, потому что информация – хорошо, но лучше иметь самого мальчика в своих руках, лишь тогда с Агорой торг может быть плодотворным.
Недолго поразмыслив, Присмет пришёл к выводу, что ему следует как можно быстрее намекнуть Тескому о своей непосредственной причастности к делу и невозможности его исполнения без него, Присмета. С другой стороны, ему следовало оставить Центр как можно дольше в неведении о роли мальчика в донесениях Свима и, тем самым, взять координацию его передвижений под свою опеку.
С последним хлопот особых не было. И не могло быть. В практике Центра переход под личное руководство одного из Командоров полевого агента считался нормой.
Зато не так удачно, как надеялся Присмет, завершился набег на правление Тескома. Там, к своему разочарованию, он узнал о существовании нескольких независимых источников поступления информации из рядов Фундарены в Теском. В правлении о Свиме уже знали не меньше Присмета, так что бывшему борцу и любимцу публики ничего не оставалось, как всего лишь кое-что добавить к известному. Однако чуть позже настроение его поднялось, и он даже был рад случившемуся. Одно, что он принёс новость в Теском, пусть даже запоздалую, но принёс. Другое, что кем и кто бы там ни были неизвестные ему источники информации в Фундарене, для них осталась тайной распоряжение Присмета о необходимости прибытия Свима с мальчиком в Сох.